Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль
— Именно это и есть суть нашей работы, — продолжал он, — вычистить из папок все бесполезные сновидения. Во-первых, сновидения личного характера, не имеющие никакого отношения к государственным делам. Во-вторых, сновидения, вызванные голодом, обжорством, холодом, жарой, болезнями и так далее — короче говоря, связанные с телесной природой человека. В-третьих, фальшивые сновидения, то есть не увиденные в действительности, а сочиненные кем-то в карьеристских целях или вымышленные маниакальными лжецами и провокаторами. Эти три типа сновидений должны быть вычищены из наших досье. Однако легко сказать — вычищены. Хм. Не так-то и просто их распознать. Может случиться, что сновидение покажется тебе обусловленным какими-то бытовыми причинами, такими как голод или почесуха, а в действительности оно имеет самое прямое отношение к государственным вопросам, более прямое, чем только что произнесенная речь члена правительства. Так вот, чтобы все это почувствовать, нужно иметь опыт и политическую зрелость. Одна ошибка в оценке сновидения и все пойдет наперекосяк, понимаешь меня? Короче говоря, мы отнюдь не похожи на погонщиков скота, занятых примитивной работой, как может кому-то показаться.
Скрытую горькую насмешку в его голосе сменили более спокойные интонации, когда он принялся объяснять Марк-Алему, что нужно будет делать. И только в глазах не до конца еще растаял давешний кошмар.
— Кроме этого зала есть и другие, как ты и сам видел, — продолжал он. — Чтобы лучше освоить свою будущую работу, тебе нужно для начала провести день или два в каждом зале. Затем, после того как получишь общее представление о том, что такое Селекция, вернешься обратно сюда, в Лущильный Зал, и увидишь, что работа пойдет совсем по-другому. Но этим ты займешься на следующей неделе. А сегодня начнешь здесь.
Он склонился над столом, дотянулся до папки с делом и открыл бледно-голубую обложку.
— Вот, это будет твое первое дело. Здесь некоторое количество сновидений, собранных девятнадцатого октября. Прочитай их внимательно одно за другим и, главное, не торопись. Если есть хоть малейшее сомнение в том, что сновидение фальшивое, лучше оставь его, не торопись отсеивать. После тебя есть еще другой надзирающий, или, как сейчас говорят, контролер. Он исправит, если ты оставил что-то лишнее. За ним будет другой надзирающий, и так далее. На самом деле весь зал занят только этим. Так что приступай, удачи тебе.
Он взглянул еще раз на Марк-Алема перед тем, как повернуться и уйти. Марк-Алем постоял немного, потом медленно, стараясь не шуметь, чуть отодвинул стул, протиснулся между ним и столом и так же осторожно уселся.
Перед ним лежало открытое дело. Вот, значит, и исполнилось его желание и желание всего его рода. Он был принят на работу в Табир-Сарай и даже сидел за рабочим столом как настоящий сотрудник таинственного Дворца.
«Взаимоотношения нашей семьи с Дворцом Сновидений всегда были чрезвычайно сложными». В домашней библиотеке он читал и перечитывал неоднократно ту часть «Хроники», где впервые упоминался Табир-Сарай. «Вначале, когда существовал еще «Юлдуз-Сарай», который, как понятно из названия, занимался только толкованием расположения звезд, все было намного проще. Позднее, с его расширением и преобразованием в Табир-Сарай, дела пошли хуже».
Марк-Алем глубоко вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Затем он склонился над папкой и, когда глаза его начали различать буквы, принялся медленно читать. На толстом листе бумаги были указаны номер дела и дата. Ниже пометка: «Принято от Сукруллаха. Содержит 63 сновидения».
Непослушным пальцем он перевернул страницу. В отличие от первой страницы вторая была плотно исписана мелкими буквами. Три первых строки подчеркнуты зеленым цветом и располагались с небольшим интервалом от остального текста. Марк-Алем прочитал: «Первый сон, увиденный Юсуфом, сотрудником почтовой конторы Аладжа-Хисара, супрефектура Керк-Килия, пашалык Кюстендил, 3 сентября сего года, перед рассветом».
Марк-Алем оторвался от подчеркнутого текста. Третьего сентября, подумал он, словно оцепенев. Да возможно ли, что все происходит на самом деле, что он теперь сотрудник Табир-Сарая, сидящий за своим рабочим столом и читающий сновидение подданного Юсуфа, служащего почтовой конторы в Керк-Килие, пашалыка Кюстендил, чтобы принять решение о его судьбе: будет ли оно брошено в корзину с мусором или отправлено для дальнейшей обработки величественным механизмом Табира?
От нахлынувшей на него волны радости по спине пробежали мурашки. Он снова опустил голову и начал читать текст: «Три белые лисицы на минарете мечети супрефектуры…»
Внезапно прозвучавший звук колокольчика заставил его вздрогнуть. Он резко поднял голову, словно его ударили. Взглянул направо, налево и от удивления раскрыл рот. Все те люди, которые буквально только что казались сросшимися со стульями, словно погруженными в сон над раскрытыми папками, теперь вдруг ожили будто по волшебству, встали, начали шуметь, переговариваться, задвигать ящики столов, в то время как звонок продолжал разноситься по залам.
— Что это? — изумился Марк-Алем. — Что происходит?
— Утренний перерыв, — ответил ему сосед. (А где был до сих пор этот сосед?) — Утренний перерыв, — повторил он, — Ах, да, ты же новичок, еще не знаешь расписания. Это ничего, освоишься.
Утренний перерыв, повторил про себя Марк-Алем. Неужели все еще было утро?
Со всех сторон вставали люди, пробирались мимо длинных столов к выходу. Марк-Алем хотел продолжать чтение, но это было невозможно. Он не был уверен, есть ли у него право на этот перерыв. Его толкали со всех сторон, опирались на спинку его стула. Тем не менее с каким-то упрямством он опустил голову над папкой, притягивавшей его теперь точно магнитом. «Три белые лисицы…», но в это время услышал, как кто-то произнес ему в самое ухо:
— Там внизу есть кофе, теплый салеп[1], наверняка тебе что-то понравится.
Марк-Алем даже не разглядел лица говорившего. Он встал, закрыл папку и направился вслед за всеми к выходу.
В длинном коридоре не нужно было ни у кого спрашивать дорогу. Все шли в одном направлении. Из боковых проходов все оживленнее вытекали ручейки служащих, вливавшихся в основной поток. Марк-Алем тоже нырнул в него. С обеих сторон он ощущал плечи соседей. Он был поражен количеством служащих Табир-Сарая. Сотни, если не тысячи.
Грохот шагов еще больше усилился на лестнице. После первого пролета, по которому они спустились, последовал еще один длинный переход, затем снова лестница вниз. Шум шагов звучал все глуше. Окна постепенно становились меньше. У Марк-Алема появилось ощущение, что они спускаются в подвал. Теперь все двигались практически вплотную прижавшись друг к другу. Когда они приблизились к цели, до них донесся запах кофе и салепа, чем-то напомнивший утро в их большом доме. Марк-Алем почувствовал, как его накрывает волна радости. Вдали он увидел длинную буфетную стойку, за которой десятки буфетчиков подавали чашки с дымящимся кофе и салепом. Марк-Алем отдался на волю потоку. Вокруг него раздавались громкие голоса, можно было расслышать бурление салепа в котлах, кто-то кашлял, кто-то прочищал горло, звенела мелочь. Ему показалось, что многие из присутствующих больны ангиной; по крайней мере, создавалось такое впечатление, поскольку после нескольких часов полного молчания все говорили хриплыми голосами.
Помимо своей воли оказавшись в очереди, Марк-Алем застыл на месте, не двигаясь ни взад ни вперед. Он заметил, что другие его обходят, протягивают руки у него над головой, чтобы взять кофе или передать деньги, но даже и не думал этим возмущаться. На самом деле ему не хотелось ни пить, ни есть. Он словно покачивался на волнах, только бы ничем не отличаться от других.
— Если не собираешься ничего пить, так зачем тут встал, — услышал он голос за спиной. — Дай тогда хотя бы пройти.
Марк Алем тут же подвинулся в сторону, чтобы пропустить говорившего. Тот, удивленный, похоже, такой готовностью посторониться, с любопытством оглянулся. Лицо у него было вытянутое, широкоскулое, волосы рыжеватые, и вообще он производил впечатление человека добродушного. Какое-то время он внимательно разглядывал Марк-Алема.
