Дом сна - Коу Джонатан
– Плохо выглядишь, – сказал Роберт, усаживаясь.
– И чувствую. Если на то пошло, у тебя самого видок не лучше. Кстати, что ты здесь делаешь?
– Ищу одного человека. А ты?
– Жду Линн.
Линн была последней подружкой Терри. Скоротечные романы давно вошли у него в привычку, ни одна из любовных связей не длилась дольше месяца-другого. Женщин, которые поначалу находили Терри интересным, вскоре отталкивали его эксцентричное отношение ко сну и одержимость кинематографом (бывали дни, когда он не мог говорить ни о чем другом). Сам Терри редко замечал момент, когда роман начинал клониться к упадку; и каждый раз удивлялся и недоумевал, если неопровержимые свидетельства наконец указывали, что любовь закончилась: внезапное исчезновение из шкафа одежды очередной подружки или снизошедшее озарение, когда выйдя на послеполуденное солнце из темноты просмотрового зала киноведческого факультета, он вдруг понимал, что уже больше недели не видел женщину, которая, как считается, живет с ним в одной комнате. Случится то же самое с Линн или нет, Роберт не знал. Он уклончиво спросил:
– Как она?
– Нормально, – ответил Терри, осторожно отхлебывая обжигающе горячий шоколад. (Он никогда не пил кофе, так как не мог от него заснуть.) Он нахмурился. – Сегодня днем мы собирались прогуляться. Развеяться, так сказать.
– Дело хорошее.
Терри покачал головой.
– Пустая трата времени. К тому же, по второму каналу Би-би-си показывают фильм Дугласа Сирка[12] – Он с надеждой взглянул на Роберта. – Может, съездишь с нами? Места в машине хватит. Глядишь, веселее будет.
Роберт уже катался прежде с Терри и его подружками. Перспектива выслушивать обмен колкостями несколько часов кряду выглядела не особо привлекательной.
– Нет, спасибо, – ответил он. – Ты же понимаешь, как бывает, когда ты с кем-нибудь… Я бы только помешал.
– Да нет, у нас с Линн все по-другому, – настаивал Терри. – Пока мы прекрасно ладим. Никаких ссор, зато много… дружелюбного молчания. Никакой неловкости, не бойся. – Он приподнялся и пошарил в карманах. – Я бы что-нибудь съел. У тебя, случаем, нет денег?
Как оказалось, их совместные ресурсы составляли чуть больше трех фунтов, и Терри подсчитал, что денег хватит лишь на бензин. Однако, заговорщицки оглядев кафе, он шепнул:
– Без паники.
Затем снял с полки над соседним столиком старое издание «Больших надежд»[13] в твердой обложке. Осторожно раскрыл книгу и сказал:
– Двести двадцатая страница.
В книге лежала десятифунтовая банкнота.
Роберт удивленно посмотрел на приятеля.
– Когда ты ее сюда положил?
– С полгода назад, – ответил Терри. – Когда был чуть побогаче. Знаешь, было у меня предчувствие, что деньги когда-нибудь понадобятся. Принесешь нам пару сандвичей, хорошо?
Вскоре в кафе появилась Линн. Терри в это время спустился в туалет.
– Он предложил поехать с вами, – сказал Роберт, – но вряд ли я соглашусь. Не хочу мешать.
– Поехали, – попросила Линн. – Честно говоря, нам лучше сейчас не оставаться наедине: мы плохо ладим. Такое впечатление, что нам нечего сказать друг другу.
– А куда вы собрались?
– Просто вдоль побережья. Я знаю, что сейчас там очень мокро, но, если верить прогнозу, скоро распогодится.
Ближе к трем, после того как они часа два ехали во влажной дымке, хлынул проливной дождь, и тут Терри обнаружил, что дворники не работают. Они съехали с дороги и остановились на площадке. Линн предложила мятные леденцы – другой провизии у них не было.
– Здорово, – сказал Терри. – Гораздо лучше, чем сидеть у себя в комнате и смотреть «Написано ветром».
Роберт стер с заднего стекла влагу и вгляделся в унылую береговую линию, едва различимую под завесой дождя.
– Кажется, я его видел. Слюнявая мелодрама с Роком Хадсоном[14] в роли нефтяного магната. Жалкое подобие «Далласа» пятидесятых годов.
– Очень в твоем духе, – сказал Терри.
– А что это кино представляет, по-твоему?
– Истинный cinйaste[15], – ответил Терри – знает, что Сирк – один из самый значительных режиссеров, когда-либо работавших в Голливуде. Даже из элементарного психоаналитического прочтения его фильмов ясно, что он обладал глубоким пониманием сексуальных неврозов, лежащих в основе американской мечты.
– Да иди ты. – Роберт отвернулся к окну.
– Тебе никогда не приходило в голову, – заговорила Линн, обращаясь к Терри, но не глядя на него, – что ты ищешь во всех этих фильмах то, чего в них на самом деле нет?
В ее голосе звучала усталая ожесточенность.
– Я не утверждаю, что фильмы Сирка совершенны, – сказал Терри. Он помолчал, обдумывая это утверждение, и принялся развивать его в своем лучшем стиле опытного лектора:
– Разумеется, можно придумать совершенный фильм. Это не значит, что он будет радовать и повышать настроение. Такой фильм запросто может оказаться самым гнетущим фильмом в мире. Самое главное – чтобы изобразительный ряд был последователен и безупречен. Я убежден, такое кино существует. Сейчас я как раз набираюсь опыта, чтобы пуститься на его поиски.
– То есть пытаешься вспомнить совершенный сон, – подсказал Роберт.
– Только, ради бога, не надо про сны, – попросила Линн. – У меня его сны уже вот где сидят. Можно подумать, Терри – единственный человек, которому снятся сны.
– А я почти не вижу снов, – сказал Роберт.
– А я вижу, и постоянно.
– О чем?
– Ну, во-первых, мне снится, что я десять минут разговариваю с Терри, и он не разу не упоминает Ингмара Бергмана. Но это лишь моя маленькая мечта. – Линн задумалась. – Ну, не знаю… глупые, банальные сны… Например, пару ночей назад мне приснилось, будто я лежу в больнице рядом с Уинстоном Черчиллем. Он ест из миски горошек и время от времени пуляет горошиной в мою сторону. Потом больница превратилась в загородный дом моей бабушки, а дальше откуда-то появились пожарные, они пели «Хелло, Долли». – Линн видела, что на Терри ее рассказ не производит впечатления. – Не смотри на меня так. Не у всех нас сны глубокомысленные.
– Я ничего не говорю.
– И вообще, почему бы тебе не вылезти и не починить дворники? Для разнообразия – сделай что-нибудь полезное.
Сердито бормоча и плотно запахнув пиджак, словно он мог хоть немного защитить от дождя и холода, Терри выбрался из машины и несколько пустопорожних минут вяло дергал и пихал стеклоочистители. Ремонт автомобилей не относился к сильным его сторонам.
– Однажды мне приснился сон про больницу, – заговорил Роберт. – На самом деле, это единственный сон, который я запомнил. Мне тогда было, наверное, лет девять-десять. Мне снилось, будто я нахожусь в очень пустынной местности, вокруг голые холмы и пыль. А еще там – женщина средних лет в форме медсестры, она стоит у обочины дороги и указывает куда-то вдаль. Где-то впереди по дороге – большое здание, и именно на него она показывает. Я смутно различаю здание и знаю, что это больница. Точнее, какой-то военный госпиталь. А за женщиной – табличка. Она ее закрывает, и я никак не могу прочесть, что там написано.
– Но ты все же знаешь, что там написано? – спросила Линн.
– Нет. Всего одно слово, но я не могу его рассмотреть. Это сводит меня с ума. Но я твердо знаю, что надпись – на иностранном языке.
– В этом сне еще что-нибудь происходит?
– Нет. Больше ничего.
Линн задумалась.
– Как ты думаешь, медсестра приказывает тебе идти в госпиталь?
– Не знаю. Наверное.
– Думаю, тебе надо сходить с этим сном к психоаналитику. Если ты помнишь сон после стольких лет, он наверняка что-то пытается тебе сообщить.
Терри открыл дверцу и, мокрый, плюхнулся на водительское место.
– Пустая трата времени, – сказал он.
Они молчали, слушая гул проносившихся мимо машин, шипение шин о мокрый асфальт. Роберт подумал, что это самый гнетущий звук в мире; он напомнил ему семейный отпуск в Девоне – на переднем сиденье пререкаются мать с отцом, пьют кофе из термосов в запотевшей машине на какой-то прибрежной стоянке, унылая погода, несмотря на июль. Вечерами ужинают в дешевой забегаловке, отец наливается вином и виски, и мать везет их к арендованному домику или пансиону. Роберт отчетливо припомнил, как отец поздним вечером мочится у стены какой-то маленькой гостиницы, хозяйка открывает окно на третьем этаже и кричит на него. «Я вызову полицию!» – вопит она, но отец лишь грубо хохочет. «Я и есть полиция!» – кричит он в ответ; на следующее утро им все равно уезжать.
