Музафер Дзасохов - Осетинский долг
Танчи оборвал пение. Все притихли. Стук колес усиливался, и сильнее потряхивать стало.
— Разгадает ли кто загадку? — громко, чтоб и девушки слышали, спросил Танчи.
— Какую? — отозвалось сразу несколько голосов.
— Сказать?
— Говори давай, не тяни, — загалдели с разных сторон.
Танчи, по-моему, только этого и ждал. Ему не понравилось затишье в вагоне, и, чтобы отвлечь нас от перестука колес и согнать дремоту, он решил развлечь нас загадкой. Теперь затея удалась, и он даже подмигнул мне.
Ребята ждали, что последует дальше, просили не томить их души.
Танчи соскочил с нар и вышел на середину вагона.
— Только не выкрикивайте с мест. Кто захочет отгадать, пусть поднимет руку. Договорились?
Танчи приложил левую руку ко лбу, изображая глубокомыслие, а потом вскинул обе руки и сказал:
— На горушке невысокой птичка малая сидит, что-то громко говорит.
Участники игры разочарованно переглянулись.
— Кто отгадал? Не вижу поднятых рук.
Никто, конечно, их не поднял, сочтя загадку пустяковой.
— Так, значит, не отгадали…
— Как это не отгадали? — послышался возмущенный ропот.
— Почему же тогда не подняты руки?
Руки взлетели вверх.
— Это другое дело. Вижу — знаете. Теперь еще одна загадка.
— Если тебе, конечно, по силам, хоть немного потруднее загадывай, — внес кто-то предложение.
— Все этого хотят?
— Да!
— Тогда слушайте: маленький, кругленький, а за хвост не поднять. Что такое?
На этот раз все затихли.
— Повтори еще раз.
— Маленький, кругленький, а за хвост не поднять.
Ни одна рука не поднялась.
— Пока раздумываете, я отдохну, — и он попытался сесть на нары.
Но его вытолкнули вновь на середину вагона, потребовав сказать ответ.
— Я думал, вы сами отгадаете, разгадка немудреная — клубок ниток.
Вздох разочарования: как просто, а сами не сообразили.
Игра раззадорила Танчи:
— А теперь предлагаю скороговорку. Кто отважится повторить без ошибки, пусть поднимет руку. Слушайте внимательно. Говорю дважды. Желающие могут записать. Итак: крепкому волу из крепкой лозы жесткий хомут. Повторяю…
Поднялось несколько рук.
— Начнем с мужчин, — Танчи взглянул вправо, выбор его пал на Бечирби.
— Прошу. Выходи на середину.
Бечирби вскочил с места и выпалил:
— Крепкому волу из крепкой козы жесткий хомут.
Все дружно захохотали. А Бечирби сник, будто под дождь попал, и, ссутулившись, сел на место.
— Итак, свой хомут ты себе выбрал, — подытожил Танчи.
X
Приехали. Приветствовать нас, сказать «Здравствуйте!» народу пришло не меньше, чем на проводы. В нашу честь были вывешены кумачовые транспаранты. Выбравшись из вагонов, мы выстроились с вещами на площади. Красная ткань, обтянувшая наскоро сколоченную трибуну, притягивала взоры.
На митинге выступил председатель райисполкома. Имя и фамилию его не удержал в памяти, но помню, что это был казах. Вообще же среди тех, кто пришел на встречу, было много не только казахов, но и представителей других национальностей.
Как же мы гордились собой! Нас не просто здесь ждали, оказалось, эшелон наш, без преувеличения, не упускали из виду. Районные руководители знали, в какой день какую станцию мы проезжали. И вот наконец-то эти богатыри здесь… Да, да, председатель так прямо и сказал — богатыри. Хотя ни одного еще пласта мы не перевернули, ни одной охапки соломы не запасли, а нас уже до небес возносят. Но может, он не без умысла так говорит, чтобы мы не уронили своего достоинства, когда и в самом деле возьмемся за ту большую работу, которой от нас здесь ждут? Плохого в его словах, в любом случае, нет, все нам на пользу.
Вокруг площади — низкие саманные дома. Солнце печет немилосердно, не будь ветра, люди без особой закалки вряд ли выдержат. Ветер иногда так задувает, что слова говорящего уносятся куда-то, но вот он сникает, и слова председателя вновь слышны всем.
И действительно, нам оказана немалая честь. Предстоит потрудиться в бескрайних степях, где веками ничего не росло, кроме ковыля, а теперь созревает пшеница. Ее-то и предстоит убрать нам по-хозяйски. До созревания пшеницы есть еще некоторое время, говорит председатель. Но мы не должны думать, что рановато приехали. Ведь и тока еще не готовы. И жилье для себя предстоит строить самим.
Придется и саман готовить для этого. Известно, что в Осетии имеют дело с саманом. Не надо объяснять нам, и как строить тока. Ведь более тяжкой работы в горах не было.
Председатель произвел впечатление человека, много повидавшего. Прав он насчет тока. Помню, Нана однажды высмеяла меня. Это когда я отругал Бади за то, что она сказала. «Ток уже загажен навозом». Я попросил ее не говорить больше таких глупостей.
— Это совсем не глупости, наивный ты человек!.. — сказала Нана.
— Что ж по-твоему, разве девчонка говорит хорошие слова?
Тогда Нана объяснила, что перед жатвой в горах тока специально «загаживали». Там трудно подыскать ровную поляну. Поэтому, облюбовав место для тока, его уплотняли особым способом. Чтобы зерно не втаптывалось в грунт, его нужно замазать навозом с глиной. Поэтому такие тока и назывались загаженными или занавоженными.
Вспомнилось, и как готовят саман. Эта работа знакома тем, кто вырос в наших селениях. Ведь большинство довоенных домов построено из самана. Саманный дом теплее. И сейчас не все еще повернулись спиной к саману. Из него строят скотные дворы, курятники, заборы.
Говоривший закончил речь под рукоплескания.
Затем на трибуну взошел руководитель целинников из Осетии, секретарь обкома комсомола. Он вкратце рассказал о приехавших. Заверил, что не пожалеем сил и с честью выполним поставленные задачи.
После митинга сели в машины и от центральной усадьбы колхоза продолжили путь к своему будущему месту жительства. Хотя то, что мы там увидели, едва ли можно было назвать жильем, да и само место выглядело малопригодным для этого.
Ехали степной дорогой. Она оказалась такой же ровной, какой виделась из окна поезда. Собственно, дороги и не было. Была сильно примятая трава, по которой несколько раз проехали машины. Проехали они здесь, по-видимому, в последние дни. Ехали мы очень быстро, так как шофер знал дорогу.
Солнце жарило вовсю. Едва спасал встречный ветер. Я жадно осматривался. Чувствовал земную ширь, но все-таки чего-то не хватало. А вот чего именно, не мог никак осознать. Мучился этой неопределенностью, и в конце концов осенило, когда уже проехали изрядное расстояние: недоставало гор.
Путь занял более трех часов. Я сказал уже, что мы приехали в такое место, которое вряд ли могло понравиться, хотя и у самого берега реки.
Определили нас в бригаду. Из чьих-то уст я уловил, что бригадир наш — Нестеренко Николай. Вскоре он и сам появился. Говорит с сильным украинским акцентом. Ему приятно, что добрались благополучно и еще что прибыли именно сюда.
Главным достоянием бригады, по-видимому, был сарай. Его построили приехавшие раньше механизаторы и шофера. Сами в нем и жили. Вслед за нашей примчалась другая машина — палатки привезла. Как мы узнали, получены они в областном центре накануне нашего приезда.
Наше появление для бригады не было неожиданностью. И не только сегодня, а и позавчера еще нас ждали. Но на деле вышло по-иному. Эшелон наш следовал не по расписанию, а когда пропускали семафоры.
К концу дня стягивались рабочие — кто на тракторе, кто на автомашине. Терять время на ожидание полного сбора бригады не имело смысла, так как солнце клонилось к западу, а ни одна из палаток не была еще установлена. Местные дружно подключились к нам, и первая палатка поднялась очень скоро.
— Если бы мы даже не успели поставить ни одной палатки, все равно вам не пришлось бы спать под открытым небом, — подбодрил Нестеренко. — Сарай бы всех вместил.
Из палаток вырастала уже немалая улица.
— А у меня мыслишка есть, — наклонясь к уху бригадира, шепнул водитель машины, на которой мы ехали.
— Слушаю, Михеич.
— Мы-то попривычней, давайте перейдем в палатки. А места в сарае гостям уступим. Как на это народ смотрит? — обернулся он к стоявшим за его спиной аборигенам — коренным целинникам.
— Ну и правильно! — пробасил за всех длинный русый парень.
— Если все «за», — сказал Нестеренко, — это неплохо. Или вы только вдвоем советовались? Остальные что-то молчат.
— Все согласны, — утвердительно закивали остальные.
— Значит, так, — обратился к нам Николай, — оценим благородство сознательных товарищей. Вам, как гостям, жить в сарае. Не теряйте время. Пока светло, пусть каждый определится с местом. Не пугайтесь внешнего вида этого дворца. Внутри он понравится, правду вам говорю, — сказал Николай, заметив недоверчивые взгляды. — Жить там неплохо: двухэтажные нары. Верхние — ребятам, нижние — девушкам.
