Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Расстрел аргонавтов
Вернемся теперь к прочитанной в незабываемый олимпиадный 1980 год «Расплате», в которой адмирал Рожественский ставится офицерами и матросами 1-й и 2-й эскадр в один ряд с Макаровым и другими лучшими русскими адмиралами. Надо ли говорить, что поверил я Семенову сразу и безоговорочно. А характеристики его у Степанова и Новикова-Затертого окончательно укрепили меня в этом мнении. Я даже нигде дополнительно проверять не стал. И так все ясно.
Очевидно было, что Семенов сознательно или случайно сказал в своей трилогии такую правду о походе и бое 2-й эскадры, которая была опасна для большевистского режима и десятки лет спустя. Настолько опасна, что «историческим» писателям этого режима пришлось пойти на прямой подлог и подтасовку фактов. Однако, в чем заключалась эта правда в «Расплате» и чем она могла быть опасна строителям «светлого будущего», автор тогда не задумался.
Тем более, что вскоре показалось, что лед трогается. В конце 1981 года в журнале «Нева» напечатаны были написанные в 1980 году «Три возраста Окини-сан» Валентина Пикуля. Второй возраст — вторая часть трилогии — посвящен автором как раз походу 2-й эскадры и Цусиме, а в перипетиях судьбы главного героя Владимира Коковцева явно проступают черты биографии капитана 2-го ранга Владимира Семенова. И отношение к адмиралу Рожественскому автора и героя если и не такое же, как в «Расплате», то уж, во всяком случае, уважительное. Характерно и название второй части — «Расстрел аргонавтов», и прекрасен эпиграф:
И я, поэт в Японии рожденный,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясенный,
Сдержать порыва скорби не могу…
Ты шел вперед с решимостью железной
В бой за Россию, доблестный моряк,
Высоко реял над ревущей бездной
На мачте гордый адмиральский стяг.
Исикава Токубоку
Но попытка сказать слово правды о Цусиме не вызвала, видно, восторга в официальных морских и идеологических кругах, и новико-прибойщина по-прежнему цвела и пахла.
5.2. Критерий Цусимы — верность
И возникали вопросы. Ведь Семенов, как и Новиков-Прибой, тоже пытается найти истинных виновников цусимской катастрофы. Казалось бы — товарищи по оружию. Откуда же такая ненависть у баталера с «Орла» к автору «Расплаты»? Почти как к самому адмиралу Рожественскому. Только лишь от социального заказа?
Тогда же, в самом начале 1980-х, автору повезло познакомиться с «Царствованием Николая II» Сергея Сергеевича Ольденбурга, не раз уже помянутым на страницах этого труда. Лучшим из мне известных летописаний последних лет исторической России. В частности, Сергей Сергеевич говорит в нем, что и японскую войну мы бы выиграли, когда бы не первая «русская» революция.
То, что Россия к февралю 1917 года практически выиграла Первую мировую войну, я знал и без него и даже кое-что писал на эту тему. По условиям момента в стол, конечно, а вот насчет японской войны было сильно сказано. Все же всю жизнь внушалось другое. И захотелось убедиться — разобраться.
Пришлось пойти во ВГБИЛ! Так тогда называлась Российская Государственная библиотека. Оказалось, что Ольденбург прав, хотя Куропаткина он, как и все, наивно считает просто бездарностью, а не предателем. Но если бы не преждевременное заключение мира в городе Портсмут, выиграли бы мы войну однозначно. Несмотря на измену верхушки армии. Читателю, прочитавшему Книгу 2, предцусимскую, это, думаю, очевидно.
До чего разборки доводят
Ну и пока разбирался, обнаружил в каталоге и другие книги Семенова, а самое главное — документы — донесения и показания участников боя. Как говорилось выше, 5 солидных томов «ин-кварто». Надеюсь, что последнее выражение означает именно то, что я имею в виду: то есть тома были толстые и формата, по крайней мере, энциклопедического. В первых 3 томах — донесения. В 4-м и 5-м — показания, данные Следственной Комиссии о Цусимском бое его участниками.
И тут мне зачем-то захотелось лишний раз убедиться в правоте капитана 2-го ранга Владимира Семенова и уличить в неправде революционного баталера заодно с кораблестроителем от революции.
А надобно сказать, что хотя в 1970-е годы я успел креститься и прошел путь от почти идейного беспартийного строителя светлого будущего до такого же беспартийного монархиста, во многом, кстати, благодаря занятиям военной историей, подход к этой истории у меня сохранился самый что ни на есть марксистский. То есть классовый. Вот только минусы поменялись на плюсы. И наоборот. А так — чистый материализм.
Таким образом, еще до открытия какого-либо тома упомянутых донесений и показаний я уже априори считал, даже можно сказать, знал, что если матрос да еще революционер Новиков хает адмирала Рожественского, а офицер Семенов — наоборот, то также наверняка считают и остальные господа-товарищи офицеры Русского Императорского Флота, в составе 2-й эскадры на Цусиме побывавшие и еще сумевшие там уцелеть.
Поэтому, открывая первый, не обязательно по номеру, том, я заранее предвкушал удовольствие насладиться классовой офицерско-дворянской солидарностью взамен порядком надоевшей солидарности пролетарской. Каково же было мое изумление, переходящее в шок, когда первые же прочитанные вполне офицерские донесения и показания были по сути гораздо ближе к мнениям Алексея Новикова-Прибоя, а вовсе не Владимира Семенова.
И наоборот. Были свидетельства простых матросов, где говорилось о «нашем геройском адмирале». Как он на «Суворове» храбро «впереди всех ходил и много японских судов потопил». И если бы не ранили его тяжко, то и вовсе хана бы японцам была.
А когда уважаемые члены Следственной Комиссии пытались матросам этим, прошедшим бой и японский плен, открыть глаза на историческую правду, что японский флот в Цусиме вовсе никаких потерь не понес, кроме трех миноносцев крохотных во время ночных атак, матросы эти смеялись и повторяли упрямо: «Мы там были, а не вы, ваши превосходивтельства и благородия».
Эти никакой логикой необъяснимые факты были обнаружены мной жарким летом 1983 года. В результате чего, пытаясь их понять и объяснить, пришлось провести законный отпуск в прохладном зале № 2 Библиотеки имени вождя мирового пролетариата. Бывшей Румянцевской. За уже систематическим изучением пяти томов донесений и показаний, а также сопутствующей литературы.
Нет спору, были там, как уже и говорилось выше, показания с донесениями и о бое и о походе, вполне коррелирующие с мнениями, высказанными в «Расплате», и даже более того. Но много было и иных — прибито-затертых.
И казалось все это обилие документов, говоря языком физики или статистики, белым шумом. Вроде сколько людей — столько и мнений. Попробовал я тогда эти мнения записывать в расчете на то, что рука поймает то, что не выловил глаз. И Божьей помощью, постепенно стали вырисовываться в этих мнениях некие закономерность и система. Чтобы ускорить сейчас процесс выявления этой системы, напомним еще раз читателю судьбу остатков эскадры после первого дня сражения 14 мая 1905 года.
Судьба эскадры
Как известно, последним приказом адмирала Рожественского при передаче командования адмиралу Небогатову был: «Курс NO 23°!». В переводе на язык простой разговорный это означало, что соединенным остаткам эскадры следует прорываться во Владивосток. Соединенно! Поворот назад и сдачу в плен исключали традиции русского флота и Морской устав.
Ко времени отдачи приказа, а точнее, когда он дошел до Небогатова, часов примерно в 18-18:30 вечера, в строю оставались:
▪ из новейших броненосцев — доживающий последние минуты «Бородино» и сильно поврежденный «Орел»,
▪ поврежденные, но еще боеспособные «Наварин» и «Сисой Великий»,
▪ почти нетронутый «Николай I» — флагман Небогатова и два совершенно неповрежденных броненосца береговой обороны.
Был пока в наличии и крейсерский отряд адмирала Энквиста. Сильно повреждены, но пока держались в строю «Адмирал Ушаков» и крейсер «Светлана».
Есть серьезные основания считать, что соединенная эскадра, даже при понесенных потерях, под прикрытием крейсерского отряда и миноносцев, соблюдая затемнение, благополучно бы вынесла ночные атаки японских миноносцев и предстала бы утром 15 мая перед адмиралом Того в значительно более серьезном виде, чем это случилось на самом деле. Пушки «Сисоя» вместе с оставшейся 12-дюймовкой «Орла» до Того бы достали. И до сих пор не знает точно никто, сколько у самого Того оставалось снарядов наутро 15 мая, а также на каком расстоянии он был на самом деле от остатков эскадры. Может, и «Наварин» с «Николаем» и «Адмиралами» смогли бы свой вклад внести.
