Бранислав Нушич - Госпожа министерша
Савка. Правда, тяжело нынче.
Живка. Тебе еще не принесли кофе? Что за наглость, по три раза нужно говорить. (Идет к двери в глубине сцены.) Анка, где кофе?
Голос Анки (за сценой). Несу!
Живка. И это называется прислуга! Да разве так бы от нее требовали, если б ей платили.
IIАнка, те же.
Анка (вносит кофе и подает). Пожалуйте.
Живка. Три раза нужно было просить об одном кофе.
Анка (дерзко). Я не на диване сидела, а работой была занята. (Уходит.)
IIIЖивка, Савка.
Живка (после ухода Анки). Вот, видишь ее! Боже милостивый, она меня доведет, стукну вот этими ножницами и разобью ей голову. Но что поделаешь, приходится терпеть. Должна ей за три месяца, вот и терплю.
Савка (отхлебывая кофе). Да, такая уж нынче прислуга.
Живка. А я как раз позвала тебя, тетя Савка, чтобы попросить динаров двести взаймы.
Савка (вскакивает). Что ты, милая, откуда они у меня?
Живка. А на книжке.
Савка. Ах, эти… на них не рассчитывай, я их не трону! Я с трудом их набрала! Не дай бог…
Живка. Господи, тетя Савка, ты так говоришь, будто мы не вернем. Заплатим честно, с процентами. Через три месяца вернем тебе твои деньги. Слушай, не будь я Живкой, я заставлю его пролезть в какую-нибудь комиссию. При чем тут партия! Джока, муж кумы Драги, в партии, а такой дом себе выстроил; а мой-то совсем свой забросил.
Савка. А ты уверена?
Живка. В чем?
Савка. Что он войдет в комиссию.
Живка. Ты сомневаешься, что мы вернем?
Савка. Да не в этом дело, знаешь, не люблю я трогать эти деньги. Вот и говорю, а вдруг в комиссию не войдет…
Живка. Не обязательно в комиссию, может куда-нибудь еще. А если никуда не удастся, мы перезаймем, чтобы тебе вернуть. Ты ничего не потеряешь.
Савка. Разве только на три месяца…
Живка. Ни на день больше.
IVРака, Анка, те же.
Рака – гимназист, входит без книг и без фуражки, в растерзанном виде. За ним Анка несет книги и фуражку.
Живка. Ию, ию, ию, чертенок, опять ты дрался?
Рака. Нет, не дрался!
Анка. Конечно, дрался!
Живка (Савке). Посмотри-ка на него, каков, будто с виселицы свалился.
Анка (кладет книги на стол). Вон и руку раскровавил.
Живка (хватает Раку за руку, перевязанную платком). Несчастный лодырь! (Анке.) Принеси воду, пусть умоется.
Анка уходит.
А еще говорит, что не дрался.
Рака (упрямо). Не дрался.
Живка. Ну, а что же тогда?
Рака. Мы устроили демонстрацию.
Живка. Какую еще демонстрацию, господь с тобой?!
Рака. Против правительства.
Савка. А какое тебе, сынок, дело до правительства?
Рака. Никакого, но я тоже кричал: «Долой правительство!»
Живка. Ах ты, ах ты! Ну, как тут не лопнуть от злости! И чего тебе надо было вмешиваться в демонстрацию?…
Рака. Не я один, все… На Теразии всё еще дерутся, и правительство должно подать в отставку, потому что убили одного рабочего, а троих ранили.
Живка. Ию, ию, ию. Так он в один прекрасный день и головы лишится!
Анка (входит с умывальным тазом и кружкой). Идем на кухню, я тебя умою.
Рака. А зачем мне мыться?
Живка. Убирайся вон, обмой руку. Посмотри, на кого похож, будто мальчишка из живодерни. (Толкает Раку, тот уходит с Анкой.)
VЖивка, Савка.
Живка (Савке). Вот и выкручивайся тут, когда он каждый день является такой разодранный.
Савка. Ну, я, пожалуй, пойду поработаю. А то, вижу, я тебе мешаю. (Встает.)
Живка. Ну как же ты решила насчет этого?
Савка. Насчет чего?
Живка. Ну, насчет денег, что ты раздумываешь?
Савка. А, ты об этом?… Да как тебе сказать – не хотела бы я трогать эти деньги, но раз уж необходимо…
Живка. Ию, спасибо, милая тетя, век тебе этого не забуду.
Савка. Ну, принести вечером?
Живка. Да, прошу тебя, сегодня же. Приходи, тетя Савка, обязательно приходи. Я, честное слово, не могу. Если могла бы, сама пришла. Ты на это не обращай внимания, а приходи, когда сможешь. И вообще заходи иной раз поужинать; заходи, как к себе домой.
Савка (уже в дверях). Я зайду к вечеру… До свидания. (Уходит.)
Живка (провожает ее до двери). До свидания, тетя. (Возвращается и, закончив кройку, сворачивает брюки.)
VIЖивка, Рака.
Рака выходит из комнаты, умытый, и направляется к двери.
Живка. Эге, куда это ты спешишь?
Рака. Туда.
Живка. Мало тебе, бродяга! По латыни – двойка, по закону божьему – двойка, по математике – Двойка. Это тебе все равно! Тебе лишь бы демонстрации, а что ты снова останешься на второй год – тебя не волнует.
Рака. И отец оставался в четвертом классе, да…
Живка. Ну, ты на отца не смотри!
Рака. Как бы не так, на тебя, что ли, смотреть!
Живка. Господи боже. И как я родила такого никчемного. Убирайся с глаз моих!
Рака убегает, в дверях сталкивается с входящими Чедой и Дарой.
VIIЖивка, Чеда, Дара.
Чеда (входит с женой, оба одеты для визитов). Вот и мы, с чем пошли, с тем и пришли.
Дара. Зря ходили.
Живка. Что, никого не застали дома?
Чеда. Знаете, мама, больше я не буду слушать ваших советов. То подите к одной министерше с визитом, то к другой…
Живка. Ну, зять, ведь не мне нужно повышение по службе на класс, а тебе!
Чеда. Знаю, но как вы можете посылать нас к госпоже Петрович, если она не желает нас принимать?
Дара. Ее не было дома.
Чеда. Была! Как это не было? Прислуга десять минут шепталась за дверью, а потом выходит и говорит, что барыни нет дома.
Живка. А я тут при чем? Я спрашивала через куму Драгу, и она ответила – пусть приходит, как же Живкиной дочке ко мне не прийти, я ее со дня свадьбы не видала.
Чеда. Со дня свадьбы не видала, а сама закрывает перед нашим носом дверь. Ну, а та… что вчера… она тоже Живкину дочь со дня свадьбы не видела?
Дара. Не говори так. Ее действительно не было дома. Мы ее потом видели в экипаже.
Живка. Вот видишь! Получается ведь не так, как ты думаешь, зять! Приходится раз по пять, по шесть обивать один и тот же порог! А кроме того, видишь ли, на улице какие-то демонстрации. Кто знает, может быть, министры этим и взволнованы.
Чеда. Ну, даже если министры взволнованы, чего их жены беспокоятся!
Живка. Ну, не скажи. Я-то знаю, мне госпожа Ната рассказывала: кризис, говорит, а мой муж-министр, как ни в чем не бывало, спокоен, убей его бог, будто и кризиса нет, а я, несчастная, волнуюсь, как никто, то еду три раза посолю, то в лампу налью растительного масла, то чулки надену наизнанку – и все в таком духе. Я, говорит, готова лучше перенести воспаление легких, чем правительственный кризис.
Дара. Я вас слушаю и даже шляпу не сняла. (Идет в комнату налево.) Мама, портниха не приносила платье?
Живка. Пока нет.
Дара. Надо бы Раку послать позвать ее. (Уходит.)
VIIIЖивка, Чеда.
Чеда (закуривает папиросу). Все это ни к чему, так дальше дело не пойдет!
Живка. Конечно, не пойдет, но, говоря по правде, повышение на один класс тебе не поможет. Ты все равно не сможешь заплатить долги.
Чеда. Что вы мне вечно суете в нос эти долги. Не от разгульной жизни я в долгах погряз. Когда берешь жену без приданого да начинаешь обзаводиться домом…
Живка. А мы тебя не заставляли ее брать. Ты сам всегда уверял, что любишь ее.
Чеда. А вы уверяли, что у нее двенадцать тысяч динаров приданое.
Живка. Да!
Чеда Но где они? Хотел бы я увидеть эти двенадцать тысяч.
Живка. Ты получишь их от страхового общества.
Чеда. Получу, когда вы с отцом умрете…
Живка. Можешь небось до тех пор и обождать.
Чеда. А могу и помереть.
Живка. Ну, не велика потеря.
Чеда. Для вас, конечно! Вы могли бы еще в наследство и мою страховую премию получить.
IXЖивка, Чеда, Пера.
Пера (входит в среднюю дверь). Извините, я два раза стучал.
Живка. Пожалуйста. Просим.
Пера. Господин дома?
Живка. Нет.
Пера. Его и в канцелярии нет.
Чеда. Вы чиновник?
Пера. Да, писарь у господина Поповича. Я хотел сообщить ему, что кабинет подал в отставку. Хотел, знаете, первым сообщить ему об этом.
Чеда. Об этом уже известно?
Пера. Известно! Возможно, господин Попович уже знает об этом, раз он не пришел в канцелярию.
Живка. А разве он совсем не приходил?
Пера. Пришел утром и сразу же ушел, как только услышал, что правительство подало в отставку.
Чеда. Тогда, значит, он знает.
Пера. Наверное, знает. Но все-таки я хотел первым ему об этом сообщить. А может быть, он не знает – все говорят, что наши приглашены составить новый кабинет.
Живка (приятно удивлена). Наши?
Пера. Да, наши. И я хотел бы ему об этом сообщить.
