Проспер Мериме - Жакерия
Пьер. Только, друзья, поклянитесь, что вы не сделаете зла женщинам. Малейшее оскорбление им...
Оборотень (грубо). Что он толкует, этот Жильберов холоп? Все, что ни есть дворянского, обречено.
Пьер. Обречено тобой, бешеный волк. Но, к счастью, все эти достойные люди на тебя не походят.
Оборотень. Прекрасный менестрель! Я заставлю тебя пропеть песенку и буду отбивать такт по твоей голове вот этой палицей.
Пьер (обнажая меч). Подойди-ка сюда, злодей!
Брат Жан. Остановись, Франк! Что это за ссора в нашем собрании? Или вы не знаете, что дочь д'Апремона — добрая и милосердная дама? Кто станет это отрицать?
Крестьяне. Никто, никто! Горе тому, по чьей вине упадет хоть волос с ее головы!
Оборотень. Ладно, ее мы не тронем. Но мы поработаем вовсю. (Садится.)
Пьер вкладывает меч в ножны.
Моран. Мы начинаем большое дело. Нужно придумать название для нашего войска.
Оборотень. Моран прав, я кое-что скажу по этому поводу. Друзья! Вы знаете, что я первый начал войну против сеньоров, и я был бы вправе дать название нашему союзу. Я мог бы предложить вам называться «Волками»; это имя уже прославленное, но оно могло бы вызвать между нами раздоры. А потому придумаем что-нибудь другое. Назовем себя, скажем, «Отрядом бешеных медведей» или «Отрядом смерти» — это произведет сильное впечатление! Под черным знаменем с двумя белыми виселицами на нем!
Пьер. Какой ужас! Настоящее разбойничье знамя!
Оборотень. Пьер! Мне придется пустить тебе кровь. Ты чересчур горяч, с тобой нельзя спокойно разговаривать.
Брат Жан. Мир! Еще раз приказываю вам! Названия, которые предлагает наш друг Франк, не годятся для такого святого дела. Чего мы хотим? Освободиться от тирании сеньоров, образовать свободные общины. Назовемся же «Лигой общин». Что касается боевого клича, то что может быть лучше, чем имя святого угодника Лёфруа, покровителя нашего края?
Крестьяне. Да! Да! Общины! Лёфруа! Лёфруа!
Оборотень. Имя святого? Экая смехота!
Крестьяне. Общины! Свобода! Лёфруа! Лёфруа!
Оборотень. Идет! Лёфруа! Отлично! И это имя может пойти нам на пользу. Лёфруа! Бей! Бей! Лёфруа!
Брат Жан. Кто из вас умеет трубить в рог?
Гайон. Я умею недурно трубить, отец Жан. Мои поросята узнают мой рог за полмили, истинный господь!
Брат Жан. Хорошо. Ты затрубишь, когда я тебе прикажу. Франк! Ты поспешишь по этому сигналу к нам. А вы, Пьер и Бартельми, бросайтесь к воротам.
Все. Аминь!
Моран. Утренняя звезда поднимается, мы едва успеем вернуться домой.
Брат Жан. Еще минутку, друзья мои. Я с горестью заметил признаки раздора в наших рядах. Двое из вас, оба люди храбрые и преданные общему делу, как будто не забыли еще, что в минуту гнева обменялись несколькими чересчур горячими словами. Раньше, чем мы разойдемся, пусть Пьер и Франк, как братья, подадут друг другу руки.
Пьер. Я?..
Все. Да, помиритесь.
Оборотень. Отлично. Только пусть он оставит свои дворянские замашки.
Пьер. А ты...
Брат Жан. Подайте друг другу руки, и чтобы все было забыто.
Пьер и Оборотень подают друг другу руки.
Оборотень (Пьеру). У тебя маленькая белая ручка, точно у женщины.
Пьер. А у тебя рука чересчур красная.
Оборотень. Я этим горжусь.
Брат Жан. Прежде чем разойтись, поклянемся собраться в четверг после ранней мессы на базарной площади.
Все (поднимают руки). Клянемся!
Брат Жан. Благословение господне и святого угодника Лёфруа да будет над вами! В четверг мы собираемся и уже не разойдемся.
Все уходят.
КАРТИНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Келья брата Жана в аббатстве святого Лёфруа.
Брат Жан, Пьер.
Пьер. Не по душе мне эта смесь среди наших заговорщиков. Будь у вас только кроткие и человеколюбивые люди, как Симон или Моран, а то этот пьяница Гайон и особенно Франк!.. Я не могу без дрожи подумать о всех жестокостях, которые он совершил. А кроме того, разве он, да и вся его шайка не отступили от бога?
Брат Жан. Франк был жестоко оскорблен. Его месть была ужасна, я это знаю, но ведь то была месть. Притом в такое время нельзя быть слишком разборчивым. Франк — мужественный человек, у него твердая рука. Его помощью нельзя пренебрегать.
Пьер. Когда все эти разбойники станут господами положения, они будут хуже диких зверей.
Брат Жан. Но ведь я же их предводитель! Неужели ты думаешь, я не сумею держать их в повиновении? Именно для того, чтобы их сдерживать, я и решился стать во главе их.
Пьер. Дай-то бог, чтобы вам это удалось!
Брат Жан. Успех нашего предприятия прежде всего. Звонят к ранней мессе. Помоги мне надеть кольчугу и сутану поверх нее. Это последняя служба, которую я услышу... по крайней мере здесь. Ступай и жди меня на площади. С этой бородой, в плаще, никто тебя не узнает.
Пьер. Благовест! Никогда мое сердце так не билось при приближении опасности.
Брат Жан. Отступать уже поздно. Нынче вечером мы будем свободны, или нас повесят. Что до меня, то я приложу все усилия, чтобы избежать виселицы. Следуй моему примеру и думай о награде, которая тебя ожидает.
Звон колокола.
Пьер. Господи!
Брат Жан. Прощай! После мессы я разыщу тебя.
Брат Жан и Пьер уходят.
КАРТИНА СЕМНАДЦАТАЯ
Базарная площадь в деревне Апремон. На помосте виселица. Вдали виден замок.
Симон, Моран, Мансель, Бартельми, толпа крестьян.
Бартельми (Морану). Ты что-то бледен, друг. Не трусишь ли ты?
Моран. Отца Жана все нет.
Симон. Гайон пошел за ним.
Моран. А есть ли вести от Тома?
Бартельми. По большой дороге едут повозки. Это наши.
Мансель. Бартельми! Тебе с Мораном пора бы уже быть на посту.
Моран. Чуточку подождем. Никто не выходит из замка. А вдруг они что-нибудь заподозрили?
Бартельми. Держи язык за зубами и не пугай других. Здесь не место трусам...
Мансель. На сторожевой башне еще не звонили. Бояться пока нечего.
Появляется Гайон.
Гайон. Досточтимый отец идет следом. Говорят, у барона приступ подагры и он не будет присутствовать при казни.
Моран. Черт возьми, это портит все дело!
Бартельми. Ничуть. Мы доберемся до его постели и полечим его.
Моран. Ради бога, тише!
Мансель. Посмотри, Симон: ведь это Тома из Жене сидит на телеге?
Симон. Он самый. И вид у него такой, точно он уже сделал свое дело. Пойти спросить его. (Уходит.)
На башне звонят.
Моран (крестясь). Пресвятая дева! На сторожевой башне звонят: это к началу казни.
Бартельми. Хотел бы я знать, о чем сейчас думает Рено. Бьюсь об заклад, что он и не догадывается.
Моран. Тсс!.. Подъемный мост опускается.
Появляется брат Жан.
Брат Жан (тихо). Ну, дети мои, все ли вы готовы?
Бартельми (распахивая плащ и показывая рукоять меча). Видите эту штучку?
Брат Жан. Хорошо, спрячь ее пока.
Моран. Вот от замка спускаются пешие и верховые, целая процессия.
Брат Жан. К делу! Бартельми! На место! И как только зазвучит рог...
Бартельми. Да, да.
Брат Жан. Моран! Иди за ним.
Моран. Благословите меня, отец.
Брат Жан. Ступай и ничего не бойся — святой угодник Лёфруа будет нам помощником.
Моран. Аминь.
Бартельми. А где Пьер?
Брат Жан. Вон он, закутался в плащ. Он делает тебе знаки.
Моран и Бартельми уходят.
Мансель (брату Жану). Отец! Видите дым там, вдалеке? Это наши друзья из Ласурса подают весть.
Брат Жан. Хорошо, хорошо!
Появляется Симон.
Симон. Я виделся с Тома, досточтимый отец. Мессир де Батфоль... (Проводит рукой по шее.)
Брат Жан. Хорошо.
Симон. Тома встретил по дороге Оборотня. Он готов: лук натянут, стрела в тетиве.
Брат Жан (Симону). У тебя зычный голос, ты закричишь первый, Гайон! А где твой рог?
Гайон. Вот он. Я утром выпил бутылочку, чтобы прочистить горло.
Мансель (брату Жану). Смотрите: вон еще дымок!
Появляется крестьянин.
Крестьянин (брату Жану). Мы всех порешили и пришли помогать вам.
