Юджин О'Нил - За горизонтом (Eugene ONeill. Beyond the Horizon)
Обзор книги Юджин О'Нил - За горизонтом (Eugene ONeill. Beyond the Horizon)
Юджин О'Нил
За горизонтом
Действующие лица
Джеймс Мэйо — фермер.
Кейт Мэйо — его жена.
Дик Скотт — ее брат, капитан парусного судна "Санда".
Эндру Мэйо | сыновья
Роберт Мэйо | супругов Мэйо.
Рут Аткинс.
Миссис Аткинс — ее мать, вдова.
Мэри — двухлетняя дочка Рут и Роберта.
Бен — работник на ферме.
Доктор Фосет.
Действие первое
Картина первая
Сельская местность. Слева направо по диагонали идет дорога; пересекая холмы, она скрывается за горизонтом. На пологих склонах холмов видны четко отделенные друг от друга изгородями или сложенными камнями участки свежевспаханной земли. Треугольник земли до дороги покрыт яркой зеленью всходов озимой ржи. От дороги его отделяет низенькая ограда из камней. Сразу за дорогой тянется кювет, дальний, более высокий склон которого зарос густой травой. За кюветом, почти в центре сцены, старая яблоня с едва распустившимися листьями. Ее ветви темнеют на фоне бледного неба. Вдоль всего кювета, за яблоней, тянется ограда. Майский день клонится к концу, спускаются сумерки. Лишь виднеющиеся на горизонте холмы еще озарены пламенем заката; небо над ними горит багряными красками. По мере развития действия эти краски блекнут.
На ограде сидит Роберт Мэйо. Это высокий, хрупкого сложения юноша, лет двадцати трех. Чем-то он похож на поэта. У него тонкие черты лица, высокий лоб, темные глаза, мягкие линии рта и подбородка. Он в простых серых брюках, заправленных в высокие сапоги со шнуровкой, в синей фланелевой рубашке с ярким галстуком. Какое-то время он продолжает читать, затем закрывает книгу, заложив пальцем страницу, и поворачивает голову к горизонту. Вглядываясь в даль, он что-то шепчет про себя.
Справа на дороге появляется брат Роберта Эндру, возвращающийся с работы. Ему двадцать семь лет. По своему типу он полная противоположность Роберту: рослый, бронзовый от загара, с крупными чертами лица — настоящий, мужественно красивый сын земли. У него хорошие умные глаза, но в нем нет и следа той одухотворенности, которой отмечен Роберт. На Эндру рабочий комбинезон, кожаные сапоги, серая фланелевая блуза распахнута, мягкая войлочная забрызганная грязью шляпа сдвинута на затылок. Эндру останавливается около брата и опирается на мотыгу, которую нес с собой с поля.
Эндру (видя, что Роберт не замечает его, кричит). Э-ей!
Роберт, увидя брата, улыбается.
Что, грезишь наяву? Ты что, награду надеешься за это получить? Не читай при таком свете — глаза испортишь.
Роберт (взглянув на книгу, мягко). Я уже перестал, Энди.
Эндру. Только сейчас, да? Эх, Роб, никогда-то ты не поумнеешь. (Перепрыгивает через канаву, садится рядом с братом.) А что за книга? Пари держу — стихи! (Протягивает руку.) Покажи!
Роберт (неохотно отдает ему книгу). Да, стихи. Поосторожнее, не запачкай.
Эндру (взглянув на свои руки). Да не грязные они — в земле только, а она чистая. Не волнуйся, я осторожно. Гляну и все. (Листает страницы.)
Роберт (лукаво). Побереги глаза, Энди!
Эндру. Не бойся, из-за книг не ослепну! (Пробежав глазами несколько строк и сделав гримасу, восклицает пренебрежительно.) Ну и ну! (Взглянув с усмешкой на брата, читает напыщенно, нараспев.) "Я полюбил и ветер, и солнце, и лучезарное море. Но полюбил иначе, чем люблю тебя, о святая, священная ночь!" (Отдает брату книгу.) На, возьми — сожги ее. По мне лучше какой-нибудь хороший журнал.
Роберт (слегка обижен). Например, "Журнал фермера"?
Эндру. Конечно. Это в колледже тебя пристрастили к такой ерунде. Я, к счастью, колледжей не кончал, а то, вроде тебя, помешался бы. (Смеется, дружески похлопывая Роберта по спине.) Представь, шагал бы за плугом и читал стихи лошадям! Удрали б они от меня, как пить дать!
Роберт (смеясь). А ты представь себе другое — я шагаю за плугом! Это, брат, еще смешней.
Эндру (серьезно). Отец не приучал тебя к земле — знал, что делал! Какой из тебя фермер? И вовсе не из-за твоих болезней. (Заботливо.) Как ты сейчас-то? Все не удается потолковать с тобой — такая прорва работы. Выглядишь ты вроде неплохо.
Роберт. Я и чувствую себя как никогда.
Эндру. Ну и хорошо! Ты столько переболел за свою жизнь — хватит уж!
Роберт. Такому здоровяку, как ты, не понять, через что я прошел, хотя и сам видел. Помнишь, как я в детстве — день здоров, день болен, вечная слабость… Уроки без конца пропускал — отставал от ровесников… ни в какие игры играть не мог. Не жизнь, а мука! Зато теперь чувствую себя ничего и блаженствую.
Эндру. Все я знал, Роб! (Помолчав.) Жаль только, ты осенью не вернулся в колледж — мечтал ведь об этом. Ты ведь создан для ученья, не то что я.
Роберт. Ты же знаешь, почему я не вернулся, Энди. Отец даже мысли такой не допускал. Он не говорил ни слова, но я-то понимал — ему деньги нужны были для фермы. Ну, ничего. Все равно за тот год в колледже я узнал так много интересного. В ученые я не собираюсь, хоть все свободное время читаю. Мне, Эндру, хочется путешествовать, объездить разные страны, нигде не задерживаться подолгу, не пускать корней!
Эндру. Завтра и отправишься…
Упоминание о путешествии заставляет их приумолкнуть. (Старается говорить безразлично, так, будто его ничто не задело.) Дядя говорит — три года вы будете в плавании.
Роберт. Да, что-то около этого.
Эндру (сокрушаясь). Долго-то как!
Роберт. Если подумать, не так уж долго. «Санда» сначала обогнет мыс Хорн, а через некоторое время бросит якорь у Иокогамы. Для парусного судна — путь немалый. Побываем мы и в других местах. Дядя Дик говорит — в Индии и Австралии, ну а потом в Южной Африке и в Южной Америке. На такое путешествие нужно время.
Эндру. Посмотри все это за меня. А мои путешествия в порт, да, может быть, разок-другой в Нью-Йорк — вот и все, что меня ожидает. (Смотрит направо, на дорогу.) Вот и отец идет.
Справа доносится стук копыт и голос Джеймса Мэйо, покрикивающего на лошадей. Он появляется, ведя двух лошадей на поводу. Между ним и его старшим сыном очень большое сходство, — вероятно, Эндру в шестьдесят пять лет будет точь-в-точь таким, как его отец. Мэйо и одет почти так же, как Эндру.
Мэйо (увидев сыновей, сидящих на ограде, останавливает лошадей). Сто-о-ой! Вот вы где! Здорово, мальчики! Что вы тут уселись, как куры на насесте?
Роберт (смеется). Да так, рассуждаем о том о сем.
Эндру (хитро подмигнув). Роб хочет приохотить меня к стихам. Ему кажется — я мало образован.
Мэйо (рассмеявшись). Это здорово! Станешь ночами перед стадом стихи распевать да коров убаюкивать! Чем плохо? А у Роба никак новая книжка? Я-то думал — ты все на свете книжки прочел, а вот на тебе — еще одну где-то откопал!
Роберт (улыбнувшись). И еще немало осталось, отец!
Эндру. Он заучивает новые стихи о "широком море". Так, чтобы во всеоружии завтра ступить на борт "Санды".
Мэйо (с легким упреком). Ну, о море еще будет много времени поразмыслить, на этот счет нечего особенно волноваться.
Роберт (мягко). Я не думаю. Энди просто дразнит меня.
Мэйо (резко меняет тему разговора). Как там на полях за холмами?
Эндру (с восторгом). Здорово! Такой овес всходит!
Мэйо. Старый луг я весь перепахал. Завтра с утра можешь боронить.
Эндру. Ладно, до вечера все кончу.
Мэйо (лошадям). Эй вы! Оголодали там! (К Эндру.) Год для нас хороший выдался. Такая погода стоит! И если еще потрудимся как следует…
Эндру (с довольной улыбкой). Я какой хочешь труд на своих плечах вынесу — да еще в придачу столько же!
Мэйо. Хорошо сказано! Мужчине никакая работа не повредит, — ежели она к тому же на чистом воздухе!
Роберт пытается показать заинтересованность в разговоре, но по всему видно, что он ему надоел.
Эндру (заметив это). Боронить и пахать — это тебе не стихи читать, Роберт?
Роберт в ответ молча улыбается.
Мэйо (серьезно). Роб не сегодня, так завтра поймет: земля человеку радости дает побольше всякой книжки. (С лукавым блеском в глазах.) Подрастешь — поймешь!
Роберт (капризно). Я и понимать-то не хочу!
Мэйо. Время свое сделает, сынок. Ну ладно, пора домой. Не засиживайтесь тут. (Подмигивает Роберту.) Особенно ты, Энди. К ужину Рут с матерью придут, так что поторопись — умойся да приоденься. (Смеется.) По лицу Роберта пробегает тень, словно что-то причинило ему боль, но он заставляет себя весело улыбнуться брату.
