Юрий Семецкий - Душа в тротиловом эквиваленте
Вот так, в тревожной тишине, пропитанной запахом самосада, пока взрослые и битые жизнью люди понемногу отходили от пережитого, и родилась легенда о вернувшемся с небес защитнике малых сих.
Те, кто по долгу службы держал в руках штурвал, молчали, будучи связанными Присягой. А люди, принимающие решения, просто пожали плечами, прикинули идеологические последствия и психологический эффект, и появилось мнение: распространению легенды не препятствовать.
.
.
.
.
22 декабря 1952 года.
- Что ж ты творишь, честной отче?! - жестко спросил я наутро Гервасия, улучив минуту, когда рядом с ним никого не было. И добавил:
- Зачем химеру в мозги людям пустил? В мире и без того сказок, что блох на собаке, так ты еще одну сотворил. Да ловко как! Понимаешь ведь, как на самом деле все было.
- Вера надеждой крепится, - слегка побледнев, но без тени смущения ответил молодой батюшка. - А надежду молва питает. И сказано было: нет рук у Бога, кроме наших. Вот я и подумал...
- Ох, ты и конъюнктурщик! Использовать боеприпасы объемного взрыва для иллюстрации темы о Божьем промысле, это уметь надо.
- Я таков же, как и любой философ. По мере слабых сил своих стараюсь растолковывать все виденное к вящей славе Его, - прозвучал ответ.
- Философы думают не о сиюминутной выгоде, как ты, - заметил я.
- Ой ли? А ведомы ли тебе имена Платона и Заратустры? - поинтересовался отец Гервасий.
- Читал немного.
- Вот то-то и оно, что немного, и не их, а про них. Это как Русланову слушать по телефону, да еще и в исполнении соседа Рабиновича, - невесело пошутил священник.
- Интересное дело. Эту же шутку я слыхал про 'Битлз', но исполнителем был все тот же вечный Рабинович. Он что, напевает людям хиты со времен Атлантиды? - подумал я. Но вслух произнес иное:
- Что ж, рассказывайте, батюшка.
- Все философы, как черт от ладана, бегут от самой главной мысли, высказанной Платоном: физический мир является лишь искаженным отражением истинного мира нефизических идей, находящегося в нематериальном плане.
- Почему, интересно?
- Да всего лишь потому, что Платон, высказав сию мысль, просто-напросто отменил философию как таковую. По крайней мере, отказал ей в научности.
- А можно пояснить чуть подробнее?
- Конечно. Размышляя об искаженном отражении внешнего мира, человек неминуемо получает очередную химеру как итог своих размышлений. Философы данный казус прекрасно понимают, потому работы Платона замалчиваются или упоминаются лишь вскользь. Чаще всего, его упоминают как автора теории перевоплощения душ.
- Странно, часто они сами заявляют о непознаваемости мира.
- Это происходит у них неосознанно, неодолимым наитием. Скрыть Истину человеку немыслимо, даже если коснулся лишь края ее.
- Так что о Заратустре? Его я совсем не читал. Разве что, проглядывал по диагонали Ницше: 'Так говорил Заратустра'. Но там такая хрень...
- И опять Рабинович по телефону поет за Шаляпина, - расстроился батюшка.
- Дался вам тот Рабинович, лучше про Заратустру расскажите, как там и что!
- Извольте. Но начну я вот с чего: как только появилась философия, неясным образом изменилось сознание человека. Притчи сменились логическими доводами, а вместо богов, духов, сил стихии возникли отвлеченные понятия, ранее персонифицированные. Люди вдруг стали думать по-другому!
Историки тщатся доказать, что причины - не в Боге, а в быту и политике.
- И как, удачно, или все бредят?
- Больше похоже на второе. Берут, понимаете ли, древних греков, объявляют их первыми философами и объясняют возникновение философии распадом родоплеменных связей.
- Между тем, семьи у людей есть, да и родня - у каждого. Родоплеменные связи - вечны.
- Именно, молодой человек. Ой, вы не обижаетесь, что я вас так?
- Да нет, наоборот - внимаю.
- Так вот, как Вы правильно заметили, родоплеменные связи - вечны, потому если бы мы дожидались их распада...
- То философии и по сей день бы не было.
- Это я и хотел сказать. Заметьте, что Заратустра жил задолго до древних греков, и в Иране тогда ничего не распадалось.
- Да и после - тоже.
- И в силу того, что сам факт его существования опровергает существующие теории...
- Его проще не замечать. Но все-таки, что же было?!
- А Бог в очередной раз и с неизвестной нам целью сменил людям сознание.
- Тогда Ваш тезис должна подтверждать ВСЯ история философии.
- А она именно это и подтверждает. Первое, что бросается в глаза - неравномерность всплесков мыслительной активности человечества во времени. Но сначала все-таки закончим про Заратустру.
По данным раскопок в Аркаиме, Заратустра жил раньше, чем прозвучало откровение Моисея, из-за чего становится ложью утверждения, что еврейский народ первым пришел к идее Единого Бога..
Но самое страшное для философов и теологов кроется в другом - сей философ, коего по их разумению, быть не могло, и камня на камне не оставляет от мнения, что придти к Богу - удел избранных. Или, на худой конец, результат экзальтированных видений, в крайнем случае - пророческого дара.
Заратустра ведет своих читателей к Богу дорогой разума. Он спокойно и обстоятельно доказывает, что к Нему приходят не по недостатку знаний и косности сознания, а совсем наоборот - по зрелому размышлению.
- Да, такого никто не простит.
- Надеюсь, теперь понятно, почему философы постоянно делают вид, что Заратустры как бы и нет?
- Более чем.
- Тогда выслушайте еще одно соображение. Во времена своей жизни Заратустра был на Земле единственным и непревзойденным философом. Причем там и тогда, когда по господствующим ныне воззрениям, философов быть просто не могло.
- То есть вы хотите сказать, что не наука породила философию, а наоборот? Что же породило философию и сменило образ мыслей целых народов?
- Промысел Божий, молодой человек, иным такого не объяснить. И не тщитесь.
- Хорошо. Принимаем как рабочую гипотезу. Так что там с неравномерностью?
- Дошли и до нее. После Заратустры философов не было полторы тысячи лет. Вдумайтесь, ни одного!
6 век. Анаксимандр повторяет мысли Заратустры. Анаксимен делает первую попытку научного осмысления мира.
5 век. Неожиданно, практически на ровном месте, появляются 15 больших философов. Последний - Платон.
И снова - тишина. За тысячу шестьсот лет после Платона - никого с новыми идеями. Так, человек 15-16 эпигонов.
18 век. Сразу 25 крупных философов.
19 век - еще 29. И разумеется, вредоносные, как моровое поветрие, фашисты, марксисты и националисты всех мастей.
20 век - философия вновь умирает. Вокруг вновь лишь неимоверно расплодившиеся эпигоны, эзотерики, и откровенные шарлатаны, методы у которых вовсе не философские.
- Они и не претендуют. Да, цикличность, описанная вами действительно неоспорима. Хоть графики рисуй.
- Можно и начертить. Прямо здесь и сейчас, на любом обрывке бумаги!
- Стоит ли? Все и так понятно. Уровень понимания мира первыми философами настолько высок, что просто отменяет философию как таковую. Только вот затем начинается что-то странное.
- Да, воцаряется схоластика и теоцентризм. Отвлеченные рассуждения на тему о количестве ангелов на кончике иглы, наличия глаз у крота или количества ног у мухи.
- Да, умствования без малейших попыток убедиться в правильности своих умозаключений практически. Но это еще ладно, потом все стало намного хуже. Иначе как помрачением умов такое не назовешь.
- Да что ж вы узрели?
- Сначала Помпонацци заявил, что душа смертна и погибает вместе с телом. Джордано Бруно заговорил о Мировой Душе, и это было совсем гнусно. Затем Бэкон ни с того ни с сего решил, что человек должен стремиться властвовать над Природой.
- Власть части над целым? Забавно. - Почему?
- Да потому, что Бог в его изложении - не Личность, а всего лишь субстанция, присутствующая в каждой вещи.
- Ага, это просто деградация. Гелозоизм.
- Так оно и было.
- Но дальше - хуже. Монтень сказал, что сознание - всего лишь форма материи, Шаррон провозгласил, что Бог не нужен, поскольку нравственность и так заложена в человеке. Да Коста провозгласил, что нравственность заложена просто в законах природы.
- Кем и зачем?!
- Об этом - потом. Пока - о падении. Гоббс счел, что развитие имеет исключительно механистическую природу, Толанд объявил мышление функцией мозгового вещества, Шефтсберри с пеной у рта доказывал, что нравственное начало свойственно человеку просто по его природе.
- Чьей природе? Шефтсберри лично или человеков вообще?
- Человеческой, разумеется.
- Ну, прямого отрицания Бога тут нет, что беспокоитесь, отец Гервасий?
- Да, прямого отрицания нет, но есть намерение - убрать идею Бога из концепции развития Мира.
- Тогда я понял. Нарыв прорвался у Вольтера, который объявил, что Бог - источник движения, но есть еще и Мировая Душа, 'архитектор Вселенной'. И тут же проговорился, что все-таки мир меняется лишь тогда, когда меняются идеи, движущие людьми.
