Воле Шойинка - Смерть и конюший короля
Величатель
А сосуд из тыквы,
Найденный вблизи дороги,
Ты выбрасывать не должен —
Только речка точно знает, что она таит на дне!
Элесин теперь великолепно и богато разодет; его кушак из алари – ярко-красного цвета. Вокруг Элесина танцуют женщины. Внезапно его внимание привлекает что-то невидимое зрителю.
Элесин
Мир, который я знаю, прекрасен.
Женщины
Мы знаем, что ты и оставишь его таким!
Элесин
Мир, который я знаю, прекрасен
И медоносен, как щедрый улей, —
Даже в мечтах, в сновиденьях богов
Едва ли встречается большее изобилие.
Женщины
Мы знаем – ты сохранишь изобилие мира!
Элесин
Для этого я появился на свет.
Пчельник и муравейник не путешествуют. Мы
Не видим огромное чрево земли —
Как дитя не видит беременную им мать, —
Но кто не знает, что она его родила?…
Нас единит бесконечная пуповина
Друг с другом и нашим всеобщим началом,
Так что, если я заплутаюсь в дороге,
Пуповина – моя путеводная нить —
Снова укажет мне верный путь.
Женщины
Поэтому ты и держишь в руках наш мир!
Прелестная юная девушка, привлекшая внимание Элесина еще до того, как ее увидели зрители, подходит к рынку той же дорогой, по которой шел Элесин.
Элесин
Не держу, а ласково обнимаю. Меня
Радует стародавний обряд расставанья,
Введенный нашими праотцами… Если
Мы еще не расстались навеки, если
Вы не бесплотные призраки, если
Я еще не отправился к предкам, если
Этого не случилось, пока я спал…
Скажите, я все еще с вами, на рынке,
Который я знаю с юности, или
Меня обманывают глаза и чувства?
Величатель. Элесин-оба, о чем ты спрашиваешь? Почему твой взгляд застыл и остекленел, как у крысы, увидевшей дух отца, отраженный в холодных глазах змеи? Ты стоишь меж нами, на той самой земле, по которой в младенчестве учился ходить. И говорю с тобой я, Олохун-ийо, а вовсе не мой отец в небесах.
Элесин
Не может быть. Ведь я всю жизнь
Ни в чем не получал отказа.
Да, я, конюший короля,
Ел все, что мне хотелось, и ласкал
Кого хотел. Мой высший титул
Давал мне право и возможность
Преображать мои желанья в наслажденье,
И если б кто-нибудь решил
Упрятать женщину красивую в дупло
Тысячелетнего ироко,[11]
Мое чутье на красоту
Остановило бы меня
У этого припрятанного клада,
Случись мне оказаться в том лесу.
Величатель. Никто не оспаривает твоей славы, о Элесин. Твоя воистину змеиная мудрость и умение проникать в чуть заметные щели приводили к тому, что даже мужья, которых ты обманывал, восхищались тобой. А застигнутый с сестрою твоей же невесты, ты без малейшего смущения объяснял, что просто по-родственному обнял свояченицу. Ты – охотник, убивающий дичь из любого положения любым оружием. Воин, который никогда не хнычет: как же я буду сражаться голый? – храбрец и в голом, и в разодетом виде. Оке,[12] прячущийся в густой чащобе, – твоя жертва бывает мгновенно побеждена еще до того, как ты на нее напал. Мудрец, который в ответ на слова: «Жеребец не ест траву под собой», говорит: «Но он любит на ней лежать».
Женщины. Воистину так! Воистину так!
Величатель. Однако и это еще не все. Вы видели гусениц, поедающих листья, и жучков, питающихся плодами колы? Гусеницам листья и стол, и дом, а кола жучку и панцирь, и пища. Так трудно ли догадаться, что делает Элесин, когда добирается до женской постели, прикинувшись любящим женщин клопом?
Элесин
Довольно! Хватит! Вы превосходно знаете,
Как мне жилось. Но если вы говорите,
Что я еще здесь, на той самой земле,
Которая породила все наши песни,
То кто та богиня, чьи зубы напоминают
Жемчужины на дне священной реки?
Кто она, Ийалоджа? Я увидел ее, когда
Она подходила к твоему киоску.
Вроде бы я знаю всех твоих дочерей,
Но тут даже Огун,[13] возделывая поле
Или выковывая золотую подкову,
Не смог бы создать – вырастить или выковать —
Такие воистину совершенные формы.
Ее одеяние не смогло от меня укрыть
Такую нежно-волнующую фигуру,
По сравнению с которой океанские волны
И степные холмы – неприглядные скалы.
Ее глаза – как…
Ийалоджа
Элесин-оба!..
Элесин
Так где, вы сказали, я нахожусь?
Ийалоджа
Среди живых.
Элесин
А эта звезда,
Ослепительно осветившая столь знакомый
Мне рынок, —
Кто она?
Ийалоджа
Невеста, завтрашняя жена…
Элесин (раздраженно)
Зачем ты мне это говоришь, Ийалоджа?
Ийалоджа молчит. Женщины неловко переминаются с ноги на ногу.
Ийалоджа. Не затем, чтоб тебя оскорбить, поверь. Сегодня твой день, и весь мир – твой. Но любой уходящий – и особенно навеки – должен подумать, как о нем вспомнят.
Элесин
Кто ж не желает, чтоб о нем вспоминали?
Память – прореха в кольчуге Смерти,
Гибельная для ее всевластия. Мне
Хочется, чтобы люди вспоминали меня
С благодарностью. Путник, отбывающий навсегда,
Должен уходить налегке, не забыв
Оставить людям
То, что им нужно.
Женщины (с облегчением)
О Элесин-оба! Ты воплощенная честь!
Элесин
А тогда почему вы не чествуете меня?
Почему не одариваете ложем чести?
Ийалоджа. Все лучшее принадлежит сегодня тебе. Но мы тебя знаем как человека чести. Ты не из тех, кто вылизывает тарелку, забывая оставить хоть немного детям. Разве ты сам нам об этом не говорил? Я верю, тебе не захочется разрушить счастье других ради минутного удовольствия.
Элесин
Кто говорит об удовольствии, Ийалоджа?
Удовольствия приедаются. Наши поступки
Должны быть осмысленны. Вспомни! —
У подорожника
Родительский стебель засыхает и отмирает,
Лишь дав начало новым побегам.
Я просто хочу уподобиться подорожнику.
Женщины. Объясни нам, о чем он говорит, Ийалоджа. Его язык, как у наших предков, слишком глубок и сложен для понимания.
Ийалоджа
Я не решаюсь понять тебя, Элесин.
Элесин
Вы, провожающие в последний путь
Человека, который решился на переход,
Должны решиться уважить его
Последнее желание – тем более, что оно
Затмевает мне разум. Отдайте мне должное —
Честь и почет. Я стою у порога,
За которым нет желаний и сожалений.
Я хочу уйти за порог налегке,
Оставив семя в чудесной почве,
Выбранной мною
При уходе
Во тьму.
Ийалоджа (обернувшись к женщинам)
Голос, который мы с вами слышим,
Уже озвучился могуществом предков,
Я не могу ему отказать.
Первая женщина
Но как, Ийалоджа…
Ийалоджа
Нам не дано выбирать.
Вторая женщина
Она же невеста твоего сына! Скажи ему…
Ийалоджа. Желание моего сына – мое желание. Я просила ее родителей согласиться на этот брак… но утраты юных восполнит жизнь. А кто восполнит горечь утраты тому, кто стоит у последнего перехода и вправе надеяться, что для него этот день будет отмечен сладостными дарами? Вы говорите – скажи ему, Ийалоджа. Вам хочется, чтобы я обременила его рассудок памятью о несбывшейся перед уходом надежде? Вы просите его – предстателя за всех нас – не оставить наш мир на произвол злых сил и хотите, чтоб я отказала ему, омрачив его дух кощунством неблагодарности?
Третья женщина
Не каждый отважится заслужить проклятие
Тяжело оскорбленного в своих чувствах мужа!
Ийалоджа
Проклятие уходящего гораздо страшней.
Голос человека, подступившего к переходу,
Звучит повелительней, чем голос крови,
И не услышать его – смертельное святотатство.
Элесин
Что говорят мои матери? Неужели
Они омрачат мой уход в неизвестность?
Ийалоджа. Сама земля требует удовлетворить его последнюю просьбу. Подорожник не должен отмереть всуе. Так пусть же семя, ненужное путнику, укоренится в земле, которую он покинет. Твой дом, о Элесин, звенит, как колокол, голосами твоих неисчислимых детей – да оставишь ты семя в плодоносном лоне, щедро дарующем человеку жизнь, да не пропадут твои последние силы, но вспашут ту почву, из которой ты вышел.
Величатель
О Ийалоджа, мать многих детей
На великом рынке земного мира,
Как преобразила тебя твоя мудрость!
Ийалоджа (широко и умиротворенно улыбаясь). Элесин, я уверена, что здесь, на рынке, стоя вплотную к блаженству бессмертных, ты обернешься и с последним вздохом окинешь благодарным взглядом ту плоть, которая даровала тебе блаженство смертных – мгновенное, но, быть может, равное вечности. Твой взгляд никогда не знал пресыщения. И твой последний выбор великолепен. (Женщинам.) Передайте невесте благословенную весть – желание уходящего – и подготовьте ее.
