Людмила Ансельм - Короткие пьесы
Мать. А ты не боишься, когда тебя будут принимать в комсомол, могут спросить, веришь ли ты в Бога… Комсомольцы не должны верить…
Дочь. Скажу им, что не верю…
Мать. Ты ведь знаешь, что это ложь!
Дочь. Конечно…
Мать. Кто тебя научил говорить неправду? (Пауза.) А если они все-таки узнают, что ты веришь в Бога, тебя могут выгнать из комсомола…
Дочь. Я их не боюсь…
Мать. А вот я боюсь… Всю жизнь боялась за себя, а теперь и за тебя боюсь… Как ты стала такой храброй?
Дочь. Бабушка говорила, что у каждого человека есть ангел-хранитель… Он меня спасет… Надо только верить в Бога…
Мать. Твой дедушка, верил в Бога, но тот его не спас…
Пауза.
Дочь. Мама, расскажи мне о дедушке…
Мать. Позже…
Дочь. Почему позже, я хочу сейчас… Кто был твой отец?
Мать. Ты все прекрасно знаешь… Я родилась и выросла в селе… Мой отец был в этом селе учителем…
Дочь. Это неправда! Он был священником!
Мать. Замолчи! Он был учитель!
Дочь. Сама никогда не говоришь правды… Спрашиваешь, кто меня научил лгать? Ты! Ты меня научила!
Мать. Молчи! Грубиянка! (Бьет дочь по спине.) Не смей так со мной разговаривать! Я твоя мать! Ты ничего не понимаешь!
Дочь (обидевшись). Почему ты меня ударила?
Мать. Потому что не понимаешь, чего я натерпелась в этой жизни! Что мне пришлось пережить…
Дочь (громко). Но я сказала правду… Твой отец был священником!
Мать (испуганно). Тише! Как ты узнала?
Дочь. Мне бабушка сказала…
Мать. Я так и знала… Значит, я была права, когда запретила тебе с бабушкой встречаться…
Дочь. А мы все равно встречались… Иногда… Я любила бабушку… Она была хорошая…
Мать. Я не догадывалась, что вы встречались.
Пауза.
Дочь (громко). Ты о многом не догадывалась… Я давно уже знала, что твой отец был священником, но никому не рассказывала…
Мать. Тихо! Господи, всю жизнь боялась, что кто-нибудь узнает, что я дочь священника! Уехала из своего села в город… Больше всего боялась, что ты узнаешь и расскажешь кому-нибудь…
Дочь. Мама, что случилось с моим дедушкой?
Мать. Если бы я знала, что с ним случилось!
Пауза.
Дочь. Мама, я хочу знать… Я никому не скажу…
Мать. Хорошо… Мне тогда было лет тринадцать, как тебе… Был вечер… Мне не хотелось идти спать, я спряталась за кресло… Вдруг раздался стук в дверь… Отец пошел открывать дверь… В комнату вошли трое…
Дочь. Кто трое?
Мать. Милиция, НКВД, КГБ, не знаю… Сказали, что заберут отца ненадолго, им надо с ним побеседовать… Отец ушел с ними почти раздетый… Я схватила со стола кусок хлеба, папину куртку и побежала за ними… Я боялась, что не догоню их, бежала и кричала, задыхаясь: «Папа! Папа! Погодите!» Они остановились… Помню, как отец взял хлеб и куртку, молча взглянул на меня и перекрестил на прощание… Больше я его не видела…
Дочь. Почему его арестовали?
Мать. Сказали, за то, что священник… Приговор был десять лет без права переписки… Потом мы узнали, что это означало расстрел… Всех священников арестовывали, не его одного…
Дочь. Мама, я не понимаю, почему арестовывали священников?
Мать. Потому что Ленин сказал: «Религия – опиум для народа». Из его слов получалось, что священники обманывали народ…
Дочь. Вы не пробовали узнать, что случилось с дедушкой?
Мать. Конечно нет… Это было опасно… Постарались спрятаться, затаиться, поэтому переехали в Москву…
Дочь. Мама, хорошо, что ты, наконец, рассказала о дедушке… Видишь, я умею хранить тайны…
Мать. Теперь вижу…
Дочь. Почему ты боялась рассказать мне всю правду?
Мать. Ты могла бы проболтаться кому-нибудь… Если бы КГБ стало известно, что я дочь священника, меня бы не приняли в медицинский институт…
Дочь. Как не приняли?
Мать. После революции в Советском Союзе дети священников и дворян не имели права получать высшее образование… Такой был закон при Сталине… Я смогла поступить в медицинский институт, когда началась война…
Дочь. Я не понимаю, как тебе удалось скрыть, что твой отец священник… ведь в паспортах пишут, кем были родители…
Мать (оглядываясь по сторонам). Тихо! Соседи могут услышать… (Почти шепотом.) Я сожгла свой паспорт, а в милиции сказала, что у меня его украли… Получила новый, там в графе происхождение мне написали, что я из служащих… Я им сказала, что мой отец был учителем…
Дочь. Ты ничего не рассказала бабушке о паспорте?
Мать. Конечно нет… Это была моя тайна… Никому об этом не говорила, боялась, что меня могут выгнать из Института… а я всегда мечтала быть врачом… (Пауза.) Теперь ты поняла, почему я боялась за себя, а теперь боюсь за твое будущее? Запомни, твой дедушка был сельским учителем…
Дочь. Да, поняла…
Мать. Повтори.
Дочь. Мой дедушка был учителем…
Мать. Где он был учителем?
Дочь. В каком-то маленьком селе, название не помню…
Мать. Когда будешь вступать в комсомол, могут спросить, веришь ли ты в Бога?
Дочь. Мама, обычно комсомольцам таких вопросов не задают…
Мать. А вдруг спросят… Ты должна быть готова… Ты веришь в Бога? Отвечай…
Дочь. Я не верю в Бога…
Мать. Правильно… Катя, запомни, ты должна говорить и делать то, что делают другие, старайся не выделяться… Я научилась так жить, прилаживаться к другим, соглашаться со всеми, никогда не спорить о политике… Поняла?
Дочь. Мама, ты любишь Сталина?
Мать (тихо). Катя, к чему такой вопрос? Ты действительно интересуешься, как я отношусь к нему?
Дочь. Я знаю, как ты к нему относишься… Мне интересно, как ты будешь отвечать… если спросят…
Мать (громко и отчетливо). Я люблю товарища Сталина! Товарищ Сталин – наша гордость, наша слава, наш отец родной… Да здравствует товарищ Сталин!
Пауза.
Дочь. Звучит слишком фальшиво. Тебе не поверят.
Мать (тихо). Неважно… Надеюсь, в конце концов, ты поняла, почему мы вынуждены лгать?
Дочь. Чтобы выжить…
Мать. Молодец!
Пауза.
Дочь. Мама, но бабушка всегда говорила, что лжецы и обманщики попадут в ад… Бог их не любит…
Мать (крестит дочь и целует ее лоб). Бог простит тебя… Ложь во спасение – Святая Ложь.
ЗАНАВЕС.
Три подруги
Ирина – эмигрантка из Москвы, пятьдесят пять лет.
Маша – эмигрантка из России, пятьдесят пять лет.
Ольга – эмигрантка из Вологды, шестьдесят лет.
СценаТипичная двухкомнатная квартира в Бруклине, которую снимают три подруги Ирина, Маша и Ольга. Они приехали в Америку из России нелегально, через фирмы и устроились на работу помощницами к старикам и бебиситтерами к детям. Они хотят легализоваться в Америке и получить грин-карты, но для этого им нужно выйти замуж за граждан Америки. В свободное от работы время они занимаются поисками мужей. Ольга спит на диване. Маша приходит с работы и видит на полу разбросанные Ольгой вещи, хватает их и бросает на спящую Ольгу.
Ольга (просыпается и сбрасывает одежду на пол). Ты что? Ты чего расшвырялась? А человек устал… Мы в свободной стране, могу я поспать, когда хочу? Человек в пять утра встает, причем каждый день, а она будит его…
Маша. А кто тебя просит так рано вставать? Поднимайся, как мы с Ириной, в семь, будешь высыпаться.
Ольга. Ты что, забыла?
Маша. Брось это занятие – прогулки по пляжу, пустое. Все равно никого не найдешь.
Ольга. А вот и не пустое! Мне уже примелькался один старичок. Всегда сидит на одной и той же скамейке. Я ему все рукой махала, когда шла мимо. А вчера подсела к нему, и мы поговорили.
Маша. И как же вы говорили? Хай, бай?
Ольга. Нет, не только. У него мать из Польши. Он знает несколько слов по-польски – дзенкую, сгинела, несгинела… Я их тоже знаю. То, что я не понимаю, он рисует палочкой на песке. Вчера нарисовал дом. Только я не поняла, приглашает он меня в свой дом или нет. (Вздыхает.) Трудно в чужой стране без языка.
