KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Драматургия » Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

Михаил Веллер - Своими глазами (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Веллер, "Своими глазами (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Во-вторых, тебя вообще засечь трудно. На земле тебя практически не слышно. Звуколокаторными батареями ведь всю Германию не перекроешь, а если локатор звук и возьмет — черт его знает, кто там летит и зачем, по чьему приказу.

В-третьих, зенитки тебя на такой высоте тоже не берут. Практически не достают. Даже от восьмидесятивосьмимиллиметровок разрывы ниже остаются.

В-четвертых, «мессеры» на такой высоте резко теряли свои боевые качества. Моторам кислорода не хватало, падала скорость, и главное их достоинство — скороподъемность, маневренность на вертикалях — сходило на нет.

А теперь про недостатки.

Ну, то, что холодно было, коченели — кабины-то не герметичные — это ладно. Летали на высоте в кислородных масках, кое-как дышали.

Главный был недостаток — что на такой высоте резко повышался расход топлива. Воздух-то разреженный. Машину он держит хуже. Моторы ревут на полных оборотах, шаг винта минимальный — а воздушная струя-то все равно не той плотности, винтам тащить машину трудно.

Но это я ударился в технические подробности, это, наверное, вам не интересно. В общем — если лететь на такой высоте до Берлина и обратно, то на бомбовую загрузку уже никакого ресурса грузоподъемности не остается. А чего тогда лететь? Чтоб одну малокалиберную бомбу капнуть?

А нам был поставлен приказ — не менее полутонны. Это было решено наверху. Тоже, причем, не бог весть что…

Ну, Голованов собрал нас, опытных летчиков, все бывшие почтовики, к дальним трассам привыкли: давайте, говорит, советоваться, что делать будем.

Первое, конечно — облегчать машины. Снимали все, что можно. А с самолета много не снимешь. Убрали бронезащиту… да сколько ее было.

Поставили дополнительные баки.

Разработали кратчайший маршрут. Выбрали оптимальную скорость, экономическую. Вроде — получается, достаем.

С метеорологами посоветовались, карту ветров тоже постарались учесть.

Ну, значит, наберешь высоту — и ползешь себе, только на расход горючего поглядываешь. Мотор разрегулируется, начнет пережигать бензин сверх расчетного — можешь не дотянуть домой потом.

Долетим, разгрузимся — и обратно. Эффективность таких бомбардировок была, конечно, очень низкая. Скорее, тут политическая задача, психологическое воздействие. Во всех газетах назавтра: «Сталинские соколы обрушили бомбы на логово фашистского зверя!»

А куда мы их обрушили — черт его знает, честно говоря. Бывало, как половина топлива сожжена — ищем любой огонек внизу, разгружаемся по нему — и назад. А что делать? Иначе назад не вернешься. Бывало, и без всякого огонька бомбы сбрасывали. Штурман на карте отметит где надо, в бортовой журнал запишет, что цель была затемнена — вот и все.

В октябре сорок первого фронт был уже под Москвой, и мы эту затею бросили — до самого сорок пятого.

* * *

Потом и предисловие, и саму книгу, долго и поступенчато кромсала военная цензура и ГлавПУР. Выходила она, как было принято, около трех лет.

Иван Григорьевич Богданов дожил до ее выхода. И умер через несколько месяцев.

Что тут скажешь. Достойный был человек.

Смотрите, кто пришел

Кавалерийский марш с вариациями

(кино-роман)

Интродукция

Есть мнение, насаждавшееся старыми идиотами на Высших Сценарных Курсах: киносценарий есть законченное художественное произведение, существующее уже само по себе. Это все равно, что газ сгоревшего в двигателе бензина объявить самоценным нефтепродуктом; бред: этот газ двинет поршни и придаст движение автомобилю, иначе от него только жара и вонь.

Сценарий — это только пересказ фильма, который увидел пока один только человек: сценарист. Пересказ предельно внятный, подробный, ясный и простой: достаточный. Стилистические изыски тут глупы и неуместны: это искусство визуальное, а не вербальное. Ну, вроде как Мойша передал по телефону арию Карузо, — вот и сценарист просто пересказывает увиденное. Это кино в словах.

А кино — это зрелище, и это муви. Картина! краска! кадр! движение! звук! — вот что требуется от сценария.

Можно сказать еще одним способом: сценарий — это комикс без картинок: картинки тоже пересказаны словами.

Все, что требуется от любого читающего — это лишь капелька зрительного воображения. Тогда читатель будет читать текст — а перед глазами его будет кино. Важнейшее из искусств. Пир духа.

Со своей системой смешных условностей.

Если мы напильником стирали грань между городом и деревней — почему бы не стереть грань между прозой и кино? Так что не стреляйте в пианиста — он бренчал по костям, как умел.


1

Заброшенный аэродром — кладбище старых военных самолетов.

Бомбардировщик с выбитым остеклением фонарей, спущенные баллоны шасси, звезды на фюзеляже, отодранная обшивка.

Другой: отрезанные плоскости и хвост лежат на бетоне отдельно.

Третий: пустые пулеметные прорези в кабинах стрелков.

Трава меж бетонных плит, грязь и хлам под колесами: сигаретная пачка, разбитая бутылка, обрывок газеты.

Бесконечные ряды останков — некогда грозных самолетов.

По бортовым номерам и звездам — надписи мелом, кирпичом, аэрозольной краской: «хуй», «Биттлз», «Света + Саша = любовь», свастика, мегендоид, пацифистский знак.

Тихо возникает мелодия[1].


2

Музыка эта звучит в черном роскошном «Мерседесе-600» — он приближается издалека по бетонной полосе вдоль ряда самолетов.

Приблизившись, «мерс» сворачивает и встает на просторной площадке: там уже несколько десятков модных машин: «БМВ», «Порше».

Машины стоят двумя группами, между ними — проезд к огромному ангару из рифленой жести.

Из «мерса» выходят четверо — две кожаных куртки, красный пиджак, деловой костюм — и идут к двери в воротах ангара.

На ходу — красный пиджак — в радиотелефон:

— Сегодня забит. Кинь стрелку на десять утра.

У дверей лениво стоят двое в камуфляже, с десантными «Калашниковыми». Деловито-разрешающе кивают входящим.


3

Внутри ангар полутемен и завален хламом вдоль стен. Середина пуста и ярко освещена несколькими направленными прожекторами.

В центре — приподнятая на полметра площадка вроде боксерского ринга: закинута брезентом, ограждена свисающим тросом меж угловых стоек.

Вокруг площадки — около сотни человек, в основном молодые крепкие мужчины. Стоят кучками, переговариваются, курят, шутят. Некоторые сидят — скамейки, раскладные и канцелярские стулья, несколько офисных кресел.

Двое заключают пари:

— Десять штук на Лелика против шести — идет? — Бьют по рукам.

Обрывки разговоров в толпе:

— …Вежливо говорю: ребята, можно посмотреть, кто за вами?

— …Ну-ну. Они на автоплощадку в Одинцово два танка поставили.

— …Счетчик уже вдвое настучал.


4

Под трос на площадку с противоположных сторон ныряют два коротко стриженных атлета в майках. Встают поодаль друг от друга, белозубо улыбаются в стороны публике, приветственно машут рукой.

Зал бурно приветствует, свист, аплодисменты:

— Лелик, давай!

— Видел шею?

— Джек! Джек!

— У него девятнадцать боев, понял?

Кадр отъезжает: каждый атлет в другой руке держит на поводке питбуля, в ошейнике и попонке — один в красной, другой в синей. Собаки, напряженно глядя друг на друга, тихо рычат.

Атлеты, разойдясь по углам, сдергивают с собак попонки и дуэлянтским жестом швыряют в публику сторонникам. Присаживаясь на корточки, науськивают собак:

— Лелик, мальчик, хороший мальчик… не подведет..

Похлопывая по боку, шепчет псу на ухо:

— Съешь его, Джеки, он цыпленок, съешь!

Снимают с псов ошейники и, держа в пятерне за холку, сводят.

Псы грызутся.

Публика следит с азартом.

Человек из черного «мерса-600», в офисном костюме, — лет тридцати пяти, крепкий, с лицом бандита — сидя в кресле, соседу:

— Я за него двадцать шесть штук отдал в Лос-Анджелесе. Его отец знаешь кто? — Цезарь–2-ой.

Один из псов, похоже, побеждает.

Атлеты растаскивают их. Осматривают, ободряют.

Следующая схватка.

Сосед босса из «мерса», главарь второй группировки, в смокинге, худощавый, с тонким бледным лицом садиста, нервничает:

— Джек стоит на ногах, как кошка… вынослив. Пять минут продержался — все, будь спок, понял.

Псы грызутся. Джек начинает побеждать.

Группировка бледного шумно ликует:

— Дави его!

— Делай!

Псов растаскивают. Клыки, пена, ярость.

И тут Лелик выскальзывает из хвата проводника и бросается в горло Джеку.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*