Алла Бархоленко - Отпусти синицу
Ф е д о р о в. А почему вы так думаете?
Н и н а. Потому что каждый принимает за образец себя. То, что на него похоже, выглядит для него правильно. Что отличается, то — вверх ногами. Люди не должны быть похожи.
Ф е д о р о в. Странно… (Снимает картину.) Свою подпись художники ставят внизу… Ну, знаете, этого не может быть! Она висела у нас столько лет…
Н и н а. Вниз головой?
Ф е д о р о в. Ничего себе!
Н и н а. Не огорчайтесь. Все-таки здесь ни верха, ни низа. Только тучи и молния, и больше ничего.
Ф е д о р о в. Да, но ее написал мой отец!
Н и н а. Он был художником?
Ф е д о р о в. Он был учителем.
Н и н а. Учитель — и такие тучи? Не может быть!
Ф е д о р о в. Он был хорошим учителем.
Н и н а. А такие бывают?
Ф е д о р о в. Иногда.
Н и н а (рассматривает картину). Наверно, он очень многого хотел… Такие тучи и пронзающий их свет. Очень больно и очень радостно… Озарение. Видишь то, что было во тьме… Или чего до тебя не было совсем?
Ф е д о р о в. Вы рисуете?
Н и н а. Что вы! Ничего в этом не понимаю.
Ф е д о р о в. Странно…
Н и н а. Да, правда. Очень странно.
Ф е д о р о в. Я подумал… Вот если бы так к каждому приходила однажды девушка… неожиданная девушка и исправляла не так висящие картины…
Н и н а. Это и бывает.
Ф е д о р о в. И в самом деле бывает.
Н и н а. Только не все согласны повесить картину по-другому.
Ф е д о р о в. Что же это я… Садитесь, пожалуйста! И наверно, что-нибудь нужно… Чай, да?
Н и н а. Давайте.
Ф е д о р о в. Одну минуту… поставлю… уберу… вот так… вы сидите… я сейчас! (Убегает на кухню, слышен его голос.) Черт побери… Черт побери!
Н и н а. Помочь?
Ф е д о р о в (появляясь). Нет заварки! В этом доме никогда нет заварки!.. Я сейчас… Вы не убежите перевешивать картины в других квартирах?
Н и н а. Это удается раз в жизни.
Ф е д о р о в. Я бегом! Магазин внизу! (Убегает.)
Н и н а, улыбаясь, проходит по комнате. Появляется Г е н н а д и й.
Г е н н а д и й. Ты здесь? Мы же договорились! Почему ты не дождалась?
Н и н а. Просто так…
Г е н н а д и й. Я был у тебя, твоя мама…
Н и н а. Чш-ш… Тише…
Г е н н а д и й. Почему — тише?
Н и н а. Потому что гроза…
Г е н н а д и й. Что за чушь? Какая гроза в солнечный день? Что с тобой? Почему у тебя такое лицо?
Н и н а. Как много вопросов… И так громко.
Г е н н а д и й. Твоя мама сказала…
Н и н а. Не надо про маму.
Г е н н а д и й. Я взял билеты в кино.
Н и н а. Не надо про кино.
Г е н н а д и й. Играет Софи Лорен.
Н и н а. Не надо Софи Лорен…
Г е н н а д и й. Что же тогда?
Н и н а. Помолчать… Мне хочется немного помолчать.
Г е н н а д и й. Отца дома нет?
Н и н а. Кого?
Г е н н а д и й. Моего отца, я хочу вас познакомить.
Возвращается Ф е д о р о в — сетка полна пачек чая.
Ф е д о р о в. Вот!
Г е н н а д и й. Познакомься, папа, пожалуйста. Это Нина.
Небольшая пауза.
Ф е д о р о в. Простите… Отнесу чай на кухню. (Уходит. Возвращается уже спокойный, с приветливой улыбкой.) Очень рад видеть вас, Ниночка.
Н и н а. Нет, подождите… Как же так… Подождите!
Ф е д о р о в. Гена, завари чай, у тебя это получается лучше.
Г е н н а д и й. А ты опять скажешь, что он пахнет старой метлой?
Ф е д о р о в. И где там варенье?
Н и н а. Метла, варенье… Зачем вы?
Ф е д о р о в. Не упирайтесь, Ниночка, чая вам не миновать.
Г е н н а д и й. Долг гостя пить чай в любое время суток.
Ф е д о р о в. Грандиозная мысль, сын!
Н и н а. Жаль…
Г е н н а д и й. Чего жаль?
Н и н а. Например, эту картину… Молния, которая никогда не ударит.
Г е н н а д и й. Дядя Костя считает, что это остановленный миг.
Н и н а. Миг может существовать только в продолжении. Если продолжения нет, миг умер.
Ф е д о р о в. Не совсем так. У человека есть память.
Г е н н а д и й. Память — утешение неимущих. Так утверждает дядя Костя.
Н и н а. А может быть, беден тот, кому нечего вспомнить?
Г е н н а д и й. Интересно, я беден или богат? Пора наконец выяснить этот вопрос. Помню, как мне разбили нос. Помню, как потерял номерок от вешалки, и мне не отдавали пальто. То ли в театре, то ли в филармонии. Ну да, сначала слушал Брамса, а потом — как ругается толстая гардеробщица. По-моему, гардеробщица была современнее.
Н и н а. Как это странно — слова… Одни и те же слова, а — по-разному. То как подарок, то как пустой кошелек. Книгу возьмешь: одна — не оторвешься, другую на восьмой странице захлопнешь. А слова все те же — пришел, посмотрел, помню…
Ф е д о р о в. Накладывайте варенье, Ниночка. Это Генкина продукция. (Мягко.) Прошу вас…
Н и н а. Хорошо, я попробую… Из чего это? Какие-то кубики, треугольники… Да тут вся геометрия, даже усеченная пирамида! Никогда не думала, что математика может быть сладкой. И такой оригинальный вкус — сверху корочка, хрустит-хрустит, а внутри такое нежное-нежное… Из чего эта прелесть?
Г е н н а д и й. Из тыквы.
Н и н а. Ты издеваешься?
Ф е д о р о в. Ей-богу, из тыквы, Ниночка! Накладывайте еще, там где-то должны быть параллелепипеды.
Н и н а. Я теперь не могу. Если бы я по-прежнему не знала… А теперь не могу.
Г е н н а д и й. Но тебе же сначала понравилось!
Н и н а. Какие-то усеченные пирамиды… Глупо.
Г е н н а д и й. Почему глупо?
Н и н а. Потому что из тыквы может быть только глупо.
Ф е д о р о в. Забавно… Потом из вас будут капитаны и философы. Вас это не страшит?
Н и н а. Что?
Ф е д о р о в. Допустим, ответственность.
Н и н а. Ответственность у тех, кто решает.
Ф е д о р о в. У тех, кто бездействует, тоже, я полагаю.
Г е н н а д и й. Давайте попьем чай без морали?
Телефонный звонок.
Ф е д о р о в. Слушаю… Плохо слышно, у вас музыка забивает. Клюквина? А, Микешина мама… Здравствуйте, Вера Ивановна. Нет, его у нас нет.
Г е н н а д и й. Был недавно.
Ф е д о р о в. Геннадий говорит, что недавно был. У вас праздник? А, суббота… Я слышу, что весело. Не ночевал дома? Ну что вы, не беспокойтесь, у кого-нибудь из приятелей. Хорошо, я скажу, если увижу. До свидания. (Вешает трубку.) Он тебе что-нибудь говорил? Гена, Микеша говорил что-нибудь?
Г е н н а д и й. Да нет, ничего особенного. Про Индию что-то. Да, кажется, он хотел у нас переночевать.
Ф е д о р о в. Что значит — кажется?
Г е н н а д и й. Не помню точно. Кажется, говорил, что хочет переночевать.
Ф е д о р о в. Не помнишь?
Г е н н а д и й. Разве он к тебе не заходил?
Ф е д о р о в. Ты хочешь сказать, что ты ему не ответил?
Г е н н а д и й. Я собрался уходить. Зазвонил телефон… Ну могу же я что-нибудь забыть, папа?
Ф е д о р о в. Забыть? Ты это называешь — забыть?
Г е н н а д и й. Папа, ну, стоит ли сейчас делать из мелочи…
Ф е д о р о в (взрываясь). Мелочи? Безразличие — это не мелочь! Такие мелочи не раз стоили жизни… Нет мелочей!.. Можешь становиться водолазом, стеклодувом, тореадором, но быть невнимательным к человеку я тебе не позволю!..
Г е н н а д и й. Ты куда ?
Ф е д о р о в. Сделать то, чего не сделал ты!.. (Уходит.)
Н и н а. И тебя так — каждый день? Воспитывают?
Г е н н а д и й. Да нет… Я даже не помню, чтобы он кричал…
Н и н а. А еще говорят — не существует проблемы отцов и детей! Кошмар! Немедленно собирай вещи и беги!
Г е н н а д и й. В общем-то, он прав: Микеша давно какой-то странный…
Н и н а. Все равно беги! Снимешь где-нибудь комнату… в подвале… Будешь днем учиться, а ночью работать… У тебя будут адские трудности, но твое упорство их преодолеет, ты что-нибудь изобретешь… Или по крайней мере получишь диплом с отличием… Скорее в подвал!
Г е н н а д и й. Может, хватит?
Н и н а. А хочешь — вместе? Убежим? По утрам я буду варить тебе кофе. А он будет искать нас по всей тундре…
Г е н н а д и й. Почему по тундре?
Н и н а. Потому что там олени. Мы будем жить в чуме и пасти оленей.
Г е н н а д и й. А кофе будет падать с неба.
Н и н а. Его сбросят с вертолета… (Заплакала.)
Г е н н а д и й. Еще номер! Ты чего?
Н и н а. А что?
Г е н н а д и й. Ты же плачешь?
Н и н а. Вот еще! Пишут дурацкие картины, у которых ни верха, ни низа… (Перевешивает картину по-старому.) Пошли!
Г е н н а д и й. Куда?
