Самуил Маршак - Сочинения в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы

Прощай, мой мундир, мой надежный слуга.
Приходит минута разлуки.
Навеки прощай!.. Уж не ступит нога
В мои генеральские брюки!

С тобой покорить я надеялся мир,
Мечтал о добыче и славе.
С тобою в Париж я вступил, мой мундир,
В тебе гарцевал по Варшаве.

В тебе я когда-то всходил на Парнас
С веселой подвыпившей свитой.
В тебе я летал по Европе не раз
От фьордов норвежских до Крита.

Осталась прореха в твоем рукаве,
Прореха огромная — сзади
На память о тщетном стремленье к Москве,
О том, что стряслось в Сталинграде…

Вот эти заплаты оставил Донбасс.
Карелия… Крым… Украина…
Вот Венгрия, Польша… А эти сейчас
Нашиты вблизи от Берлина.

Теперь ты скучаешь в грязи и в пыли,
Лишившись подкладки атласной,
И тихо дрожишь, услыхав невдали
Орудия Армии Красной.

С тобою дождались мы черного дня.
Свой век доживем мы в разлуке.
И скоро повесят тебя и меня
Суровые, твердые руки.

Меня до костей пробирает озноб, —
Так сильно грохочут орудья.
Тебя бы — в мой гроб, а меня — в гардероб!
Да только найдут меня судьи…

Давно уложил я тебя в чемодан,
Мечтая лететь в Аргентину.
Увы, далеко от меня океан,
А фронт подступает к Берлину!

Прощай, мой мундир, мой надежный слуга.
Приходит минута разлуки.
Навеки прощай!. Уж не ступит нога
В мои генеральские брюки…

«Год восемнадцатый не повторится ныне!» —
Кричат со стен слова фашистских лидеров.

А сверху надпись мелом: «Я в Берлине».
И подпись выразительная: «Сидоров». 

Фашистских армий оборона
Была у Волги и у Дона.
Потом прошла по Белоруссии,
Затем была в Восточной Пруссии.
А передвинулась сюда —
В зал Нюрнбергского суда.

Сидят в траншее адвокаты,
Сжимая перья-автоматы.
Но им не вычеркнуть пером,
Что вырублено топором.
И нет на свете красноречья
Краснее крови человечьей.

На площади в Германии
Хвалился он заранее:
«Со мною во главе
Берлинские дивизии,
Штеттинские дивизии,
Бригады Бранденбургские,
Полки Мариенбургские
Пройдут по всей Москве!»

Ответ на предсказание
Последовал один:
Нет Гитлера в Германии,
Освобожден Берлин!

И вот на всенародном
Советском торжестве
Дивизии Берлинские,
Тильзитские, Штеттинские,
Бригады Бранденбургские
Полки Мариенбургские
Проходят по Москве…

Но это — наши воины.
Их чествует страна.
За подвиг им присвоены
Такие имена!  

В Нью-Гавре
(Америка,
Коннектикут)
Висит объявленье… О чем бы?

О том, что на фабрике выпуска ждут
Игрушечной атомной бомбы!

Румяный ребенок с папашей своим
Придет в магазин, и приказчик,
Сияя улыбкой, откроет пред ним
Наполненный бомбами ящик.

«Вам бомбочку нужно? Пожалуйста, сэр.
Швырните одну для проверки.
Вот мелкий, вот средний, вот крупный размер.
А это для них — бомбоньерки!»

Выходит малыш из стеклянных дверей
Еще веселей и румянее.
Спешит он домой, чтоб начать поскорей
Учебное бомбометание.

Для практики бомбу бросает дитя
В кота, петуха и наседку,
Потом в гувернантку швыряет шутя,
И в тетку, и в бабку, и в дедку!

Всерьез ли такою игрушкой бомбят
Иль только немного калечат, —
Пока неизвестно. Но души ребят,
Наверно, она изувечит!

Убийцы, детей превращая в калек,
Дают им игрушечный «атом».
Но мирный, здоровый, простой человек
Защитником будет ребятам!

Намного сильнее он всех королей —
Железных, стальных или пушечных.
Так пусть же он землю избавит скорей
От бомб настоящих, а малых детей —
От самых зловредных:
Игрушечных!

Сказать по правде, хорошо
Дельцы не знают, кем был
Покойный мистер Бéрнард Шоу
И кто такая Кэмпбелл.

И все ж владелец кошелька,
Отнюдь не склонный к риску,
По телеграфу с молотка
Купил их переписку.

Вот молоток стучит о стол.
Растут на письма цены.
На сотни фунтов счет пошел…
— Кто больше, джентльмены?!

Пока ведет над Темзой торг
Компания скупая,
Телеграфирует Нью-Йорк:
«Бернарда покупаю».

Побили янки англичан,
Почти удвоив цену.
И вот идет за океан
Посылка к бизнесмену.

И говорит своим друзьям
Владелец переписки:
— Вот эти письма сам Вильям
Шекспир писал артистке!

— Шекспир? — Нет, впрочем, Шеридан…
Не помню точно, с кем был
Когда-то в Лондоне роман
У этой самой Кэмпбелл…

Как жаль, что Шоу Джордж Бернард
Не написал комедии
О том, как лондонский ломбард
Сбывал его наследие! 

Спасти желая Гоминьдан,
Банкиры-торгаши
Бросали деньги в старый чан —
Бездонный чан-кай-ши.

Но все, что дали янки —
Орудия и танки,
И банки молока,
Табак, автомобили, —
В боях перехватили
Народные войска.

Теперь бездонную лохань
Прибило к острову Тайвань,
И там ее останки
Чинить собрались янки.

Но, дядя Сэм, ты свой карман
До дна опустоши,
А не спасешь дырявый чан,
Бездонный чан-кай-ши.

Как ни старайся, всё равно
Не будет дна у чана.
Быть может, он увидит дно,
Но только — океана!

Гостит в Мадриде Симеон —
Без отчества, фамилии,
Но Симеона почтальон
Отыщет без усилия.

Не нужно для таких персон
Фамилии и отчества.
Ведь он — не просто Симеон,
А бывшее «высочество»!

В Мадрид приехав, Симеон
Сказал корреспондентам,
Что он себя на царский трон
Считает претендентом,

Что по рожденью своему
Он бывший принц болгарский
И очень хочется ему
Присвоить титул царский.

«По Сеньке шапка», говорят.
Но в лавках шапочных навряд
Отыщется корона
Для принца Симеона.

На свете принцев — что котят —
Несметное количество!
И все «высочества» хотят
Пробраться в «их величества».

Для этих принцев и принцесс,
Напрасно ждущих царства,
Холодный душ или компресс —
Отличное лекарство!