Майкл Киммел - Гендерное общество
имеем в виду средние данные, или различия в среднем по мужчинам и женщинам.
Эти средние показатели говорят нам о различиях между двумя группами, но ничего не
говорят о самом распределении, в частности распределении значений среди мужчин и среди
женщин, которое может быть огромным. Ведь существует огромное количество заботливых и
эмоционально выразительных мужчин и немало агрессивных и физически сильных женщин
(см. рис. 1.1). В действительности все исследования по атрибутам женственности и
мужественности показывают огромные сред-
32
нестатистические различия внутри обеих категорий, значительно превышающие различия
между ними. Мы склонны к среднестатистическим различиям, но они нам могут рассказать
куда меньше, чем мы ожидаем.
Мы лишь думаем, что они нам показывают «межпланетные» различия между полами. Эта
«межпланетная» теория тендерных различий говорит о том, что наблюдаемые нами различия
между мужчинами и женщинами имеют решающий характер и порождены физическими
различиями в мужской и женской биологиях.
Например, сама идея, будто мы с разных планет, что наши различия глубоки и непреодолимы,
имеет политическое измерение. Когда мы называем «другой» пол «противоположным», мы
затеняем то, что для нас является общим. Антрополог Гейл Рубин пишет:
«Мужчина и женщина, конечно, различны. Но не настолько, как день и ночь, земля и небо,
инь и ян, жизнь и смерть. С точки зрения природы, оба пола ближе друг к другу, чем к чему-
либо другому, например, к горам, к кенгуру или кокосовым пальмам... исключительная
тендерная идентичность является не выражением естественных различий, а, напротив,
результатом подавления естественного сходства между полами»^.
сходство различие-
J
Рис. 1.1. Схема распределения взаимопересекающихся черт характера, ценностей и поведения в
зависимости от тендера. Хотя усредненные различия могут проявиться во многих характеристиках, эти
графики распределения дают возможность предположить гораздо большее сходство между мужчинами
и женщинами и гораздо большую изменчивость характеристик среди мужчин и среди женщин.
Межпланетная теория тендерного различия является важной не потому, что она верна
(гораздо чаще она ошибочна), а потому, что как культура мы отчаянно хотим верить в ее
истинность. Таким образом, социологический вопрос о тендере лежит не
2 Тендерное общество
33
в области социологии тендерных различий, т.е. не в объяснении их физиологического
происхождения, но в области социологии знания, которая может ответить на вопрос о том,
почему же тендерные различия так важны для нас, почему мы так упорно цепляемся за эту
идею, почему мы выбрасываем миллионы долларов на книги, «раскрывающие» нам тайны
глубоких различий между мужчиной и женщиной, но никогда при этом не купим книгу, в
которой нам говорят: «Слушайте, мы же все земляне!» Именно об этом моя книга.
Практически все доступные исследования по социальным вопросам и вопросам человеческого
поведения предполагают, что мужчина и женщина — с разных планет, с Марса и Венеры. А
дело-то в том, что мы с одной планеты Земля. Мы не принадлежим к противоположным
полам. Наоборот, у нас больше общего, чем различий.
Политика различий и господства
Межпланетная теория тендерных различий предполагает, что тендер — это свойство
индивида, элемент его персональной идентичности — верим ли мы в биологическую
предопределенность тендерного различия или в его культурную обусловленность. Но это
лишь половина всей истории. Я считаю, что индивидуальности — мальчики и девочки —
«гендеризуются», т.е. обучаются «соответствующему» поведению и привычкам, связываемым
в нашем сознании с гегемонной мужественностью и преувеличенной или «подчеркнутой
женственностью». Потом каждый из нас видоизменяет эту «траекторию» так, как каждому
или каждой из нас это удобно по жизненному пути. В каком-то смысле каждый и каждая из
нас заключает «свой личный контракт» с доминирующими определениями мужественности и
женственности. Именно по этой причине мы столь привязаны к тендерным стереотипам и
столь ревностно их защищаем. Мы верим, что они в действительности объемлют наш с вами
опыт.
Но мы заключаем сделку не сами, не в гендерно нейтральных социальных институтах и
сферах. Социальные институты нашего мира — рабочее место, семья, школа, политика — так-
же являются гендеризованными институтами. Именно в этих сферах доминантные
определения усиливаются и репродуцируются, именно в этих сферах применяются
дисциплинарные санкции к «отклоняющимся от нормы». Мы становимся гендеризованными
индивидами в тендерном обществе.
34
Говорить о тендерном обществе — это не то же самое, что указывать на символические
аналогии между формой космических ракет, небоскребов и определенной частью мужской
анатомии. Иногда функция превалирует над символической формой. Более того, она лишь
частично соотносится с метафорами тендера, когда мы говорим о других сферах нашей
деятельности, как, например, о мире спорта, секса, войны и работы. Каждая из этих сфер
использует свой язык.
Говоря, что живем в гендеризованном обществе, мы подразумеваем, что организации, из
которых состоит наше общество, развивают те способы, с помощью которых они
воспроизводят различия между мужчиной и женщиной, а также мужское господство. С
институциональной точки зрения мы можем увидеть, каким образом демонстрация и
воспроизводство мужественности организуют структуру рабочего места. Временная и
пространственная организация работы зависит от разделения сфер (дистанция между работой
и домом и факт, что прежде всего женщина обеспечивает уход за детьми).
Как и в случае с невидимостью гендеризованной идентичности, предположение о тендерной
нейтральности институтов общества лишь укрепляет тендерную политику таких институтов.
Оно даже поддерживает наше мнение, что, если предоставить индивиду больше возможностей
в его или ее тендерном поведении, он или она будут более успешными в таких гендерно
нейтральных институтах. И это значит, что мы предполагаем, будто наилучшим способом
избавления от тендерного неравенства в высшем образовании или на рабочем месте является
продвижение «одинаковости» — мы неравны просто потому, что отличны друг от друга.
Однако именно здесь, в гендерно структурированных институтах, и возникает дилемма —
политическая и личная — для женщин. Такой путь никогда не приносит им победы на
рабочем месте, в армии, в политике, в спорте. Эти сферы уже сформированы таким образом,
что они воспроизводят и поддерживают определенные модели мужественности. Если ддк
достижения успеха женщина становится «подобной мужчине», то считается, что она
пожертвовала своей женственностью. Если же она отказывается от такой жертвы, то ее
воспринимают как отличающуюся от мужчины. И, таким образом, тендерная дискриминация
становится легитимной в сортировке людей на различные категории26. Преуспевшая женщина
подвергается наказанию за то, что она «утеряла» свою женственность. Ее не воспринимают
как потенциального партнера в личных отношениях, ее прозывают
35
лесбиянкой, ее вычеркивают из списка гостей. В 1960-е гг. на первых женщин в армии, в
военных школах и даже в Принстоне и Йеле смотрели как на «менее» женственных, как на
неудачниц в смысле истинной женской карьеры. Будь они более «удачливы» в этом смысле,
то их бы считали менее способными солдатами или студентами27. Таким образом, гендерное
неравенство ставит женщине двойную ловушку — двойную, поскольку она выстроена на
идеях тендерного различия и институциональной гендерной нейтральности.
В этой двойной ловушке существует и личный аспект. Часто мужчину шокирует, что его жена
забивает шкаф одеждой, но при этом постоянно жалуется, что ей «нечего носить». Мужчине
такое поведение кажется странным, как и поведение инопланетянина. Ведь мы, мужчины,
обходимся лишь несколькими рубашками и к ним — пятью или шестью галстуками разных
цветов. Голубой, сер ый, черный — что же сложного в том, чтобы одеваться хорошо?
Женщина, работающая в гендеризованном институте, носит одежду, «обозначающую» что-то.
Она посмотрит на деловой костюм и скажет себе: «Нет, выгляжу грузновато, и в таком
костюме меня никто серьезно не воспримет как женщину!» Поэтому она купит костюмчик
поменьше размером и подумает: «В этом я чуть постройнее, и все на меня будут смотреть как
на женщину, но тогда уже не отнесутся серьезно как к работнику», В любом случае —
