Людмила Сидорофф - Любовь, Конец Света и глупости всякие
— Поедем, — ответил Ося, не смутив домового недетской самостоятельностью. — А куда?
— Ну, здесь, кажется, все закончилось, скукота. Есть событие поинтереснее для наших репортажей — свадьба одной бывшей продавщицы с инопланетянином. Это за городом, но ехать недолго.
— Хо-хо-хо! — сказал Ося.
Домовой удовлетворился ответом, и автобус отправился в путь.
***
Знакомство инопланетянина по имени Любимый с его избранницей стало, пожалуй, самым незабываемым эпизодом в его жизни, хоть и произошло в один день с крушением звездолета. Избранницей по счастливой случайности оказалась первая встретившаяся Любимому аборигенка, а его корабль не просто упал, а врезался в крышу ее подземных апартаментов, как стрела Купидона в сердце. Едва Любимый оправился от шока и вылез из звездолета, чтобы представиться даме, как та сама ему на шею бросилась.
— Очень приятно, а меня…— воскликнула аборигенка и выдохнула после затяжного поцелуя, — меня Марусей зовут.
Он был весьма впечатлен. Так начался их бурный, заполненный ненамеренными недомолвками и взаимонепониманиями роман, который сразу же оба решили перевести в практическое русло и сложить два больших капитала, скрепив союз подписями и нужным штампом.
Свадьба была продумана до мелочей и профинансирована без ограничений, но подготовка к ней шла не слишком гладко, ибо по свойственной ему привычке Любимый контролировал все до мельчайших подробностей. Весьма важным считал он переплетение свадебных обычаев разных стран, абсолютно все элементы казались ему обязательными. Марусю кое-какие весьма и весьма раздражали. Одно то, что всю свадьбу жених и невеста должны молчать, выводило ее из себя.
— А в загсе? — нервно говорила она. — Мы должны там сказать: «Да».
— Будем кивать, — величественно отвечал Любимый, — я уже договорился.
А свадебное платье? Оно у невесты должно быть, конечно же, красное, но еще полагалось надеть что-нибудь синее, а также что-нибудь старое и что-то одолженное у замужней женщины, счастливой в браке. Скрепя сердце Маруся согласилась надеть уже ношенные стринги и синий бюстгальтер, но вот найти замужнюю женщину, счастливую в браке, оказалось проблемой. Пришлось ей по старой привычке снова дать объявление в газету: «Разыскивается женщина, счастливая в браке». Никто не откликнулся. Тогда разместили другое: «Для съемки в фильме требуется женщина, счастливая в браке». Откликнулась масса женщин, из них одну выбрали, но не факт, что она была в самом деле счастлива в браке (скорее вне брачных уз). Ну хоть нашлось у кого одолжить заколку для соблюдения обычая.
На ноге бывшей продавщице полагалось иметь подвязку, а в руках — букет. Букет после церемонии ей предстояло бросать в толпу незамужних девушек, а жених должен кинуть холостякам ее подвязку из драгметаллов. Кто поймает, тот раньше всех женится — подвязку поэтому делали на заказ у известного ювелира, иначе какой же дурак станет ловить. Платье кроили с высоким разрезом, а то ведь, чтобы подвязку стащить, пришлось бы Любимому прилюдно Марусин подол задирать, еще чего не хватало.
Но это было еще не всё. Ребром встал вопрос о карманах. Любимый намеревался в своих зерно держать, а в невестины хлеба засунуть и соли насыпать.
— Карманы на свадебном платье, ты чё? — вылупилась на жениха продавщица. Однако еле смогла его уговорить на то, что соли в кармане будет чуток, а хлеба — тоненький ломтик.
Из загса Любимый собирался идти с молодой женой по еловым веткам, а гости будут осыпать их рисом, монетками, цветочными лепестками, конфетти и плодами инжира.
— Сушеным? — инжир Марусю смущал: еще кто-нибудь кинет с размаху! Мало того, что будет больно, так ведь и синяков с шишками не оберешься.
— Свежим, — успокоил невесту Любимый. — От него могут быть только пятна, а это сущие пустяки, отмоются.
По всему пути уже развесили алые ленты — как символ любви, а в одном месте (Любимый не признавался в каком) жениху и невесте предстояло перепрыгнуть через метлу, по африканской традиции.
Стая из двух тысяч голубей уже сидела в клетках, готовясь взмыть к облакам, когда молодые прибудут домой. Фура посуды была заготовлена, чтоб потом ее вдребезги бить да выкидывать в окна блюда и пироги — это чтоб, значит, всю жизнь молодожены в счастье прожили.
Для брачной ночи уже застелили кровать: снопы поверх матраса, застеленные дорогущим персидским ковром, две перины из лебяжьего пуха, простыня из китайского шелка, шесть подушек из магазина «Харродз», что в Лондоне, одеяло оттуда же. Все закинуто коленкоровой простыней из местного универсама: сверху по ней будут прыгать дети, чтобы потомство у молодых было крепче, а потом уже лягут свидетели, к которым молодожены кровать придут выкупать — что за брачный союз без препятствий?
***
Съемку начали сразу. Как только автобус подъехал к огромной лужайке, из домика, что так не нравился жителям окрестных вилл, выскочила невеста — с пышной прической, в огненно-красном платье, с такого же цвета помадой на пухлых губах и едва высохшим лаком на ногтях.
— Это же тетя Маруся! — радостно запищал Ося, сгреб в охапку Гришу и шар и выскочил из автобуса.
— Я это не надену! — вопила она. Из домика вслед за ней выбежал некрасивый дядька в черном костюме с блестящим розовым галстуком и с холщовым мешком в руках. — Я не для того лицо три часа красила и парикмахера почти изнасиловала, чтобы все это спрятать!
— Фата — оберег от порчи, чтобы злые духи не узнали мою невесту в лицо, — нравоучительно говорил дядька и показывал на мешок. — Поэтому она должна быть густой и практически непрозрачной.
— Хо-хо-хо, тетя Маруся! — замахал рукой Ося, а Гриша добавил громким негномьим басом: — Мазаль Тов![162]
Жених и невеста обернулись, широко раскрыв глаза и рты. Оба узнали двух мальчиков; причем Маруся скорее обрадовалась, но изумилась, увидев, как Осина «игрушка» заговорила; а вот Любимый… Только что упомянувший злых духов, он ужас как испугался. Словно короткое замыкание, вспыхнул в памяти жуткий миг перед крушением звездолета, когда, увидев Землю в иллюминаторе и наведя телескоп на поверхность, Любимый почувствовал резкий запах петрушки и укропа.
Такие благовония на его корабле отсутствовали, и он завертел головой, не зная, что ожидает увидеть. Кончик его крючковатого носа зашевелился, что происходило всегда, когда Любимый нервничал. Маленькие глазки захлопали, пытаясь одновременно смотреть во все стороны.
На огромном экране, разумеется, в форме сердца, он вдруг заметил игрушечный паровоз, несущийся навстречу звездолету по коридору колеблющихся огоньков. Верхом на паровозе сидели: ребенок на вид лет пяти или трех и две страшные куклы, причем одна из них — с бородой. Все трое орали, махали руками и стремительно придвигались все ближе и ближе, пока их жуткие рожи не заняли весь экран целиком…
«Злые ду-у-ухи!» — диким голосом заорал пилот и пустил звездолет в пике.
— Злые духи! Злые духи! Я их узнал! Скорее надень фату, милая! — Любимый прыгнул к невесте, раскрыв холщовый мешок пошире. Маруся ловко увернулась и отскочила в сторону.
«Злые духи» вели веселый репортаж в стеклянном шаре с места события.
— А давай на небе, — хихикнул Ося, — а то шар слишком маленький.
Мальчики сосредоточились — и по небу вприпрыжку забегала ярко-красная Маруся и следом черный Любимый с мешком, вот смеху-то. Молодые прыгали по лужайке, как не слишком-то резвая козочка и переевший козел, не обращая на свои проекции наверху никакого внимания.
— Ебани-и-ись!! — завопила вдруг продавщица и замерла на скаку. — А это еще что за ептвоюмать?
К репортажу на небе добавился белый «роллс-ройс» с кучей ленточек, шариков, надувной куклой в бикини и несчетным количеством жестяных банок, привязанных к заднему бамперу. В красном платье Маруся с не менее красным лицом застыла возле машины. Подбежал черный Любимый с холщовым мешком наготове.
На лужайке все слушали, как жених заставляет невесту поскорее надеть фату и поехать с ним на машине, отгоняя злых духов шумом консервных банок.
Ося и Гриша смотрели то на свой репортаж на небе, то на лужайку с орущим женихом.
— Снизу смешнее, — пробасил Гриша. — На небе-то их не слышит никто.
— У меня есть идея! — придумал Ося. — Давай покажем на небе нас с тобой. Будем там рожи корчить и руками размахивать, как для глухих по телевизору. Тогда всем, кто эту свадьбу на небе увидит, тоже весело будет.
На небе сразу же появился Ося в огромных клоунских ботинках, хотя внизу таких на нем не было.
— А вот мы для смеху еще усы тебе подрисуем, шляпу на голову, галстук и трость, — сказал Гриша и, прежде чем вставить себя в ту же проекцию, добавил, что хотел.
***
На пустой Пушкинской площади Варвара и Ди безумными глазами смотрели на беснующихся в небе мальчишек. Там же, вокруг свадебного «роллса», бегали еще двое — Варвара узнала их сразу. Противный тип в черном костюме при галстуке явно был женихом, с лицом ни дать ни взять как у того Любимого, что она в своей сказке изобразила; ну а с невестой и так лично трижды встречалась. Только про то, что эти двое жениться собрались, она сочинить не успела еще — они ее опередили.
