Август Стриндберг - Полное собрание сочинений. Том 3. Повести и драмы
Элис. Чем могу служить?
Линдквист торжественно. Гм… я имел честь уведомить о своем настоящем посещении еще вчера вечером; но при ближайшем размышлении нашел неприличным заводить речь о делах в праздничный день.
Элис. Мы очень благодарны…
Линдквист резко. Мы неблагодарны! Да-с! Молчание. Тем не менее, — третьего дня я был случайно у губернатора… умолкает и смотрит, какое впечатление производят его слова на Элиса; вы знаете губернатора?
Элис небрежно. Не имею честь!
Линдквист. В таком случае вам предстоит эта честь!.. Там мы говорили о вашем отце.
Элис. Могу себе представить!
Линдквист достает какую-то бумагу и кладет ее на стол. И там-то я получил вот эту бумагу!
Элис. Этого я давно ожидал! Но прежде чем идти дальше, я попрошу у вас позволения предложить вам один вопрос!
Линдквист отрывисто. Сделайте ваше одолжение!
Элис. Почему вам не передать эту бумагу экзекутору, тогда бы, по крайней мере, кончилась эта мучительная и медленная казнь!
Линдквист. Ах, вот что, молодой человек!
Элис. Молодой или нет, я не прошу никакой милости, а только справедливости!
Линдквист. Да неужели! Никакой милости, никакой милости! Взгляните-ка на эту вот бумагу, которую я положил здесь на край стола!.. Теперь я ее кладу снова в карман!.. Значит, справедливости! Только справедливости. Так слушайте, старый друг; во время оно я оказался, неприятным образом оказался совсем без денег! Когда же я вслед за этим написал вам письмо и в скромных выражениях спрашивал, сколько времени вам нужно на отсрочку, то вы ответили неучтиво-с! Вы обошлись со мной, как если б я был ростовщиком, как с тем, кто ограбил вдов и сирот, хотя ограбленным-то был я, а вы-то именно и принадлежали к партии хищников. Но, поелику я был рассудительнее, то удовольствовался тем, что ответил на ваши неучтивые упреки учтиво, но резко. Вы узнаете мою синюю бумагу, да? Я мог бы приложить к ней печать, когда захочу, но Я вовсе не хочу этого! Осматривает комнату.
Элис. Сделайте одолжение, мебель в вашем распоряжении!
Линдквист. Я смотрю не на мебель! Я хотел убедиться, нет ли здесь вашей матушки. Надо полагать, она почитает справедливость столь же высоко, как и вы.
Элис. Надеюсь, что так!
Линдквист. Отлично!.. А знаете ли, что если бы ста столь высокочтимая вами справедливость была пущена в ход, то вашей матушке, как сообщнице преступного действия, пришлось бы очутиться под карающей пятой человеческой справедливости!
Элис. Ну, нет!
Линдквист. Да-с, и это еще не слишком поздно!
Элис встает. Мою мать!
Линдквист вынимает другую, но голубую бумагу и кладет на стол. Смотрите, теперь я кладу вот эту бумагу сюда на край стола, и она на самом деле голубая… хотя пока еще без всякой печати!
Элис. Боже мой! Моя мать! Всё начинается сначала!
Линдквист. Да, мой юный любитель справедливости, всё начинается сначала, все-с! Так должно быть!.. Если бы мне теперь пришлось предложить самому себе такой вопрос: Андерс Иоган Линдквист, рожденный в нищете и вскормленный отречением и трудом, имеешь ты право на старости своих лет лишать самого себя и твоих детей, — заметьте, твоих детей, — той поддержки, которую ты усердием, рачительностью и отречением, — заметьте, отречением — сколачивал полушку за полушкой? Как тебе, Андерс Иоган Линдквист, должно поступить, ежели ты хочешь быть справедливым? Сам ты никого не ограбил; ежели то, что тебя ограбили, ты почитаешь за зло, то тебе впредь жить в городе невозможно, потому что никто не пожелает здороваться с немилосерден, который станет требовать свое назад! Так вот, вы видите, если и есть милосердие, то оно идет против права и сверх права!.. Вот что есть милость!
Элис. Вы имеете право, так и берите всё! Оно — ваше!
Линдквист. Я имею право, но я не смею пользоваться им!
Элис. Я буду думать о ваших детях и не стану плакаться!
Линдквист прячет бумагу. Отлично! Тогда мы спрячем голубую бумагу назад… Теперь мы сделаем шаг дальше!
Элис. Простите… действительно, предполагается подать в суд жалобу на мою мать?
Линдквист. Теперь мы, пока что, сделаем шаг дальше!.. Так вы незнакомы с губернатором лично?
Элис. Нет, и не имею ни малейшего желания.
Линдквист снова вынимает синюю бумагу и машет ею. Не надо так, не надо!.. Губернатор, видите ли, был другом детства вашего отца, и хочет познакомиться с вами! Всё идет сначала, все-с! Вы не хотите сделать ему визит?
Элис. Нет!
Линдквист. Губернатор…
Элис. Нельзя ли нам говорить о чем-нибудь другом?
Линдквист. Вы должны быть любезны со мною, потому что я беззащитен… потому что за вас общественное мнение, а за меня только справедливость. Что вы имеете против губернатора? Он не любит кружков и народных университетов. Это относится к его маленьким странностям. Нам нет ровно никакой надобности уважать причуды, мы пройдем мимо них, пройдем мимо них и будем придерживаться сущности дела; все мы люди, все мы человеки! И при больших житейских переломах мы должны брать друг друга с недостатками и слабостями, проглатывать друг друга с ногами и рогами!.. Пойдите к губернатору!
Элис. Никогда!
Линдквист. Разве вы уж из таких?
Элис решительно. Да, из таких!
Линдквист встает и начинает ходить по комнате, скрипя своими башмаками, размахивая синей бумагой. Тем хуже! Тем хуже для вас!.. Ну-те-с, в таком случае, я начну с другого конца!.. Одно мстительное лицо возымело намерение предъявить иск к вашей матушке. Вы можете этому помешать.
Элис. Каким образом?
Линдквист. Пойти к губернатору!
Элис. Нет!
Линдквист подходит к Элису и берет его за плечи. Тогда вы самый жалкий человек, какого я видел в своей жизни!.. А теперь я сам пойду к вашей матери!
Элис. Не ходите!
Линдквист. Не угодно ли в таком случае пойти к губернатору!
Элис. Хорошо!
Линдквист. Скажите это еще раз, и громче!
Элис. Хорошо!
Линдквист. Вот так-то дело на чистую. Передает синюю бумагу. Возьмите этот документ!
Элис берет бумагу не читая.
Линдквист. Тут у нас второй номер, который был первым!.. Сядемте!.. Садятся, как прежде. Видите, только мы пошли навстречу друг другу, как дорога стала наполовину короче! Второй номер! Это моя претензия на ваше имущество!.. Да, никаких иллюзий, потому что я не могу и не хочу дарить вам состояние всей моей семьи! Моя претензия должна быть удовлетворена до последнего гроша.
Элис. Я это понимаю!
Линдквист резко. Ах, да, вы это понимаете?
Элис. Я не имел в виду ничего обидного…
Линдквист. Нет, нет, я это понимаю. Снимает очки и пристально смотрит на Элиса. Волк! Злой волк! Розга, розга! и мясокрасный сердолик; великан из Разбойничьих гор, который не пожирает детей, а только пугает их! Я нагоню на вас страху, да такого, что вам придется сойти с ума, придется. Вся мебель будет взята до последней щепки включительно… Вот тут в кармане у меня списочек, и если я не досчитаюсь хотя бы малейшего пустяка, вы пойдете в острог, где вам не будет светить ни солнце, ни Кассиопея! Да, я могу пожирать детей и вдов, когда меня рассердят. А общественное мнение? Что оно мне!.. я переселюсь в другой город, только и всего!
Элис не отвечает.
Линдквист. У вас есть друг, по имени Петр, Петр Готтблад, он был филологом и вашим учеником по языкам… Но вы хотели сделать его чем-то в роде пророка… Ну-те-с, он оказался вероломным, дважды пропел петух, неправда ли?
Элис молчит.
Линдквист. Человеческая природа ненадежна, как вещи, как мысли. Петр оказался вероломным, не отрицаю и не защищаю его. В этом отношении! Но человеческое сердце неизмеримо глубоко, и на дне его лежит и золото и грязь в беспорядочной смеси! Петр был вашим неверным другом, но все-таки другом!
Элис. Вероломным…
Линдквист. Вероломным, хорошо, но все-таки другом! Этот самый вероломный друг без вашего ведома оказал вам большую дружескую услугу.
Элис. Этого не доставало!
Линдквист подвигается ближе к Элису. Всё возвращается, все-с!
Элис. Всё зло, да! И за добро воздается злом!
Линдквист. Не всегда; добро тоже возвращается! Поверьте мне!
Элис. Я вынужден, иначе вы вырвете у меня жизнь.
Линдквист. Не жизнь, а спесь и злобу я должен выжать из вас.
Элис. Продолжайте!
Линдквист. Петр оказал вам услугу, сказал я!
Элис. Я не хочу ни малейших услуг от этого человека!
Линдквист. Вы опять за старое! Ну, послушайте! Благодаря посредничеству вашего друга Петра, губернатор решился заступиться за вашу мать! Поэтому вы должны написать Петру письмо и благодарить его! Обещайте!
Элис. Нет, всякого другого человека на свете, но только не его!
Линдквист придвигается ближе. В таком случае, я должен приналечь на вас снова… Вот что, у вас есть деньги, лежащие в банке?
Элис. Ну, вам-то что до этого? Я же не отвечаю за долг своего отца?
