Клаус Хаммель - «Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы
Л е о п о л ь д. Конечно, мама. (Пометавшись, уходит.)
На заднем плане — пока на вращающейся сцене не появляется новая картина — проходит К о р и н н а. На переднем плане стоит столик, приготовленный для угощения крюшоном. М ю т ц е л ь вносит и расставляет бокалы для крюшона. По пятам за ним идет К р о л а, как видно уже слегка подвыпивший. В руке он держит бокал и все еще напевает: «Ты ни о чем не спрашивай меня».
К р о л а (подставляет бокал, чтобы ему долили). Вы любите Вагнера?
М ю т ц е л ь. Если вы меня спрашиваете, господин камерный певец, то я вам скажу: не надо так много пить.
К р о л а (увидев входящую Коринну). О, фрейлейн Коринна! Позвольте предложить вам любовный напиток? (Дает знак Мютцелю наполнить второй бокал.)
К о р и н н а. Какой напиток?
К р о л а (передавая бокал). Вы любите Вагнера?
К о р и н н а. Нет.
К р о л а. Тогда ваше социальное будущее представляется мне в черном свете.
К о р и н н а. Разве это зависит от того, люблю ли я Вагнера?
К р о л а. И да и нет. Однако если вы заметили, вы высказали сейчас собственное мнение. Сказали «нет», хотя должны были бы предположить, что я его люблю. Я вас постарше, да к тому же еще и человек, понимающий музыку. Значит, вы мне противоречили.
К о р и н н а. Но я так думаю.
К р о л а. В этом кругу говорить то, что думаешь, смертный грех.
К о р и н н а. Мы, Шмидты, поступаем только гак.
К р о л а. «Мы, Шмидты»! Мило сказано, Коринна. Мы, Шмидты, божьей милостью и благодаря конституциям! Чудесно!
К о р и н н а. Мой отец так меня воспитал.
К р о л а. Многие лета вашему батюшке!
Пьют.
Но, видите ли, вот в чем разница: ваш батюшка профессор. Ему можно. Профессор это чудак. Когда он говорит правду, то все только смеются и не сердятся на него. Ведь он профессор, как я камерный певец.
К о р и н н а. Разве вы не гордитесь своим званием?
К р о л а. Еще бы! Когда я еще выступал на сцене, то, поверьте, как было мне нужно это звание. Но мне дали его лишь после того, как меня женила на себе одна миллионерша. Она позаботилась о звании, но за это я должен был перестать петь на сцене. Это уже было бы неприлично. (Пьет.) Миллионер не поет, он представительствует.
К о р и н н а. Кажется, однако, что это вам пошло на пользу.
К р о л а. Кажется, милая моя, кажется. Раньше я чувствовал себя лучше.
К о р и н н а. А теперь? Вы сказали, что, будучи камерным певцом…
К р о л а. …с волками я вою по-волчьи. Говорю каждому то, что ему хотелось бы услышать. Если госпожа «X» говорит «тпру!», и я говорю «тпру!» Если господин X говорит «Но!», и я говорю «Но!». Если фрейлейн Коринна Шмидт говорит: «Я не люблю Вагнера!», то и я говорю: «Полностью с вами согласен, сударыня, на свалку его!» Ведь фрейлейн Коринна принадлежит к тем господам, которым нельзя безнаказанно противоречить. Но если Мютцель говорит: «Вы слишком много пьете, сударь!», то я продолжаю пить, потому что Мютцелю можно противоречить и это никому не повредит, поскольку он всего лишь барский камердинер, которому надо держать язык за зубами, если этого требует барин, а я барин, и я должен так много пить, Мютцель, потому что меня здесь от всего этого тошнит и потому что я позволил купить себя за миллион, которым они заткнули мне рот, я большой трус, но миллион — это куча денег, и на старости лет миллион куда полезней, чем длинный язык. Ваше здоровье! (Пьет и удаляется на задний план.)
М ю т ц е л ь (качая головой). И при всем этом господин камерный певец обычно такой благородный человек. Кто бы мог подумать. (Искренне огорчен.)
Ж е н н и (входя). Коринна, дитя мое — мы все так тебя ищем! Леопольд безутешен. И куда ты запропастилась? Мютцель, бокал!
К о р и н н а. Я беседовала с господином Крола.
Ж е н н и. Ты всегда так романтична, дитя мое!
К о р и н н а. У него можно многому поучиться.
Ж е н н и. Да, говорят, он хороший учитель. (Насмешливо.) Но не для дам.
Мютцель протягивает ей бокал крюшона.
За твой большой день, моя дорогая Коринна! (Чокается с Коринной).
Обе пьют.
Все уже сгорают от нетерпения. Как себя чувствуешь, дитя мое?
К о р и н н а. Не могу передать вам словами. Немножко посасывает в области желудка. Немножко тянет в животе.
Ж е н н и. Не говорят «в животе». Ты должна подбирать выражения. Но это чувство мне знакомо. (Бросает взгляд на Мютцеля, который тут же тактично удаляется.) Он прислужник Трайбеля, твоего свекра. Женские разговоры не для него. (Берет Коринну под руку и прохаживается с ней по залу.) Прекрасная пора вас ждет. Через год свадьба. Потом на несколько годиков в Париж. Как я тебе завидую! Леопольд будет там заниматься своими науками, я думаю, в области искусства. Потом вы вернетесь. Квартиру вам устроят в боковом флигеле. На троих этого хватит. (Доверительно пожимает Коринне руку.) На троих, моя дорогая. Догадываешься, наверно, на что я намекаю? (Деловым тоном с обычной энергией.) Одного ребенка вам будет довольно. Для большего числа и квартира недостаточно велика. Наша прислуга будет помогать и вам. Ну, конечно, и тебе придется кое-что делать, ведь дом очень большой, у нас ведь тоже несколько комнат, не так ли? Да это и современно, когда хозяйка дома тоже не сидит сложа руки. Все может быть очень красиво. Леопольд потихоньку будет расширять свои коллекции, писать, посещать салоны.
К о р и н н а. А свою студию он сохранит?
Ж е н н и (удивленно). Свою студию? Ах, ты имеешь в виду гладильную? Нет, этого уже больше не понадобится. Комната будет использоваться но своему прежнему назначению. Ведь он станет женатым человеком. (Чувствуя себя в своей прежней стихии.) Нет, в самом деле, прекрасная пора вас ждет! Простая скромная жизнь. Полная поэзии! (Выразительно.) Ах, деньги — это лишь бремя! Истинное счастье совсем не в них. Поверь мне, дорогая Коринна, поверь мне: любовные увлечения — вот что приносит счастье.
К о р и н н а. Так говорят все, кто стоит выше этого и не знает никаких любовных увлечений.
Ж е н н и. Я знаю, Коринна.
К о р и н н а. Да, с давних пор: Женни Бюрстенбиндер в маленькой овощной лавочке напротив. Отец иногда об этом рассказывает. Но это было давным-давно и уже забыто, а может, уже приняло другой вид. На самом деле все обстоит, наверное, так: все хотят стать богатыми. И я никого в этом не упрекаю. Папа, конечно, все еще ручается за истинность истории о верблюде и игольном ушке. Но этот мир…
Ж е н н и. …к сожалению, устроен иначе. Сущая правда. Но насколько это верно, настолько же это не так плохо, как ты думаешь. Было бы слишком грустно, если бы исчезло стремление к идеалу, прежде всего у молодежи. Нет, Коринна, не заглушай в себе стремления, которое обращено к небу, стремления лишь оттуда ждать блага. Наверное, твой отец воспитал тебя так, как воспитала бы я, будь ты моей дочерью.
К о р и н н а. А вы хотели дочь?
Ж е н н и. Очень! Но не суждено было. Поэтому ты будешь для меня дочерью.
К о р и н н а. А была бы я ею, если я была бы не Шмидт, а какая-нибудь другая девушка, которую вы предназначили бы для Леопольда? Ну, допустим, девушка, которая прислуживает здесь в доме?
Ж е н н и. Да, как, например, эта Луиза. (Останавливается.) Но как ты можешь задавать такой вопрос? Допустим, не было бы тебя, а эта Луиза и Леопольд почувствовали бы друг к другу сердечное влечение — о, я с таким же пылом прижала бы ее к своей груди и стала бы для нее как родная мать. Для НЕГО все равны, так разве не должны быть они равны и для нас, людей, лишенных предрассудков. (Удаляются на задний план.) Между прочим, я была бы рада, если бы ты никогда больше не произносила фамилию Бюрстенбиндер. Скажи об этом и своему отцу.
Обе уходят. Когда они уже скрылись из виду, Ф о г е л ь з а н г, который, кажется, только и ждал этой минуты, подкрадывается к крюшоннице и поспешно наливает себе бокал. Он не замечает подошедшего сзади О т т о.
О т т о. Ваше здоровье, господин лейтенант!
Фогельзанг от испуга проливает крюшон.
Не пугайтесь. Старый воин, который пугается…
Ф о г е л ь з а н г. Вы подошли сзади. На манер партизан. От такого никто не застрахован.
О т т о. Еще бы! Предположим, что я партизан.
Ф о г е л ь з а н г. Лучше не надо. Вы еще очень молоды. Вы не знаете, как в сорок восьмом году мы разделывались со всем этим сбродом. Они лили с крыш кипяток нам на голову, бросали кирпичи. Но потом…
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
