Владимир Мирзоев - Тавматургия
МАСТЕР. Чтобы справиться с задачей, от тебя потребуется немного внимания. Сам увидишь — это проще, чем строить планы на послезавтра. Теперь перемени простыни и сделай все остальное, как я сказал. Лампу поставь в головах, а зеркало там, где ноги.
УЧЕНИК. Первый раз вы сказали наоборот, учитель.
МАСТЕР. Разве? Значит, я ошибся. Поторопись!
Ученик выполняет задание. Он продолжает брить Мастера, когда входит Второй Ученик.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Как хорошо, что я успел…
МАСТЕР. Кого-то принесла нелегкая.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. …Взглянуть в это чудесное зеркало еще раз.
МАСТЕР. Кто ты?
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Было время, когда вы называли меня любимым учеником. Вы были добры, вы обращались со мною бережно, как с молодым ростком сосны, который выращивают из семени, чтобы через двести лет увидеть гиганта с мощными корнями, ушедшими в глубь земли, с непомерной кроной — убежищем для птиц, ангелов и демонов. Я верил, что ваша мудрость, ваша воля могут превратить меня в счастливейшего из смертных. Но потом вдруг все переменилось: вы стали издеваться надо мной, вливая в мою душу яд сомнения. Сначала — по капле, потом — в дозах непереносимых. Для моего самолюбия. Я увидел, что будущее ускользает от меня, что никогда я не достигну назначенного мне природой. Тогда я собрался и ушел на Запад. Чтобы теперь…
МАСТЕР. Подслушать, как мой труп пукает и вздыхает.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Нет, нет! Мне хотелось еще раз посмотреться в это зеркало. На Западе уже не делают таких зеркал.
МАСТЕР. Их там еще не делают, сынок.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Пусть так. Я только хочу сказать: я не нашел того, что искал. Меньше всего им нужны пророки, учителя, герои. Это мир быстрых и бездумных подмен. Если истина больше не работает, ее выбрасывают, как разряженную батарейку… Кроме того, долгое путешествие убивает интерес к неочевидной, скрытой стороне вещей — ты обречен всегда скользить по поверхности, как водомерка по черной воде пруда.
МАСТЕР. Что? Кишка оказалась тонка?
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Просто я устал опровергать чужую глупость.
МАСТЕР. И решил, что опровергать свою легче?
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Понимаю, что вы хотите этим сказать. Кто не сумел проглотить обиды — самой простой и грубой пищи, тому ни за что не переварить таких деликатесов, как слава, обожание и власть. Верно? Ведь это ваши слова?
МАСТЕР (Ученику). Ответь ему ты.
УЧЕНИК. Я?
МАСТЕР. Конечно. Мой язык едва ворочается. А этот человек прошел многие сотни верст, чтобы потолковать о том, что его беспокоит.
УЧЕНИК. Но я не знаю, что ему отвечать.
МАСТЕР. Это не обязательно — знать. Просто постарайся разевать рот в нужные моменты. Для пущего правдоподобия.
Ученик несколько раз раскрывает и закрывает по-рыбьи рот.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Вы что-то хотели сказать?
УЧЕНИК. Я? Нет… То есть да… Я хотел ответить на ваши… жалобы… Вот вы говорите: Запад вас разочаровал, но ведь вы могли пойти на Юг или на Север, и результат был бы не лучше. Если вы не нашли зерно своей роли, что вы можете посеять на чужих полях?
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Послушай, мальчик, я был бы тебе очень признателен, если бы ты вышел отсюда ненадолго. Скажем, на полчаса.
УЧЕНИК. Это невозможно. Я должен быть здесь, рядом с моим учителем.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Я тебе хорошо заплачу за пятнадцать минут твоего отсутствия.
УЧЕНИК. Нет.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Подумай, что такое пятнадцать минут? А на полученные деньги ты сможешь купить себе велосипед. Разве ты не хочешь стать владельцем велосипеда?
УЧЕНИК. Нет, не хочу.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Хорошо, есть другая мысль. Я теперь весьма богатый человек, после смерти учителя я возьму тебя на полное содержание. Ты сможешь по-прежнему читать свои книги и медитировать, вместо того чтобы ишачить на какого-нибудь негодяя за черствый кусок хлеба, теряя здоровье и время. Звучит заманчиво, а? Ну хорошо — пять минут!..
УЧЕНИК. Нет.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Ладно, так и быть: я расскажу тебе всю правду о твоем учителе и о других великих учителях тоже. Любой из них только притворяется иконой, чтобы тебе, глупому, было сподручнее боготворить Истину. А никакой истины нет! Ты сам в любой момент можешь объявить себя пророком. Если будешь убедительно морочить людям голову, они с радостью побегут за тобой, потому что без истины им жить невмоготу, неинтересно, а иногда даже страшно.
УЧЕНИК. Я же сказал: нет.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Значит, по-доброму не желаешь. Тогда придется применить силу.
Показывает несколько устрашающих фокусов — из его рта летит пепел.
УЧЕНИК. Что ж… Тогда я вынужден подчиниться… Хотя я по-прежнему изумлен.
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Чем именно?
УЧЕНИК. Как мало вы уважаете во мне человека — ведь в ваших глазах я не сложнее крысы. Как естественно с вашего языка льется поток пошлостей. Как наивно уповаете вы на спасительный совет полуживого старика. Между тем…
ВТОРОЙ УЧЕНИК. Что? Между тем — что?
УЧЕНИК. Вы не тот, за кого себя выдаете.
Второй Ученик выходит.
МАСТЕР. Куда ты поставил лампу?
УЧЕНИК. Лампа в ногах, учитель.
МАСТЕР. А зеркало?
УЧЕНИК. В головах, учитель.
МАСТЕР. Все правильно, ты не ошибся… Жемчужина вынута и лежит в кармане, зажат в теплом кулаке… Домик свободен от ее совершенства… Катц!
УЧЕНИК. Учитель!
МАСТЕР. Я вижу — ты уже не дрожишь.
УЧЕНИК. Кажется, нет.
__________________________ 2006Свидригайлов в Америке
Самый дешевый номер в гостинице. Кровать, тумбочка, телевизор. С. входит, осматривается, ставит чемодан на стоя, медленно раздевается догола. Долго разглядывает себя в зеркале — оно встроено в дверцу стенного шкафа. Скрывается в ванной комнате. Тут же входит Н. Вид его необычен: нечто среднее между наемным убийцей (как их изображают в кино) и «свидетелем Иеговы», из тех, что ходят по спальным районам, распространяя душеспасительные брошюры с яркими картинками.
Н. прислушивается к шуму воды. Подходит к чемодану, долго роется в нем, находит какую-то бумагу, прячет ее в карман. Входит С., на бедрах полотенце.
С. Эй, приятель, кажется, вы немного ошиблись номером? А заодно и чемоданом.
Н. Разве… это ваш чемодан?
С. Со зрением плохо?
Н. У меня-то?
С. У вас, у вас.
Н. Да, оно ухудшилось за последние год-полтора… Вот, например, если в этой тумбочке лежит карманная Библия, то, скорее всего, я не смогу читать этот мелкий шрифт. Я почти ничего и не читаю, кроме рекламных объявлений… Хотите убедиться прямо сейчас?
С. Убедиться в чем?
Н. Да вот есть ли как раз Библия… там, у вас в тумбочке.
С. Наверное, есть. Это что-то меняет?
Н. А хотите пари?
С. Послушайте…
Н. Очень простое, очень простое! Я говорю: «Там ее нет и быть не может». Вы говорите наоборот: «Да, она там, она точно там, потому что это обычное дело — их всегда кладут в ящики письменных столов и в тумбочки везде, во всех гостиницах этого континента, как будто это что-то меняет». Если я угадал, то, значит, я и выиграл…
С. Может, позволите надеть штаны?
С. одевается, Н. наблюдает.
Н. А я помешал? Простите. Знаете, эти дурацкие пари — это моя страсть. Нет, хуже — моя болезнь. Однажды я проиграл свое будущее, точнее, его прекрасную неопределенность… Вы удивлены? Думаете, такого не бывает? Бывает и не такое. Как-нибудь расскажу, не сейчас, нужен хороший климат, атмосфера, а повод мы с вами найдем.
С. И что же я получу, если, допустим, я выиграл?
Н. Ага! Пошел адреналинчик?.. Давайте на американку.
С. Что это — «американка»?
Н. Любое желание, любое! Победитель дает волю фантазии. Необузданный полет!
С. Я совсем не уверен, что могу соответствовать. Вряд ли я смогу исполнить любое ваше желание. Я теперь ограничен в средствах. Так что…
Н. Но ведь шансы даже не равны. Статистика на вашей стороне. Я не верю, что вы струсили в таком пустяковом деле. Вы ведь тоже игрок, я по глазам вижу! Зря отвернулись — я все равно уже успел. Я психолог, да-да, не смейтесь.
