Юджин О'Нил - Любовь под вязами (Eugene ONeill. Desire Under the Elms)
Эбин. За кого ты меня принимаешь? Вся деревня говорит! Эту новость принес проповедник из Нью-Довера. Наша новая мамаша из Нью-Довера, вот он все и знает. Он и сказал нашему проповеднику, что старик там женился.
Питер (ошеломлен). Ну и ну!
Симеон (вторя брату). Ну и ну!
Эбин (садится на кровать; с ненавистью). Разве он не порожденье ада? Это все назло нам — проклятый старый осел!
Питер (задумчиво). Да… Теперь все перейдет ей.
Симеон. Точно. (Понуро.) Ну что ж, если так…
Питер (быстро). Видит бог — так, Сим. А в Калифорнии — золото. Незачем нам тут оставаться, Сим.
Симеон. Я как раз об этом и думаю. (Решительно.) А что, если сегодня же утром и отправимся? А? Чего тянуть?
Питер. Меня это устраивает.
Эбин. Вы, наверно, пешком хотите?!
Симеон (с издевкой). Мы с большей охотой полетели бы, если бы ты одолжил нам крылья.
Эбин. Но лучше всего, пожалуй, на пароходе. Не так ли? (Извлекает из кармана помятый лист бумаги.) Подпишите это, и сможете отправиться на пароход. Я давно заготовил эту бумагу на случай, если вы соберетесь на Запад. Каждый из вас получит по триста долларов, если вы согласны свою долю продать мне. Ну?
Симеон и Питер с недоверием смотрят на бумагу. Молчание.
Симеон (озадаченный). Если он женился, то ферма…
Питер. Пусть он лучше скажет — откуда у него столько денег?
Эбин (наигранно). А я знаю, где они спрятаны. Давно знаю, мне еще мама сказала. Она знала, где они лежат. Это ее деньги, от ее фермы, он припрятал их от матери. По праву они мои теперь!
Питер. Так где ж они спрятаны?
Эбин (задиристо). Ха! Там, где без меня вам не найти. Мама однажды проследила за ним, а то так бы и не узнала…
Пауза. Все трое обмениваются недоверчивыми взглядами.
Ну так как?
Симеон. Не знаю.
Питер. Не знаю.
Симеон (смотрит в окно). Светает.
Питер. Пока что разведи огонь, Эбин.
Симеон. И дай чего-нибудь пожрать.
Эбин (с наигранной сердечностью). За этим дело не станет. С пустым желудком топать в Калифорнию трудно. (Идет к двери и многозначительно добавляет.) Но вам не обязательно топать, вы можете и пароходом. Все зависит от вас. (Останавливается в дверях и ждет.) Братья смотрят на него.
Симеон (подозрительно). А где ты пропадал всю ночь?
Эбин (с вызовом). У Минни! (Размеренно.) Шел и помышлял сначала только так — о поцелуйчиках, а как вспомнил, что вы тут мне про него и про нее наговорили, — ну, думаю, Минни, покажу я тебе! Добрался до деревни — тут-то мне и преподнесли эти новостишки. Как узнал — совсем осатанел и бросился бежать к ней, уже ни о чем не думая. (Прерывается. Затем нерешительно, но еще более вызывающе.) Увидел ее и не поцеловал, не отколотил… Ревел, как телок, и ругался. Был как бешеный… Она совсем струхнула… а я сгреб ее, и она стала моей. (Гордо.) Я взял ее. Она могла быть ваша, его, но теперь она моя.
Симеон (сухо). Влюбился, что ли?
Эбин (высокомерно). Любовь! Этого мне еще не хватало!
Питер (подмигивает Симеону). Я так думаю — он тоже собрался жениться.
Симеон. Что ж, она будет преданной женой для всех сразу!
Симеон и Питер ржут.
Эбин. А мне-то что, была б пожарче да поласковей. Главное, что она не его, а моя! (Уходя, задерживается в дверях; протестующе.) Не такая уж она пропащая, — есть куда хуже, держу пари. Поглядим на эту корову, которую старик подцепил. Уж она-то переплюнет Минни, попомните меня!
Симеон (вдруг). А может, ты и ее тоже того…
Питер. Ха! (Гнусно хохочет.)
Эбин (плюет от омерзения). Тьфу! Ее… здесь… когда он будет спать с этой… и обкрадывать ферму моей матери! Да я уж скорее вонючку или гадюку поцелую.
(Уходит.) Симеон и Питер подозрительно смотрят Эбину вслед, прислушиваются к его удаляющимся шагам. Пауза.
Питер. Пошел разводить огонь.
Симеон. Я бы предпочел смыться в Калифорнию, но…
Питер. Не выдумка ли это Минни? Не она ль его надоумила…
Симеон. Может, все это вранье насчет женитьбы. Лучше уж подождать и поглядеть на новобрачную.
Питер. Пока сами не убедимся, и подписывать ничего не будем.
Симеон. Да и насчет денег надо еще проверить! (Улыбается.) Ну а если старик и впрямь подцепил, продадим Эбину то, чего у нас никогда и не было.
Питер. Поживем — увидим. (Неожиданно разбушевавшись.) И пока он не вернется, — палец о палец не ударим! Пусть Эбин убивается, если хочет. Будем есть, пить и отдыхать вволю. И ко всем чертям эту проклятую ферму.
Симеон. Черт возьми, мы заслужили отдых! Хоть раз поиграем в богачей. Буду валяться в постели до самого завтрака.
Питер. Пока стол не накроют.
Симеон (после молчания, задумчиво). Какая она, наша новая мамаша? Как ты думаешь? Такая, как говорит Эбин? А?
Питер. Похоже!
Симеон. Тогда пусть она окажется дьяволом в юбке, чтоб ему захотелось поскорее помереть и провалиться в ад, где ему будет спокойнее.
Питер (с жаром). Аминь!
Симеон (подражая отцу). "А сейчас, подобно пророкам, отправляюсь узнать промысел божий, уготованный мне весной…". Готов поспорить, он уже тогда знал, что отправляется блудить, вонючий лицемер…
Картина четвертая
Кухня. Предрассветная синь. На столе зажженная свеча. Симеон и Питер заканчивают завтрак. Эбин сидит задумавшись, к еде он не притрагивался.
Питер (взглянув на Эбина, с некоторым раздражением). Думай не думай — что толку!
Симеон (с издевкой). Похоть покою не дает.
Питер. А Минни — что, у тебя первая?
Эбин (зло). Не твое дело! (Пауза.) Я о старике думаю. Сдается мне, что он близко где-то. Я чувствую, как чувствуешь приближение малярийного озноба.
Питер. Если он и появится, то не в такую рань.
Симеон. Как сказать! Может, он задумал поймать нас врасплох. Посмотреть, чем мы тут занимаемся.
Питер (инстинктивно поднимается со стула). Надо идти.
Симеон встает вслед за Питером. Оба тащатся к двери, но спохватываются.
Симеон. Дурак ты, Пит. А я и того хуже. Пусть видит, что мы не работаем.
Возвращаются к столу.
Питер. Правильно. Ну его к черту, пусть посмотрит, чем мы тут занимаемся.
Садятся. Эбин во все глаза смотрит то на Симеона, то на Питера.
Симеон (Эбину). Провались все пропадом!
Питер. Нечего вкалывать да пресмыкаться перед ним. Пусть катится ко всем чертям!
Симеон (Эбину). Ты говорил, что хотел бы быть единственным хозяином тут, — что же, можешь стать!
Питер. Вон коровы надрываются. Сходи лучше подои.
Эбин (радостно). А вы что — согласны подписать бумагу? Да?
Симеон (сухо). Может быть.
Питер. Может быть.
Симеон. Нам надо обдумать. (Повелительно.) А ты лучше иди потрудись.
Эбин (возбужденно). Теперь это опять мамина ферма! И моя! Мои коровы! Я буду сам, своими руками доить их! (Уходит через дверь в глубине.)
Симеон (после молчания). Вылитый отец.
Питер. Копия.
Симеон. Они перегрызут друг друга. Как собаки.
Эбин выходит на крыльцо, огибает угол дома. Небо начинает розоветь.
Эбин (останавливается у ворот и смотрит вокруг жадным и восхищенным взглядом). Красиво, черт возьми! До чего красиво! (Поднимает глаза — будто бросая вызов небу.) Моя ферма, слышишь? Моя! (Поворачивается и идет вглубь, к коровнику.)
Симеон и Питер закуривают трубки.
Симеон (кладет ноги в грязных ботинках на стол, откидывается на спинку стула и глубоко затягивается). А все же здесь здорово!
Питер. Да. (Подражает действиям брата.)
Пауза. Оба вздыхают.
Симеон (вдруг). А ведь он никогда не умел доить коров!
Питер (фыркнув). У него руки похожи на копыта.
Пауза.
