Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)
Представитель Врангеля при Верховном командовании Антанты генерал Е. К. Миллер заявил о решении Врангеля «начать по всему фронту общее наступление» с целью разгрузить польский фронт[256]. Маршал Ф. Фош обратился к премьер-министру Франции А. Мильерану за военной поддержкой для Врангеля[257]. 10 августа правительство Франции обозначило Врангеля «властителем Юга России», его правительство признало де-юре и назначило своего дипломатического представителя при нем[258].
Командующий «украинскими вооруженными силами» Петлюра также выразил желание участвовать в совместных действиях против Красной армии. 8 августа он обратился к французскому командованию с просьбой «координировать» операции армий Польши, Украины и России. Его план предполагал выступление Врангеля на правом берегу Днепра, занятие районов Очакова, Николаева, Херсона. После выхода на линию Никополь – Вознесенск Петлюра планировал поворот правым крылом на Черкассы, где произошло бы слияние армии Врангеля с украинской армией. Предлагалось содействие французского флота (бомбардировка при взятии Очакова, траление мин и прочее).
После овладения этой территорией польская армия должна была перейти в активную оборону по Днепру и Припяти, в то время как русская и украинская армии приступили бы к захвату горнопромышленного района Кубани. Заключение мира с Советской Россией, отправка на родину красноармейцев и солдат, разоруженных в Германии, а также войсковых контингентов, оставшихся от армий генералов Миллера и Юденича, признавались обстоятельствами, «препятствующими исполнению» плана Петлюры.
В начале августа отряды русских беженцев в Польше получили почти реальные очертания. На 9 августа 1920 г., как сообщал Б. Савинков «старому товарищу и другу» А. Бирку[259], в его подчинении находились: 1) «отряд генерала графа Палена», находившийся на территории Латвии; 2) «формируемый на польской территории отряд генерала Глазенапа» и 3) «действующий на польском фронте отряд генерала Булак-Булаховича». Савинков был уверен что, «если Польша не будет побеждена большевиками, отряды эти, общая численность которых не превышает ныне 10 000 человек, увеличатся численно и сольются со временем в единую армию под единым командованием». Савинков приглашал Бирка и «близких к нему офицеров» в Польшу, чтобы «помочь в создании предполагаемой армии»[260].
В этот ответственный стратегический момент польское военное руководство перестала устраивать кандидатура царского генерала на посту командующего Русским отрядом. Начальник второго отдела штаба военного министерства Б. Медзинский 7 августа предупредил Б. Савинкова, что «некоторые офицеры», занимающие командные должности, «слишком подчеркивают их связь с русской армией», что имя генерала Глазенапа является синонимом «старого режима». Вследствие этого большая часть польского правительства, польского командования, парламента и влиятельных общественных кругов смотрит на русские формирования «не очень благосклонно и даже с недоверием»[261].
Монархическая позиция генерала Глазенапа стала причиной раскола в русских отрядах: ему отказались подчиняться генералы Пален и Булак-Балахович, было решено заменить его другим русским генералом. Б. Савинкову пришлось так объяснять в письме Глазенапу позицию польского правительства и военного командования в вопросе смены руководства: «они допускали возможность польско-русского соглашения», но «с полностью демократическим лицом и при неоспоримо демократической русской правительственной программе»[262].
Параллельно совершенно секретной акции – собиранию «отрядов русских беженцев» польское правительство вело переговоры с советским правительством об условиях заключения перемирия в войне. На чрезвычайном заседании Совета министров Польши 11 августа было решено, что в случае достижения перемирия с Советской Россией части Петлюры и Булак-Балаховича будут отведены с линии фронта, а в случае заключения мира – распущены[263].
В эти дни особенно наглядно проявилась «до крайности противоречивая линия стратегического поведения» советского Главного военного командования[264]. 10 августа Тухачевский без согласования с РВСР самостоятельно отдал приказ наступать на Варшаву; вслед за этим (14 августа) был опубликован приказ за подписью председателя Реввоенсовета республики Л. Д. Троцкого о наступлении на Варшаву до момента начала переговоров с Польшей[265]. Но на 11 августа были назначены переговоры о перемирии в Минске между Варшавой и Москвой, а в ночь на 12 августа было подписано соглашение о принятии польской мирной делегации представителями Красной армии[266].
Польское военное командование 16 августа развернуло массированное наступление и приказало отправить часть русских отрядов численностью 1500 штыков на Северный фронт. Однако по просьбе Б. Савинкова, который настаивал на продлении формирования отрядов еще на 2 недели, этот приказ был отозван. Против отправки полураздетых и плохо и недостаточно вооруженных русских частей на польско-советский фронт решительно высказался генерал Глазенап; 17 августа он обратился к польскому военному министру с просьбой эвакуировать русские части к Врангелю в Крым[267].
Планы польского военного командования использовать русский отряд против Красной армии противоречили интересам Врангеля и могли поставить под угрозу его план, поддержанный французским маршалом Ф. Фошем. К этому моменту Врангель, уверенный в поддержке Франции, уже высадил десанты на территории Кубани, поэтому он принял решение о подчинении Отдельного русского отряда в Польше себе и о начале переправки его личного состава на Южный фронт.
Численность Русского отряда составляла 4 тысячи человек, в их числе было 700 офицеров[268]. Б. Савинков рассчитывал на пополнение отряда за счет пленных и «добровольно сдающихся красногвардейцев», число которых, по его данным, выросло до «нескольких десятков тысяч»[269]. Одновременно он активизировал вербовочную работу: ротмистр Эксе в августе отправился в Париж, затем – в Лондон. В августе и сентябре Б. Р. Гершельман посетил Крым[270].
Поскольку Глазенап, по оценке военного командования Польши, «не внушал никакого доверия большинству бойцов» Северо-Западной армии, а у поляков имел «репутацию германофила», 28 августа приказом военного представителя Врангеля в Польше он был снят с должности командующего Русским отрядом. Командование отрядом принял генерал-лейтенант Л. А. Бобошко. Причиной разрыва Б. Савинкова и военного ведомства Польши с Глазенапом и Врангелем стали не только серьезные тактические и политические разногласия, но и методы деятельности Б. Савинкова: активная агитация против переезда русских солдат и офицеров на Юг России[271].
В тот же день (28 августа) Пилсудский принял решение о подчинении Русского отряда под командованием генерала Бобошко в военном отношении польской Главной квартире, что диктовалось «как оперативною, так и политическою необходимостью». В свою очередь генерал Бобошко получил приказ польского командования о выходе на фронт.
Однако генерал Бобошко также отказался исполнять этот приказ, аргументируя свое решение тем, что «люди еще экипируются (есть неодетые, много босых) и вооружены далеко не полностью», что делало выход отряда на фронт невозможным[272]. Узнав об очередном отказе выполнять приказ командования о выходе на фронт, Б. Медзинский[273] потребовал разъяснений у Б. Савинкова по вопросу, «кому окончательно подчиняются русские отряды и кого надо считать командующим с правом решающего голоса»[274]. Позиция Бобошко не изменилась и после объяснений с Б. Савинковым: вывести «части» на фронт он отказался «за отсутствием достаточного количества солдат»[275].
С мнением русских генералов военному командованию Польши приходилось считаться. В этот период времени, несмотря на наступление польской армии, Антанта сделала ставку на Врангеля. 28 августа польское правительство предприняло усилия перед союзниками и попыталось доказать несправедливость линии Керзона как основы восточной границы Польши. Но Варшаве в ответ объяснили, что оккупированные Польшей непольские территории ей принадлежать не могут. Отечественный исследователь справедливо замечает, что именно в этот момент выявилась вся искусственность и несостоятельность союза Польши, Петлюры и Врангеля[276].
Врангель все еще оставался значимой фигурой в русской игре союзников[277]. В обмен на их поддержку он признал царские долги, был готов предоставить им право эксплуатации железных дорог в Европейской России, а также право взимания таможенных и портовых пошлин во всех портах Черного и Азовского морей. В обмен на поддержку и признание союзные государства получали излишки хлеба на Украине и Кубани, ¾ нефти и бензина и ¼ добычи донбасского угля[278].
Для Врангеля была очевидной необходимость оформления военного союза с Польшей, когда «крупные успехи поляков в борьбе с Красной армией» впервые за все время вооруженной антисоветской борьбы «давали возможность путем согласованных действий польской и русской армий, под высшим руководством французского командования»[279] наконец-то нанести смертельный удар советской власти. Из штаба Врангеля уже сообщали в Париж о готовности польского правительства создать русскую армию из военнопленных красноармейцев численностью 80 тысяч человек[280]. Решение о подчиненности армии было компромиссным: она должна была находиться под польским командованием и использоваться на польском фронте, но на правом фланге. В ходе операции армия переходила бы на левый фланг армии Врангеля и под его командование[281].
