Дворец сновидений - Кадарэ Исмаиль
Все это рассказал Марк-Алему накануне один из контролеров Табира, с которым ему довелось пить вместе утренний кофе. Контролер только что вернулся из захолустной азиатской провинции и готовился к новой поездке, но на сей раз в европейскую часть государства. Марк-Алем просто рот от изумления открыл, слушая рассказы контролера. Да возможно ли, чтобы все происходящее начиналось так банально? Но контролер, словно уловив его разочарование, поспешил разъяснить, что так бывает отнюдь не везде, очень часто отделения Табир-Сарая — это солидные здания посреди величественных городов Азии и Европы, и те, кто приносит туда свои сновидения, вовсе не провинциальная нищая голытьба, а люди с положением, со званиями, утонченные, закончившие школы и академии, с глубокими знаниями и высокими устремлениями. Контролер довольно долго говорил об этом, и Марк-Алем почувствовал, что в его сознании восстанавливается величие Табир Сарая. Служащий начал было рассказывать еще что-то о своих путешествиях, но звонок прервал его рассказ, и теперь Марк-Алем пытался дополнить в своем воображении то, о чем его собеседник не успел поведать. Он думал о народах, населявших восточную часть государства, и о тех, кто жил в его западной части, о народах, видевших много снов, и о тех, кто видел их мало, о народах, легко рассказывавших о своих сновидениях, и о тех, которым рассказ о них давался с большим трудом, как, к примеру, албанцам (по причине своего албанского происхождения Марк-Алем невольно обращал внимание на все, что говорилось об этом крае), о сновидениях восставших народов, или ставших жертвой массовых убийств, или страдавших от бессонницы. Именно последние особенно беспокоили государство, поскольку после бессонницы нужно было готовиться к чему-то совершенно неожиданному. Поэтому, едва Табир-Сарай отмечал первые признаки бессонницы, государство принимало срочные меры, чтобы справиться с этой напастью. Марк-Алем с большим удивлением смотрел на своего собеседника, рассуждавшего о бессоннице народов. Я знаю, что это звучит странно, говорил тот, но тебе следует исходить из внутренней логики сравнения. Считается, что у народа наступила бессонница, если количество его сновидений резко сократилось по сравнению с обычным периодом. И кто может сигнализировать об этом точнее, чем Табир-Сарай? Это верно, соглашался Марк-Алем, именно так и есть. Ему вспомнились его собственные бессонные ночи в последнее время, но тут же он подумал, что бессонница народа должна быть чем то совершенно отличным от бессонницы человека.
Краем глаза он снова принялся рассматривать соседей справа и слева. Все, славно зачарованные, сидели, уставившись в открытые папки, как будто перед ними были не исписанные листы бумаги, а привораживающее взгляд мерцание углей в жаровне. Наверное, постепенно и я поддамся влиянию этой магии, подумал он с грустью, и забуду обычный мир и все на свете.
Всю эту неделю он, как и приказал ему начальник, проводил по полдня в каждом из залов Селекции, чтобы ознакомиться с процессом работы. Часами он сидел в каждом зале, рядом с каким-нибудь старым сотрудником, чтобы набраться опыта, и когда освоил наконец весь цикл рабочего процесса, два дня назад вернулся за свой стол, где ему отвели место еще в самый первый день.
В результате путешествия по залам Марк-Алем усвоил в общих чертах, как работает Селекция. После обработки в Лущильном Зале все сновидения, не представляющие ценности, утрамбовывались в мешки и передавались в Архив, а те, что представляли ценность, отправлялись на последующую обработку. Сновидения сортировались по группам, в зависимости от того, к каким вопросам они имели отношение: государственная безопасность и безопасность самодержца (заговоры, предательства, восстания); внутренняя политика (в основном сохранение целостности империи); внешняя политика (политические союзы, войны); общественная жизнь (крупные кражи, вредительство); имевшие признаки главного сна; разное (varia).
Классификация сновидений по типам и подтипам была делом нелегким. Более того, долгое время существовало сомнение, должен ли этой работой заниматься Отдел селекции, или она относится скорее к Интерпретации. Ее и передали бы в Интерпретацию, не будь там все и без того перегружены. В результате приняли своего рода компромиссное решение: классификацию сновидений оставили Селекции, но назвали предварительно-подготовительной работой. Это, без всяких сомнений, было именно так, и даже в сопроводительных материалах к каждому делу с передаваемыми материалами никогда не писали: «Сновидения, имеющие отношение к вопросу X», а исключительно: «Сновидения, которые могут иметь отношение к вопросу X». Кроме того. Селекция полностью отвечала за разделение сновидений на представляющие ценность и таковой не имеющие, а вот за классификацию сновидений ответственность была лишь моральной. Так что действительно базовая работа Селекции, как и Интерпретация, считалась стержнем всего Табир-Сарая. Понимаешь теперь, что тут находятся ворота, через которые все сюда и попадает, сказал Марк-Алему его начальник в день возвращения на первое рабочее место. Ты наверняка подумал сначала, что поскольку в этом сумбуре работа Селекции только начинается и мы тебя сюда направили, то это место самое несущественное. Теперь, полагаю, ты осознал, что это основа всей работы и мы никогда не назначаем сюда новичков, но тебя на значили, поскольку мы к тебе благоволим.
Мы к тебе благоволим. Марк-Алем десятки раз повторял про себя эту фразу, словно благодаря многократному повторению он мог проникнуть в ее суть. И тем не менее она оставалась все такой же закрытой со всех сторон, загадочной, гладкой, точно полированная доска, где и ухватиться-то не за что.
Марк-Алем снова потер глаза. Хотел было снова приняться за чтение, но не смог. Буквы казались ему рыжеватыми, словно освещенными дальним отблеском огня.
Он отложил в сторону около сорока сновидений, не представляющих ценности. Большинство из них было вызвано скучными бытовыми проблемами, в то время как некоторые казались просто выдуманными, хотя полной уверенности в этом не было. На самом деле он прочел их уже по два-три раза, но так и не пришел к окончательному выводу. Начальник велел ему во всех случаях, когда есть какие-то сомнения, помечать сновидение знаком вопроса и оставлять для рассмотрения вторым чистильщиком, но он уже отложил такое количество сновидений, что опасался, не переборщил ли. Он и в самом деле отсеял слишком мало сновидений, и если не вычистит хотя бы эти сорок, начальник с полным основанием вправе будет сказать: Марк-Алем — перестраховщик, чтобы не брать на себя ответственность, он перекладывает все сновидения на других чистильщиков. А ведь он сам работал чистильщиком, и его основной задачей было отсеивать негодный материал, а не передавать дальше. Ну, только представьте, к чему бы привело, если бы все чистильщики, дабы избежать ответственности, сваливали как можно больше сновидений в интерпретацию? Отдел Интерпретации просто перестал бы принимать новые сновидения или пожаловался бы руководству. Руководство стало бы выяснять причины. Ох, этого мне только не хватало, вздохнул про себя Марк-Алем. А, в конце концов, пусть будет что будет, подумал он и с каким-то ожесточением, поспешно, словно боясь передумать, наложил сверху на четырех-пяти листках резолюцию: «не представляет ценности», поставив свою подпись. Продолжая делать то же самое с другими листками, он почувствовал мстительную радость по отношению к тем незнакомым ему идиотам, которые, маясь животом или зубной болью, мучили его два дня своими дурацкими сновидениями, возможно и не увиденными на самом деле, а подслушанными у других. Идиоты, кретины, лжецы, ругал он их про себя, накладывая негативные резолюции и на другие листки. И все же рука его чем дальше, тем медленнее писала, пока не зависла неподвижно над страницей. Угомонись-ка, пробормотал он, что ты спешишь как угорелый. И всего через мгновение нетерпение и гнев уступили место сомнениям.
Все ведь не так просто, и эти незнакомые ему идиоты могут доставить крупные неприятности. Сотрудники всех без исключения отделов, но отдела Селекции в особенности, трепетали от одного выражения «пересмотр дела». Ему рассказывали, что порой сновидцы, услышав о каком-то произошедшем событии, писали письма в Табир-Сарай, уверяя, что предвидели его в своем сне. Тогда поднималось дело, отыскивалось сновидение по входящему регистрационному номеру в Экспедиции, извлекалось из Архива, и, если информация подтверждалась, выявлялись виновные, не принявшие сновидение во внимание. Виновными могли оказаться толкователи, неправильно разгадавшие значение сна, но могли оказаться и отборщики, отсеявшие сновидение в кучу не представляющих ценности. В этом случае их вина считалась даже более тяжелой, потому что ошибка толкователя, не сумевшего правильно понять смысл послания, была простительнее ошибки отборщика, вообще не обнаружившего в сновидении никакого послания.
