Марина Гельви - Там, где папа ловил черепах
А весь район теперь уже присматривается к новоявленному специалисту. Потому что Сандро открыл у себя кабинет. Он принимает больных на дому в крошечной проходной, переоборудованной под кабинет галерейке. Ну и что же, что его пациенты сельчане и приезжают с мешками, кувшинами и живой птицей. Раз он людям нравится, значит, есть у него знания, значит, деловой. Нам через забор видно, как приветливо и достойно рассаживает тетя Юлия приезжих на стульях и скамеечках. Домишко у них маленький, не домишко — мазанка в две комнатушки. Зато двор и сад большой. Она их рассаживает в саду, пьют воду стаканом из-под крана, степенно разговаривают о болезнях, о видах на урожай.
— Никто ничего не будет строить, — подумав, сказала мама. — Болтовня.
— А я сейчас все точно разузнаю, — Дарья Петровна ушла и скоро вернулась, она тяжело дышала: — Мои дорогие, мои золотые, они будут строиться. Сама Юлия сказала, и Сандро подтвердил. Деньги у них есть, потому что они свой дом уже продали какому-то крестьянину. Но пока не построят новый дом и не приспособят для житья хоть одну комнату, будут жить в старом доме — такой договор есть.
— Тогда я вообще ничего не понимаю, — стал сердиться дядя. — Я подумал, что они пристроят… Где же они предполагают строиться?
— В саду, фасадом на улицу.
— Это значит рядом с моим домом?
— Да, между вами и пурней.
— О! — По лицу дяди промелькнула целая гамма чувств: надменность, презрение, недоумение, растерянность, страх, испуг. — Нет! Рядом с моим домом я им не позволю!
— На каком же основании? — спокойно спросила мама.
Он не знал, что придумать. А действительно, как, каким образом он сможет воспрепятствовать этому? Но то, что Сандро, какой-то возомнивший себя доктором Сандро выдвинется фасадом на улицу и таким образом как бы сравняется с дядей, было для него ударом.
— Он, наверно, захочет использовать нашу стену, — сказала мама.
Тетя Адель сделалась серьезной:
— А я мечтала пробить окно в их сад.
— А что раньше думала?
— Эмиль, надо воспрепятствовать! Я ведь лишаюсь возможности пробить…
— Совершенно верно, — дядя поднял решительно брови. — Не разрешу! Ни в коем случае! Потому что наш дом старый, он не выдержит. Если хотят, пусть строятся на расстоянии трех, нет, шести метров.
— Да, но как мы откажем им? — заволновалась тетя Тамара. — Ведь неудобно, такие добрые соседи…
— Да, это будет очень нехорошо, — тетя Адель в волнении прошлась по галерее. — Надо придумать какую-нибудь вескую причину.
— Просто скажу, что не желаю!
— Глупости, — сказала мама. — Что значит не желаю?
В центре города все дома строятся впритык друг к другу, и это в порядке вещей.
— А что, если мотивировать отказ тем, что мы хотим пробить окно в их сад?
— Адель, надо было думать об этом раньше.
— Да, как жалко, не успели, — расстроилась я.
— И имейте в виду, — дядя тоже встал, прошелся, он уже дышал в нос, шумно и учащенно. — Если наша северо-восточная степа не будет прогреваться солнцем, как это было до сих пор…
Не успел договорить — на пороге Сандро.
Разодетый в пух и прах, в белоснежной сорочке и ярко-синем галстуке, Сандро весь сиял и с каждым из нас поздоровался за руку. Не было никакого сомнения в том, что Дарья Петровна зря времени не теряла: пока мы придумывали мотивировку отказа, она успела посвятить его в наши волнения. Все ужаснулись: он же сейчас начнет уговаривать. А что мы ответим, что?
Эти и подобные им мысли проносились в головах моих родичей, а в это время Сандро спокойненько усаживался на предложенный ему стул и поглядывал на всех торжественно.
Дядя, красный, злой, сел напротив. Но выражению его лица было видно: он готов стоять насмерть. Ведь наша северо-восточная стена…
— Эмиль Эмильевич, — прервал его мысли Сандро, — я пришел к вам с деловым предложением.
— Слушаю вас.
Дядя весь напрягся, а тетя Адель прыснула со смеху и сразу же прикрыла рот рукой. Мама и тетя Тамара поджали губы: «Ох уж эта Адель».
— Я предлагаю вам блистательный план, — веско проговорил Сандро.
И умолк. Но эта выразительная и загадочная пауза еще сильнее разозлила дядю, он побледнел, крепко сжал губы, обвел всех нас острым взглядом, — тетя Тамара подбадривающе, незаметно для Сандро кивнула. Тогда дядя усмехнулся коротко и, заранее предвкушая эффект, который произведет своим отказом, даже улыбнулся. Улыбка ободрила молодого предпринимателя.
— Вы уже знаете, что мы продали свой старый дом — Дарья Петровна в курсе, значит, в курсе весь район.
— Продаете или уже продали? — топом прокурора спросил мой дядя.
— Продали. Но чтобы строиться, денег все равно не хватит.
Так. Все насторожились: чего же он хочет? Очевидно, он хочет использовать нашу северо-восточную степу?
— Я искренне сочувствую вам, — проговорил уже значительно мягче дядя и передохнул с облегчением. — Но… Извините за вопрос, зачем же вы продали дом, если за эти деньги не можете построить новый? Откровенно говоря, я не поверил, когда Дарья Петровна сообщила нам эту новость. Ваш дом еще старее нашего… Мы сами столько лет мечтаем продать…
— А почему не продали? — живо спросил Сандро.
Дядя развел руками: разве и без объяснений не ясно?
— Хотите, я это вам вмиг устрою? — предложил Сандро.
— О нет, нет! — почти вскрикнули мои тетки. — Мы…
— Ну как хотите, — улыбнулся весело Сандро. Он уже чувствовал себя у нас как дома, взглянул на меня в первый раз за это время, состроил глазки, снова посерьезнел. — Я хочу сделать вам, дорогие мои соседи, чрезвычайно взаимовыгодное предложение.
Тут выдержка изменила тете Адели. Ее давно подмывало вмешаться в разговор. Ведь как-никак, а она является домовладелицей наравне со своими братьями. Но это одно. А главное, она чувствовала сердцем, сейчас Сандро заговорит о северо-восточной стене, и Эмиль не сумеет с честью выйти из положения. Отношения с добрыми соседями будут испорчены, этого допустить нельзя. Нужно как-то отвести удар, нейтрализовать посягательство, но чтобы это было сделано прилично, тактично и конечно же выглядело бы не как заранее обдуманное.
— Да, между прочим, Эмиль! — воскликнула она слегка певуче, но не без доли озабоченности. — Я все забываю сказать тебе: наша северо-восточная стена, — она грациозно повернулась всем телом к Сандро, — я живу в комнате, прилегающей к этой стене…
— Знаю, — улыбнулся Сандро. Кто, как не он, вечно торчал или на улице под окнами, или у забора, когда Нана жила в Тбилиси.
— Эта стена непременно должна прогреваться солнцем, — взволнованно продолжала тетя. Она так жаждала убедить, что и сама уже поверила в свою искренность. — Да, да, вы знаете, эта стена… просто зеленеет, вы понимаете, зеленеет от сырости. Не знаю почему. Может быть, под домом текут какие-нибудь подземные воды? И в один прекрасный момент эта степа может…
— О! — обрадовался дядя. Он не ожидал, что сестра так ловко ввернет словечко.
Но Сандро никак не среагировал. Я посмотрела на маму. Она не сводила глаз с соседа и думала примерно следующее: «Куда же ты гнешь, добрый молодец?»
А Сандро, зорко оглядев наш потолок, сказал:
— Стена — это ерунда.
— Как ерунда?
— Ничего себе ерунда, — усмехнулся с ехидцей дядя.
— Конечно, ерунда. Ее можно укрепить, можно даже переложить заново.
— Что вы сказали?
— Заново можно переложить.
Мы рты разинули. Потом дядя закрыл рот и вознегодовал:
— Позвольте, позвольте! — Он уже переставал сдерживаться. — Я не понимаю, какое отношение имеете к нашей северо-восточной степе вы? Мы ничего не собираемся перекладывать, и вообще…
— Я предлагаю вам, — торжественно проговорил Сандро, сделал большую паузу, обвел всех взглядом, мы не дышали, — построить над вами второй этаж, для себя, конечно.
Потом, после ухода Сандро, тетя Адель изображала в лицах, кто как выглядел, услыхав это. Она сказала, что и во время гибели Помпеи лица древних итальянцев не искажались так отчаянно, как исказились наши после предложения Сандро. Каждый издал возглас, не поддающийся описанию. А Сандро гордо подбоченился и рассмеялся. Он был уверен, что мы просто не в силах членораздельно выразить свой восторг. Дядя Эмиль с таким испугом взглянул на потолок, будто второй этаж уже высится над нами. И с силой замотал из стороны в сторону головой.
— Почему? — крайне удивился Сандро. — Все расходы по укреплению ваших стен возьму на себя я. Если хотите, сменю за свой счет все ваши гнилые оконные рамы, а заодно и двери. Крышу — долой. Я лечу всю родню одного плотника и жену одного столяра из моей деревни. Они дуб привезут, там у них в горах его полно. Если хотите, можно будет перепланировать даже внутренние стены. Постойте, — он вскочил, прошел в дядину комнату, быстро осмотрелся там. Мы глядели на него, как на кочевника во время татаро-монгольского нашествия. Он вернулся, сел. — Так. Все ясно.
