Карл Гуцков - Уриель Акоста

Пусть эта ложь тебя не ранит…

«Кровью
Омочено перо, которым я
Ложь закрепить пытался богомерзко,
Что вере я противопоставлял.
То, что я звал источником рассудка,
Ведя с собой всех жаждущих к нему,
Все это — лишь корыто для животных,
Презренных нами от отцовских дней.
Святое слово в откровеньи божьем
Я извращал и ложно толковал,
Мне на потребу, искажая смысл,
Злорадствуя в своей безбожной лжи,
Я извращал слова пророков наших…»

«Презренным… ныне… чувствуя себя…
В своем тщеславьи гордом и безмерном,
Я искупить раскаяньем готов
Проклятия заслуженную кару.
Чтоб доказать смирение души,
Что не кичусь пред братьями своими
Моей гордыней больше, на земле
Пред входом в нашу синагогу, лягу —
Я, кающийся грешник!.. Пусть же всякий… Через меня…»

Что слышу?

«На земле
Пред входом в нашу синагогу, лягу
Я — кающийся грешник! Пусть же всякий
Через меня тогда перешагнет!..»

Прочь от него! Иль и меня возьмите!

Что вы хотите сделать, Иохаи!
От счастия ваш разум помутился!

Смотрите! Вот — гордец! Лежит в пыли!
Так пусть услышит, лежа на земле,
Что он в своих расчетах обманулся!
Что лишь для призраков отрекся он!
Юдифь — моя! И гордый лавр победы
В ее руке цветет не для тебя!

О, силы рока, неужели вы
Врата небес господних сторожите!
Вы ль — ангелы с пылающим мечом
Иль злые демоны из преисподней!
Но как же это все произошло?
В то время, как надменность торжествует,
В раздумьях я и жалобах погряз.

Перешагнуть через него желает
Бен-Иохан первым. Но, поверь,
И для тебя придет пора — споткнуться!
Занес он ногу… Прянул Уриель…
В его глазах сверкают гнев и ужас…
Речь Иохаи, верно, слышал он…
Одежды покаянья он срывает…
Толпа отхлынула… сюда бежит
О, рок ужасный! Как я мог подумать,
Что шлют тебя на землю небеса?

Все двери настежь!

Отпустить народ!
Злодейство здесь!

Кощунство!

Прочь!
Молчите все! Я знаю вас! Молчите.
Богач Бен-Иохаи… Иохаи…
Так это он ногой попрал меня?

Пред волею судьбы склонись, Акоста!
И все, что тяжкий рок вам ниспошлет,
Безропотно снесите!

Вы — де-Сильва…

Коль ты отрекся для одной Юдифи,
То бог тебя, безумец, покарал:
Она женою Иохаи станет!

Что слышал я!

Акоста! Не ищи
Причин ужасных жертвы неизбежной.
Свершилось, так влачи же свой удел!

Для трупов я убил себя, де-Сильва!
О, смертные, вы смертны чересчур!

Закончи покаянье, святотатец!
Обряда ты не выполнил еще.

Не выполнил? Внемлите же! Внемлите!
Все ж вертится она!

О, Галилей!

Спадите прочь с моей груди оковы!
Освободись, свободный мой язык!
И, как Самсон, воспрянь с последней силой
Плененный разум мой! Своей рукой
Я сокрушу колонны ваши. Горе!
Пришло ж на ум слепому скрипачу,
Что он герой, вам певший о страданьях
Своей души; он песнею хотел
И танцем радостным людей насытить!
В последний раз встряхнул я волосами,
И вам кричу: все, что прочел я, — ложь!

Прочь! Прочь его!

Безумцы, неужели
Вам кажется, что яркий солнца свет
Затмите вы вот этими свечами?
Что звезды верят этому, как мы?
Бессмертными себя вы возомнили?
Подёнки вы, рожденные во тьме
Июльской ночи, чтобы умереть
И, как ничто, исчезнуть в мирозданьи!
Цепями букв хотите вы сковать
Свободный дух и приковать словами
Творца к земле, которую обнять
Своими взорами не в состояньи?
Мы жаждем сбросить старое ярмо!
Да будет символ нашей веры — разум
Когда мы жаждем истины, а нас
Терзают необорные сомненья,—
Не лучше ль новых поискать богов
Чем проклинать нам старых, изнывая?

Ты мнишь, что вновь в тебе мыслитель ожил?
Ты только демону свободу дал!

То — демон? Да! То — демон мой, де-Сантос!
Я верую в тебя, о, Адонай —
Бог, кто врагов, как глину сокрушает!
Бог, пламя извергающий из уст,
Ты, мстящий нам до третьего колена!
И богу гнева стану я подобен!
Да, богу мщенья буду я служить!

Вот до чего дошло! Готов я ныне
В раскаяньи одежды разорвать,
Что руку приложил я к злодеянью!
Виновна стража, коль поруган храм,
В паденьи веры — пастыри виновны!

Что делать нам — Акиба скажет. Мы
Увидимся на свадьбе Иохаи.

Итак, друзья, да воцарится радость!
Сгорая нетерпением, она
Ждет, чтобы солнце в море погрузилось.
Заздравный кубок розами увит.
Кто полн забот, пусть их в вине утопит!
Пусть в вихре танца заглушит тоску!
Запомните, что тот, кто пожелает
Итти домой при свете светляков,
Кто пенья жаворонков не дождется
И не увидит пурпура ланит
Невесты нежной, ставшею супругой, —
Того завистником я назову:
Триумф блаженства моего и счастья
Он разделить со мной не захотел.

Заздравным кубкам подождать придется, —
Еще священный не свершен обряд.

Летите же, минуты, поскорей!
Что ж медлите вы, стрелки часовые?
Ты, время, стань свистящею стрелой!
Но вот Юдифь! Смотрите же, де-Сильва!
Молчите вы? Из сердца крик не рвется
При виде той, которая затмила
Своею лучезарной красотой
Сиянье украшений самоцветных?

Ну, если вам в припадке красноречья
Так трудно счастье ваше воспевать,
То что же может выразить мой лепет?