Том Уикер - На арене со львами
— Но этот сукин сын глядит на меня пустыми глазами и заявляет, что пока предпочитает не высказывать своего мнения,— говорил Андерсон.— Он полагает, что такие люди, как он и, видимо, Хинмен, самим богом назначены управлять чернью. И к тому же он до того добродетелен, что я опасаюсь предложить ему выпить. Я знаю только одно: вести себя он будет как аболиционист, а остальное одному богу ведомо.
Благодаря наставлениям Дэнни О'Коннора, за долгие недели заседаний Андерсон научился выбирать наиболее выгодную ми- нуту и последним из членов комиссии поднялся по лестнице, ведущей от Ротонды. Когда он входил, в зал донеслись аплодисменты толпы, собравшейся снаружи. Да и в зале поднялся шум, началось движение, но тут фоторепортеры с приветственными криками и ослепительными вспышками набросились на Андерсона и заслонили его от зрителей, хотя время от времени было видно, как он, подчиняясь их требованиям, любезно поворачивает то так, то эдак свою неповторимую взъерошенную голову, всю в неизменных вихрах.
Морган успел заметить Кэти, когда она вошла следом за мужем, и позже он вспоминал, как что-то будто сорвало его с кресла. Он стал пробираться по забитому людьми центральному проходу к ее обычному месту в заднем ряду, которое занял для нее сенатский служитель. Постепенно суета вокруг Андерсона улеглась, и он направился через толпу фоторепортеров к трибуне, остановился, перекинулся несколькими словами с Виктором, пошептался с Адамом Локлиром, а потом ему вновь пришлось позировать ненасытным фоторепортерам, держа в руке председательский молоток. Кэти шла по проходу, и все головы поворачивались вслед за ней, а Мертл Белл где-то в первых рядах вытягивала шею, стараясь рассмотреть ее платье. Кэти улыбнулась Моргану легкой, безразличной улыбкой, села и надела темные очки, чтобы свет телевизионных прожекторов не слепил ей глаза.
— Ну, как пойдет дело, хозяйка? — Он примостился рядом с ней, чувствуя, как она вся напряглась.
— Если б я это знала! Он уже тут?
— Вы думаете, этот тип позволит кому-нибудь испортить эффект его появления? Кэти… я хотел вам кое-что сказать…
Морган сам не знал, как у него вырвались эти слова,— не знал тогда и много лет спустя тоже.
Кэти слегка подалась вперед, чтобы видеть дверь, в которую в любую минуту мог войти Поль Хинмен. Не повернув головы, она дотронулась до руки Моргана, лежавшей у него на колене.
— Если сегодня все пройдет благополучно, Хант начнет добиваться медного кольца, — сказал он.
Тут Кэти посмотрела на него, и пальцы, касавшиеся его руки, дрогнули.
— Он вам это говорил?
— Нет. Мне он не должен и виду показывать. Но я знаю.
— Сейчас не самый удобный момент, чтобы это обсуждать.
— Я просто хотел сказать, что куда бы ни повела вас дорога отсюда, я постараюсь быть рядом, если понадоблюсь вам. Или Ханту.
В то время Морган не понимал, зачем он это говорит, и только удивлялся сам себе. Лишь много позднее, после долгих размышлений, он понял, что не мог бы сказать этих слов Андерсону ни как политический репортер потенциальному президенту (это прозвучало бы двусмысленно), ни как человек человеку (это могло бы сорвать с него защитный покров, а может быть, и защитный покров с Андерсона). И ждать он тоже не мог: если с Хинменом все закончится благополучно, это будет выглядеть уже как попытка примазаться к победителю. Вот почему эти слова можно было сказать только тогда и только Кэти, а сказать их было необходимо: не потому, что он знал или предчувствовал, как развернутся события, а потому, что ему было известно одно — чем бы дело ни кончилось, расплачиваться за все будут Хант и Кэти Андерсон.
И вот он произнес эти слова, сам им удивляясь, но, прежде чем Кэти успела ответить (на мгновение ее пальцы сжали его руку), дверь отворилась и вошел Поль Хинмен.
Хинмен был довольно щуплым человеком, но колоссальная энергия и самоуверенность придавали ему редкую внушительность. Морган еще не увидел его, но почувствовал, что он тут, по тишине, внезапно наступившей в зале. Затем Морган его увидел и понял, что справиться с ним будет нелегко. В походке Хинмена, в движении его плеч, в посадке головы — довольно красивой, с крутым подбородком и вьющимися волосами — ощущалась сила, которая способна обеспечить победу еще до начала прений или решающей схватки, потому что устрашенный противник отступает без боя. Судя по виду Хинмена, в победе он не сомневался и только хотел побыстрее развязаться с этим делом, чтобы заняться чем-то более важным. Но в нем не было и следа небрежного легкомыслия, и он был серьезен: этот Хинмен слишком высоко себя ставил, чтобы с улыбкой снести покушение на свое достоинство. Пока он торжественно шел к местам, отведенным для него и его свиты, Морган вдруг подумал, что он явился сюда, готовясь принять безоговорочную капитуляцию. За ним, не попадая в ногу, шла шеренга мрачных людей в серых костюмах, темных галстуках, с кожаными папками под мышкой.
Появление Хинмена, естественно, вызвало новую суматоху, крики фоторепортеров и вспышки, а также небольшую заминку: Хинмен решительно покачал головой, и Морган, пробираясь к столу для прессы, спросил у Эдуарда Бонтемпа, фотографа телеграфного агентства, что произошло.
Эдди дохнул на него пивным перегаром:
— Этот сукин сын не желает сниматься с председателем.
Морган захохотал:
— Ну, это не удивительно.
— Сукин сын!
Эдди на своем веку перевидал немало таких людей: они появлялись, а потом исчезали, и он считал их всех недоумками.
Андерсон был мастером ближнего боя. Хинмен захватил инициативу, войдя в зал с видом Наполеона после Аустерлица, и сразу задал враждебный тон, отказавшись брататься с противником. Однако не успел Морган вернуться на свое место, как громко стукнул председательский молоток и в затихающем гуле голосов Андерсон произнес:
— Заседание комиссии по расследованию условий труда сезонных сельскохозяйственных рабочих объявляю открытым.
Он умолк и прищурился на фотографов, еще толпившихся вокруг Хинмена. При других обстоятельствах именно теперь следовало бы сказать несколько приветственных слов видному политическому деятелю, губернатору штата. Морган тоже посмотрел на Хинмена.
— Комиссия вызывает первого свидетеля, миссис Джонеллу Эверетт из Хартфорда, штат Коннектикут,— сказал Андерсон.
Морган глядел прямо на Хинмена и увидел, как дернулась его голова, когда была названа фамилия свидетельницы. Но Морган не мог решить, подействовала ли на Хинмена эта фамилия или же тот факт, что Андерсон пренебрежительно вызвал не его и вообще нисколько не оробел. Хинмен секунду смотрел на Андерсона, потом резко отмахнулся от фоторепортеров и начал что-то быстро говорить человеку в сером костюме, сидевшему справа от него.
Миссис Джонелла Эверетт оказалась затянутой в тугой корсет дамочкой с острым, желчным лицом, в жиденькой меховой горжетке и шляпе, свидетельствующей о том, что она принадлежит к «Дочерям Американской революции». Пока она под возбужденный шепот зрителей шла к свидетельскому месту, Хинмен ни разу даже не взглянул на нее. Хант что-то вполголоса объяснял Апдайку, а Адам Локлир неторопливо спросил у миссис Эверетт, как ее фамилия и где она проживает.
— Ваше занятие, сударыня?
— Домашняя хозяйка. Покойный доктор Эверетт, разумеется, подвизался на благородном поприще медицины. Точнее говоря, он был дантистом.
Миссис Эверетт принадлежала к тем людям, которые ничего не оставляют без подробного объяснения.
— Ах так. А до того, как вы, сударыня, вышли замуж за доктора Эверетта, вы где-нибудь работали?
— Да, безусловно. Много лет.
— Вы были секретаршей?
— У многих крупных промышленников и деловых людей. Занималась наймом, увольнениями, ну, словом, ведала решительно всем.
— А были вы когда-нибудь секретаршей у губернатора Поля Хинмена?
— До того, как он занялся политикой. — Голос миссис Эверетт стал громче, визгливее. — А потом он сказал, что ему нужен кто-нибудь… помоложе.
Она нерешительно умолкла, приоткрыла было рот, но больше ничего не сказала. На этот раз она устояла перед искушением растолковать подробности, объяснить обстоятельства, и последняя ее фраза повисла в воздухе, проникнутая таким ожесточением, что казалось, будто эта женщина описала все мелочи, перечислила все минуты тех лет, которые прожила, нося в душе свою горькую обиду.
Хинмен сидел неподвижно.
— А не были вы секретаршей и держательницей акций акционерного общества, именуемого «Арго-Упаковщики»?
— Еще бы. У меня до сих пор сохранилась одна акция этой корпорации, хотя толку от нее немного.
— При каких обстоятельствах вы заняли эту должность? Миссис Эверетт слегка повернула голову в сторону Хинмена, и Моргану померещилось, что на лице ее мелькнуло торжество.
— Когда я была секретаршей в юридической конторе мистера Хинмена, он создал акционерное общество, которое приобрело ферму, а также склады и все прочее. Он вызвал меня и сказал, что я буду числиться секретарем, но лишь номинально, хотя получу одну акцию.— Она презрительно кашлянула.— Если не ошибаюсь, закон требует, чтобы секретарь был держателем акций своего акционерного общества.
