Том Уикер - На арене со львами
— Еще чего. Им одно надобно: чтоб картошку выкопать к сроку.— Тут грянул такой смех, что Андерсону пришлось снова пустить в ход председательский молоток.
— Но ведь вы, как артельщик, являетесь посредником, на которого «Агро-Упаковщики» перелагают свои обязанности по взиманию страховых сборов с этих рабочих.
— Может, оно и так.— В голосе Тобина слышалась безнадежная покорность судьбе.— Только мне они этого не втолковывали.
— С кем вы имеете дело у «Агро-Упаковщиков», то есть по большей части?
— С белым парнем по фамилии Дероньен. Он вроде бы ведает у них полевыми работами.
— Вы от него получаете деньги, которые должны выплачивать рабочим?
— От него.
— И Дероньен ни разу вам не говорил о социальном страховании?
— Вроде нет.
— Так что вы получаете с этого изрядный доход?
— Доход! — Тобин словно ушам своим не верил. Он негодутоще выпрямился.— А сколько я делаю для этих гавриков? И ведь толку-то от них как от козла молока.— Он скорбно покачал головой.— Человек в моем положении всегда на мели, понимаете? День прожил, и слава богу, потому что денег никогда нету, а по счетам плати, ну и все такое прочее. Сбор-то грошовый, разве ж это доход? А они даже номеров не помнят.
— Человек человеку волк, так вы это себе представляете, мистер Тобин? — спросил Андерсон вкрадчивым голосом.
— Про волков я ничего не знаю. Только мне тоже есть надобно, как и всякому другому.
— У вас будут еще вопросы, господин председатель? К удивлению Моргана, Хант не задал больше ни одного вопроса. Виктор несколько минут объяснял, какое нравственное возмущение возбуждает в нем Тобин, а тот моргал и согласно кивал головой. Остальные сенаторы тоже вопросов не задавали, и Тобина отпустили с миром. Зал радостно встрепенулся.
— Ну, теперь к делу! — довольно громко сказал Бутчер.
Хинмен подался вперед, явно намереваясь встать.
— Теперь комиссия выслушает мистера Аллена Ф. Уинстона.
Хинмен побагровел — от ярости ли, от смущения или от того и другого вместе, Морган решить не мог. За его спиной смачно выругался телеоператор. Один из серых костюмов вскочил и направился к трибуне, чуть не наступая на пятки дюжему мужчине с округлым брюшком, который смахивал на старого упаковщика из Грин-Бея, но на самом деле был профессором политических наук, а одно время и членом законодательного собрания Хинменова штата, куда его избрали главным образом вследствие скандала с кандидатом враждебной партии, обвиненного в попытке изнасиловать несовершеннолетнюю девочку.
Когда Уинстон занял свидетельское кресло, Апдайк снова потребовал, чтобы губернатора Хинмена не заставляли ждать. И снова Андерсон объяснил, что причины, по которым прежде вызываются другие свидетели, станут ясны из их показаний.
— Вы все еще член законодательного собрания? — спросил Адам.
Уинстон улыбнулся.
— Я продержался там всего один срок. В моей сфере, мистер Локлир, политикой реально занимаются те, кто на это способен, а кто не способен — тот идет в преподаватели. Вот и я теперь буду только преподавать.
В публике, состоявшей главным образом из реальных политиков, послышались иронические смешки: они-то знали, что настоящая политика не похожа на домыслы ученой братии, и мысль эта служила им опорой и защитой.
— Но пока вы являлись членом законодательного собрания, вносили вы какие-либо законопроекты?
Серый фланелевый костюм что-то втолковывал Андерсону. Он энергично жестикулировал, а Андерсон кивал с подчеркнутой учтивостью.
— Вносил, и не раз. Вносить законопроекты очень легко.— Эти слова были встречены одобрительным смехом. Уинстон льстил Вашингтону, признавая, насколько сложно и коварно главное предназначение столицы, насколько оно непостижимо для дилетанта.
— А какая судьба постигла ваши законопроекты?
— Один был утвержден.
— А остальные?
— Канули в бездну забвения,— сказал Уинстон.
Снова раздался смех, который всегда нетрудно вызвать, подшучивая над собой. Серый фланелевый костюм вернулся на свое место с видом оскорбленной добродетели.
— Что содержал в себе утвержденный законопроект? — Ничего особо революционного в нем не было. Дело касалось более строгой проверки и отбора водителей школьных автобусов.
— И законопроект этот прошел сразу?
— Ну, нет! Видите ли, в случае его утверждения немало граждан штата должны были либо лишиться работы, либо повысить свою квалификацию и тщательно следить за своим здоровьем.
— Каким же образом вы его провели?
— С помощью губернатора Хинмена, иначе он провалился бы непременно.
Адам и бровью не повел.
— Губернатор поддержал только один из всех ваших законопроектов?
— Да и то не сразу, насколько мне известно. Вначале его поддерживала лишь кучка таких же доброхотов, как я.
Уинстон нашел верный ключ к публике. Снова раздался смех. Бутчер торопливо строчил в блокноте, среди телевизионных джунглей кое-где вспыхнули красные огни. Уинстон явно пошел в гору. Пожалуй, подумал Морган, он может стать одной из тех телевизионных знаменитостей, которые завоевывают успех, посмеиваясь над собственными достижениями или принижая свои знания. Он, казалось, был создан для вечерних бесед или одной из тех дискуссий, во время которых группа остроумных людей с суховатой иронией обсуждает положение дел в стране.
— Затем в один прекрасный день меня пригласил губернатор. Признаюсь, я был удивлен, откуда он проведал про мои таланты…
Морган заметил на лице Хинмена легкое подобие улыбки.
— …Он сказал, что я произвел на него самое хорошее впечатление и он надеется, что занятие политикой мне нравится. Он хотел бы мне помочь. Мой законопроект о шоферах школьных автобусов отвечает назревшим нуждам. Это необходимо сделать, и он думает добиться, чтобы законопроект прошел.
— А что сказали вы?
— Спросил, кого ему требуется похитить. (Тут даже Андерсон улыбнулся.) Но он ответил, что дело совсем в другом. Законопроектов накопилось множество, лидеры хотят расчистить завал до конца сессии, и по некоторым соображениям губернатор на этот раз предпочел бы пойти им навстречу. Однако все они опасаются, как бы представители меньшинства, а может быть, и кое-кто из их собственной партии не воспользовались неразберихой, которая неизбежна, когда в последнюю минуту рассматривается сразу целый ряд законопроектов, и под шумок не протащили бы что-нибудь нежелательное. Вот они и хотят сбросить балласт.
— И в том числе остальные ваши законопроекты?
— В том числе сотни, если не тысячи других законопроектов. Насколько мне известно, так делается довольно часто. И я был согласен с губернатором, что законопроект о шоферах гораздо важнее остальных моих предложений.
Адам заглянул в свои бумаги, шепнул что-то Андерсону, а потом спросил:
— Профессор, не могли бы вы сообщить содержание других ваших законопроектов?
Язвительные выпады Уинстона как будто не забавляли Адама. Морган знал, что Адам неспособен пренебрежительно посмеиваться над образованием и над возможностями, которые оно открывает. Смеется над ними только тот, кто сам ими обладает.
— Да всякий либеральный вздор! Реформы. Как я полагаю, неосуществимые. Вроде бесплатного обучения в колледжах штата.
— А было что-нибудь о сезонных рабочих?
— Только один законопроект. Он обязал бы тех нанимателей, у которых одновременно работает более пяти рабочих, обеспечивать минимум пятьдесят квадратных футов жилой площади на человека. Мне это требование не казалось столь уж похожим на коммунистические идеи. В конце-то концов пятьдесят квадратных футов — это немногим больше, чем бильярдный стол.
— А почему вас заинтересовали условия труда сезонных рабочих?
— Видите ли, в мою часть штата они приезжают собирать яблоки и живут, как собаки. А вернее, много хуже собак. Мне хотелось что-то сделать, и это было вполне подходящим для начала.
— Скажите, губернатор Хинмен обсуждал с вами этот ваш законопроект? В тот день?
— Мы с губернатором обсудили несколько моих законопроектов, в том числе и этот. Помнится, я заговорил о нем, потому что считал его весьма важным. Но губернатор сказал, что сможет провести только законопроект о шоферах, и у меня не было выбора.
— Есть у вас вопросы, господин председатель?
— Мне просто хотелось бы сказать профессору Уинстону, что я предпочел бы не иметь его соперником на выборах в моем штате.
Виктор неодобрительно поморщился при этой неуместной шутке, но вопросов задавать не стал, и Апдайк промолчал тоже. Сенатор от Доминиканской республики добродушно поинтересовался, не согласится ли тот, кто писал Уинстону его речи, оказывать такую же услугу членам другой партии. Баварские щеки Оффенбаха тряслись от подавленного смеха, но вопросов у него не было.
Уинстон сошел с трибуны и нырнул в море улыбающихся лиц, которые заполняли зал,— он сделал все, что мог. Бутчер бросил записку: С ХИНМЕНА СНЯЛИ ШТАНЫ. Морган ответил: НО ОН РВЕТСЯ В БОЙ. Правда, ему казалось, что Хинмен выглядит не столь уверенно и властно, как в первые минуты, но перемена не была явной или очевидной, и это могло ему просто почудиться. Сидя среди серых костюмов, забаррикадированный их папками, Хинмен уже не казался внушительным. Внезапно Морган осознал, что Хинмен даже ниже среднего роста, хотя он производил на людей такое впечатление, что обычно этого не замечали. Уж не залезает ли он на скамеечку, когда произносит речь?
