Dmitrii Kazakov - Черное знамя
У самых дверей он столкнулся с генералом Ерандаковым, облаченным в серую жандармскую шинель.
- А, это вы, статский советник? – сказал тот с обычной своей сладенькой улыбочкой. – Приношу вам свои соболезнования.
- В связи с чем? С гибелью тысячника или с приездом начальства?
Генерал похихикал, и они разошлись.
Вскоре Олег уже сидел за отведенным для него столом, чуть в стороне дымилась принесенная секретаршей чашка кофе, а прямо перед ним громоздились папки с материалами, собранными за время их с Кириченко пребывания в Нижнем – протоколы допросов, экспертизы, докладные записки, схемы, технические заключения…
Не может быть такого, чтобы тут не нашлось зацепки!
Да, откровенный компромат на Голубова местные «опричники» наверняка изъяли, но кое-что могли проглядеть – они же не в курсе, что именно будет искать Олег, и что он подозревает темника в связи с террористами!
Ну что же, надо начинать…
Допросы Павлова, их вел Кириченко – для начала проверить, нет ли пропущенных листов, и если что, возмутиться по этому поводу; а затем проглядеть все, не упуская ни фразы, ни единого, самого мелкого фактика.
Пусть сведения пока откладываются… кто знает, что пригодится потом?
Он работал, не замечая, что происходит вокруг, не обращая внимания на входящих и выходящих. Заметок не делал – его память, не притупившийся с годами надежнейший инструмент, всегда при нем.
Так, а вот листы бумаги, заполненные крупными, даже изящными буквами… Проферансов?
Да, похоже, это записи номера семьдесят одна тысяча сто пятьдесят пять, сделанные им перед смертью… интересно, как выглядела эта «попытка к бегству», его пристрелили прямо в камере или хотя бы вывели на улицу?
Скорее, первое – «опричники» привыкли к безнаказанности, к тому, что нет необходимости прятать следы.
Занятно только, что старый розенкрейцер излагал вовсе не полезные для расследования сведения… Какие-то легенды, о Граале, о Марии Магдалене, об Атлантиде и бунте Сатанаила. Интересно, но неужели это все?
- Хм, ага… - сказал Олег, добравшись до листка, озаглавленного «Члены Ордена».
Но как выяснилось, обрадовался он рано – лист оказался заполнен не именами, а прозвищами!
Самыми разными… Черный Рыцарь, Граф, Метеоролог, Страж Моста…
Олег пробежал его до конца, и на предпоследнем замер, точно пригвожденный к стулу - либо перед ним невероятное совпадение, либо в числе розенкрейцеров находится некто, хорошо Одинцову знакомый!
Вовка Бер, пухлый, кудлатый и неряшливый, младше на четыре года, живший в соседнем дворе… они не были друзьями, для детской дружбы это слишком большая разница, но постоянно сталкивались и даже время от времени общались вплоть до того времени, как Олег перебрался в Петроград…
Да и потом Бер приезжал в старую столицу, пытался устроиться на работу, но ничего у него не вышло. Но уже тогда он интересовался всякими странными вещами вроде запрещенного в Вечной Империи учения графа Толстого и бредней мадам Блаватской, основательницы движения теософов, дальней родственницы первого президента Январской республики Витте.
Вовка всегда носил прозвище «Колобокс», да, именно так, за привычку добавлять букву «с» ко всем словам.
Есть вероятность, что такую кличку имеет другой человек, но она, честно говоря, не очень велика. Но если это Вовка, то в памяти даже есть адрес, где тот живет… жил после того как в четырнадцатом, накануне первой германской войны, вместе с матерью, Марией Михайловной перебрался с Рождественской.
Олег сглотнул, понял, что в горле пересохло.
Потянулся к чашке с кофе, обнаружил, что та давно опустела, и что за окном понемногу сгущаются сумерки. Увлекшись работой, и не заметил, как прошла большая часть не такого уж и короткого октябрьского дня.
В кабинете он был один, сидевшие тут постоянно жандармы то ли ушли по своим делам, то ли вообще не приходили.
- Проклятье, - пробормотал Олег, бездумно глядя на окно, за которым продолжали кружить белые хлопья.
Что делать?
Он просмотрел все материалы, что у него есть, и вот это прозвище – единственная зацепка, ниточка, потянув за которую, ты сможешь вытащить на свет божий террористический орден, доказать причастность Голубова к взрывам, доказать себе и всем, что ты вовсе не контуженный инвалид… Но поступив так, ты предашь знакомого человека, препроводишь его прямиком в лапы «опричников» или полиции.
Можно, конечно, сделать вид, что ты ничего не нашел.
И потерять шанс на собственную реабилитацию, на победу над темником, начальником штаба ОКЖ?
О да, сегодня с утра, заходя в церковь, он хотел молить небеса о каком-нибудь шансе, что поможет добиться успеха, развернуть ситуацию, но никогда не думал, что шанс будет вот таким! Стоит ли им пользоваться, имеет ли он на это право, кто он такой, чтобы обвинять Бера на основании одного лишь слова, написанного старым заключенным из фильтрационного лагеря «Оранки-74»?
Может быть, это плод фантазии Проферансова? Пустая выдумка?
Нет, не похоже…
Олег откинулся на стуле, закрыл лицо руками, чтобы не видеть проклятый листок… Поздно, он уже прочел, что там написано, и теперь нужно решать, что с этим делать…
Пустить в ход или нет?
Стать победителем и предателем?
Или проигравшим и неудачником?
Зачем он только согласился на это дело, поддался на провокацию Голубова, отказался бы себе спокойно, подождал, пока здоровье придет в норму, просидел какое-то время в «Наследии», а затем попытался бы вернуться.
А то сейчас от напряжения и переживаний последних дней внутри головы затеплился крошечный огонечек, словно завелся в мозге ядовитый червяк, оснащенный острыми зубами. Скоро он вырастет, превратится в змею, и мука станет нестерпимой, заставляющей думать о самоубийстве.
Да?.. Или нет?.. «Стучать» или молчать?
Оторвал ладони от лица, и в этот самый момент дверь кабинета открылась, внутрь вошел один из соседей, толстый подполковник с зализанными на лысину волосами и носом картошкой.
- Что, коллега, переутомились? – спросил он язвительно. – Зачем так стараться?
Олег ничего не ответил, ему было противно находиться рядом с этим человеком, не то что с ним разговаривать.
- Без лишней суеты всегда дело делается, - продолжал болтать подполковник, усаживаясь на свое место. – Поработали бы подольше с нами, убедились бы, что я истину говорю… ха-ха. Слышали последнюю новость? В Самарском академическом театре местный режиссер по фамилии Палий поставил «Макбета», только предварительно переработав его в евразийском духе… Публика, говорят, была в бешенстве.
Уж этот-то тип в той ситуации, в какую попал Олег, не стал бы сомневаться.
Ведь у него есть «кодекс чести» «опричника»… сдал бы, как пить дать, сдал бы.
Земляк, знакомый, друг, родственник… неважно, главное, чтобы «дело делалось», камеры не пустовали, в фильтрационных лагерях жизнь била ключом, и расстрельные команды не просиживали штаны зря.
А значит, нельзя поступать так, как поступил бы в этой ситуации носитель черного мундира и птичьих лап на погонах.
- Да, совершенно верно, - сказал Олег, и подполковник глянул на него с удивлением.
Но с другой стороны, если не попытаться дернуть за эту ниточку, то Голубов продолжит торжествовать, останется безнаказанным… а подобного допустить нельзя, пусть даже после этого ты никогда себе не простишь предательства, всю жизнь будешь чувствовать себя Иудой, всю жизнь, сколько бы тебе ее ни осталось.
- Верно, - повторил Олег, поднимаясь из-за стола.
Полагаться на жандармов нельзя, они больше ему не союзники, пусть даже временные… остаются полицейские из охранного отделения, в их руках заключенный хотя бы не погибнет «при попытке к бегству».
Не обращая внимания на изумленный взгляд соседа, он сорвал с вешалки плащ, схватил шляпу и пошел к двери. Выбравшись в коридор, обнаружил, что по нему шагает сам Голубов, и поспешно рванул в другую сторону, к запасной лестнице.
- Стой, сука! Куда? – донеслось из-за спины, но Олег не обернулся.
Нужные бумаги прихватил с собой, а сюда, в логово нижегородских «опричников», он больше не вернется.
Своей волей, по крайней мере.
Сбежал вниз, прыгая через две ступеньки, не обращая внимания на занывшее бедро и боль в спине. Пролетел мимо вахтера и выскочил на улицу… серый «Меркюри» должен стоять вон там, около здания, где расположено в том числе и местное управление министерства мировоззрения.
Машина с полицейскими обнаружилась в условленном месте.
- Проблемы? – поинтересовался сидевший рядом с водителем офицер, когда Олег распахнул дверцу и плюхнулся на заднее сиденье.
- Хм, дело есть… - отозвался тот.
Выслушав Олега, сотрудники нижегородского охранного отделения поскучнели.
