Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль

— Новичок?

Марк-Алем кивнул.

— Сразу видно.

Он продвинулся еще на пару шагов вперед и снова обернулся к Марк-Алему:

— Ты что будешь? Кофе? Салеп?

Марк-Алем хотел сказать, спасибо, ничего, но тут же подумал, что это покажется странным. Разве он не должен поступать, как все остальные, не привлекая лишнего внимания?

— Кофе, — тихо произнес он, стараясь, чтобы собеседник по губам понял, о чем он говорит.

Марк-Алем стал шарить рукой, чтобы найти мелочь, но тем временем незнакомец отвернулся от него и добрался до буфетной стойки. Пока Марк-Алем стоял там в ожидании, он невольно слышал обрывки чужих разговоров. Они словно сыпались мелкой трухой из гигантского жернова, причем время от времени в этом ворохе попадались слова и даже целые фразы, не перемолотые еще крутящимся жерновом, но которые, без сомнения, не избегут этой участи при следующем обороте жернова. В полном изумлении он ловил эти фразы. В них не было абсолютно ничего о работе в Табир-Сарае. Говорили о каких-то обыденных банальных вещах: о холоде на улице, качестве кофе, конных скачках, государственной лотерее, гриппе, охватившем столицу, но ни единого слова о том, что происходило в этом здании. Скорее можно было подумать, что люди эти служили где-нибудь в кадастровом отделе или в управлении по сбору налогов, а не в загадочном Дворце Сновидений.

Марк-Алем увидел, что из очереди выбирается его благодетель, осторожно неся две чашечки кофе.

— Черт, до чего раздражает эта очередь, — буркнул он и, не пытаясь даже передать чашечку Марк-Алему, двинулся далее все с той же осторожностью в поисках свободного столика. Те были ничем не покрыты, стульев возле них не было, и служили они только для того, чтобы можно было в лучшем случае опереть локти, а главное, оставить на них пустые чашки.

Незнакомец нашел наконец столик и поставил чашки. Марк-Алем смущенно протянул мелочь, которую все это время сжимал в кулаке. Тот отмахнулся.

— Да ладно, не надо, — сказал он, — ерунда.

— Но почему, — пробормотал Марк-Алем, — все-таки…

— Я угощаю, — произнес тот, — хватит уже о такой ерунде.

— Спасибо!

Он протянул руку, взял чашку и отхлебнул.

— Когда тебя приняли? — спросил его служащий.

— Сегодня.

— В самом деле? Поздравляю! Ну тогда, конечно, ясно, почему ты… — Он не знал, как закончить фразу, и поднес чашку к губам.

— В какой отдел? — спросил он чуть погодя.

— В Селекцию.

— В Селекцию? — радостно изумился тот. — Да ты просто великолепно стартовал. Обычно новички начинают в Экспедиции, а то и еще ниже, в Переписке.

Неожиданно у Марк-Алема вспыхнуло желание узнать побольше о Табир-Сарае. Он просто не мог больше сдерживаться.

— Селекция — это ведь важный отдел, верно?

— Да, очень важный. Особенно для новичка.

— Что?

— Я хотел сказать, особенно если речь идет о новичке, только начинающем работать, понимаешь?

Теперь уже Марк-Алем не сводил с него взгляда.

— Конечно, есть и более важные отделы.

— Например, Интерпретация? — спросил Марк-Алем.

— Гляди-ка, да ты не так уж и прост, — улыбнулся собеседник. — Уже в самый первый день успел кое-что разузнать.

Марк-Алем хотел улыбнуться в ответ, но быстро понял, что это было пока что недоступной роскошью для него. Мышцы его лица еще не успели оттаять, оцепенев от перипетий этого необычайного утра.

— Конечно, Интерпретация — это основа Табир-Сарая, — ответил незнакомец. — Это центр, если можно так выразиться, его мозг, потому что там приобретает смысл все, что делается в других отделах, вся подготовительная работа, все усилия…

Марк-Алем с жаром слушал его.

— Их называют аристократами Табира?

Тот задумчиво подобрал губы.

— Ну да, именно так. Пусть не аристократы, но что-то вроде этого… И все же…

— Что?

— Не забывай, что над ними есть и другие…

— Какие другие? — Марк-Алем даже сам удивился собственной смелости.

Собеседник спокойно посмотрел на него.

— Табир-Сарай больше, чем кажется на первый взгляд, — сказал он.

Марк-Алем хотел спросить, что это значит, но побоялся, не будет ли это уже перебором с его стороны, и промолчал.

— Кроме обычного Табира есть еще и Тайный Табир, — продолжал тот, — он занимается не теми сновидениями, что люди присылают сами, а теми, которые государство, при помощи особых средств и методов, подбрасывает населению. Думаю, ты и сам понимаешь, что этот отдел ничуть не менее важен, чем Интерпретация, если не сказать…

— Конечно, — согласился Марк-Алем, — и все же…

— Что?

— Разве не попадают в итоге в Интерпретацию все сны — и присланные как обычно, и те, что из Тайного Табира?

— Да. В отличие от других отделов, которые дублируются, только Интерпретация — единственный общий отдел для всего Табир-Сарая. И все же это не означает, что она стоит вообще выше, чем Тайный Табир.

— Но, возможно, и не ниже.

— Возможно, — согласился собеседник. — На самом деле между ними существует своего рода соперничество.

— То есть они оба могут называться аристократами Табира?

Тот улыбнулся.

— Ну, если тебе так нравится это слово, можно и так сказать.

Он снова поднес к губам чашку, хотя кофе в ней уже не было.

— Только не думай, будто это самая вершина, — проговорил он, — есть и другие над ними.

Марк-Алем поднял глаза, чтобы понять, шутит тот или говорит всерьез.

— И кто же?

— Баш-эндероры, главсноведы.

— Кто?

— Главсноведы, управление Баш-Эндер, или Главного сна. Главсна, как стали говорить в последнее время.

— Что это такое?

Собеседник понизил голос.

— Пожалуй, не стоит тут об этом говорить, — сказал он. Они впились взглядами друг в друга.

Желание Марк-Алема узнать хоть что-нибудь еще было непреодолимым.

— Ну пожалуйста, расскажи еще что-нибудь, — мягко попросил он, — Я, я… В общем… моя мать из семьи Кюприлиу…

— Из рода Кюприлиу?

Изумление, появившееся на лице собеседника, нисколько не удивило Марк-Алема. Он уже привык к этому, стоило лишь кому-то узнать о его происхождении. Удивило его то, что он сам упомянул знаменитое имя, что могло выглядеть хвастовством.

Он даже прикрыл рукой правую щеку, поскольку почему-то решил, что она покраснела первой.

— Едва ты сказал, что тебя сразу назначили в Селекцию, я сразу подумал, что ты из какой-нибудь известной семьи, но, по правде говоря, мне и в голову не пришло, что настолько высокопоставленной.

— Из семьи Кюприлиу моя мать, — пробормотал Марк-Алем, словно пытаясь оправдаться, — у меня другая фамилия.

— Неважно, — произнес тот. — Совершенно неважно.

— Извини, — сказал Марк-Алем.

— Что?

— Я хотел сказать… так что там за история с главным сном?

Собеседник набрал в легкие побольше воздуха, но, словно решив, что его слишком много для приглушенной беседы, выпустил часть, прежде чем заговорить.

— Каждую пятницу, как ты, возможно, уже слышал, из тысяч и тысяч собранных и обработанных здесь в течение недели снов отбирают один, самый важный, чтобы представить его самодержцу во время простой, но очень древней церемонии. Это и есть баш-эндер, или главный сон, главсон, как теперь говорят.

— Я слышал что-то туманное, какие-то легенды, — сказал Марк-Алем.

— Да нет же, это никакая не легенда, а чистая правда, и над этим работают несколько сотен человек, баш-эндероров, или, как говорят теперь, главсноведов. — Некоторое время собеседник пристально смотрел на Марк-Алема. — Главный сон… — пробормотал он немного погодя, — кто бы мог представить, что он, несущий важнейшее предзнаменование, порой более ценен для самодержца, чем многочисленные армии или толпы его дипломатов.

Марк-Алем слушал раскрыв рот.

— Понимаешь теперь, как высоко сидят баш-эндероры по сравнению с нами, всеми остальными?

Боже милостивый, подумал Марк-Алем. Табир-Сарай и в самом деле намного больше, чем кажется на первый взгляд. Он представлял, конечно, насколько тот огромен, но никогда и подумать не мог, в центре какой гигантской паутины оказался.