Dmitrii Kazakov - Черное знамя
- Хм, дело есть… - отозвался тот.
Выслушав Олега, сотрудники нижегородского охранного отделения поскучнели.
- Обыск, задержание? – пробормотал тот, что находился за рулем, мордастый и усатый, с хитрыми и злобными глазками. – Это дело не такое простое, нужен ордер или что-то вместо…
- Почему тогда «опричники» без бумажек обходятся? – спросил Одинцов, думая о том, что эти парни только волей случая носят серые мундиры, а не черные, ну не сейчас, а в принципе, и подчиняются Померанцеву, а не Хаджиеву.
Вполне могли оказаться среди дружинников…
- Ну, они в состоянии это себе позволить, и то не всегда, - сказал сидевший рядом с водителем, худой и носатый, похожий на хищную птицу, голодавшую в последние полгода или даже дольше. – Ладно, прикрывают тебя с самого верха, так что попробуем, но ты нам заяву напишешь, что ответственность на себя берешь. Идет?
- Идет, - без колебаний бросил Олег.
Головная боль понемногу усиливается, и надо действовать быстро, до того, как приступ начнется по-настоящему, он перестанет связно соображать, превратится в наполненный страданием сосуд…
- Куда едем? – спросил мордастый.
- Провиантская, дом пять, квартира два.
- Так, давай еще парней захватим, не вдвоем же на дело идти, - и носатый бросил через плечо красноречивый взгляд на Олега, показывая, что доверенного их защите штатского он за человека не считает.
Ну и пусть… главное, чтобы все шло так, как надо.
На какое-то время с головой стало совсем плохо, и Олег с трудом осознавал, куда они едут, зачем. Затем слегка полегчало, и он обнаружил, что они уже подъезжают к Провиантской, и что сзади идет еще одна такая же серая машина, забитая крепкими парнями в одинаковых плащах и шляпах.
Ну да, вот смеху будет, если выяснится, что Бер не живет на старом месте.
Вот поворот, позади осталась громада здания политехнического института.
- Держись за нами - велел Олегу мордастый, вытаскивая из-под плаща пистолет, огромный, черный, увесистый.
Когда вылез из машины, снег залепил лицо, и показалось неожиданно холодно, будто за какой-то час похолодало градусов на двадцать. В первый момент даже перехватило дыхание, но зато отступила головная боль, осталась лишь пульсация в затылке, словно там билось второе, очень чувствительное сердце.
Дом, где когда-то жил Бер, ничуть не изменился – одноэтажный, невзрачный, с высоким крыльцом и дощатыми стенами.
В подъезд Олег вошел последним, и еще двое полицейских остались снаружи – наблюдать за окнами. Носатый позвонил в квартиру, на двери которой красовалась потемневшая от времени латунная двойка, изнутри донеслись шаги, а затем спросили:
- Кто?
Олег с одной стороны надеялся услышать этот голос, а с другой – боялся.
Ну что же, теперь пути назад нет, остается лишь взойти на Голгофу, но вовсе не как Христу, а некоей помесью всем известного предателя и Понтия Пилата, олицетворения жестокой государственной власти.
- Из жилконторы, - ответил полицейский. – Тут у вас, говорят, с печами проблемы?
- У нас? – удивленно спросил Бер, клацнул замок, и дверь приоткрылась.
В следующий момент стало очень много движения, ударов, криков.
Олег закрыл глаза, а когда открыл, то в дом номер пять вернулась тишина, но уже не мирная, а настороженная.
- Заходи, - велел, появляясь в дверном проеме, мордастый. – Двое их там, посмотришь.
Квартирка, как показалось в первый момент, была обставлена только пачками книг. Болталась под потолком лампочка в дешевом абажуре, голый стол покрывали исписанные листы бумаги.
И на полу, придавленные ручищами полицейских, лежали двое мужчин.
- Поднимите их, - попросил Олег.
- Ты? – Бер аж задохнулся от возмущения. – Я слышал, что ты-с, но не верил-с!
Он, конечно, постарел, в светлых волосах наметилась плешь, а брюшко округлилось еще больше, отросли неряшливые бакенбарды, но взгляд остался тем же – рассеянный, какой-то пронизывающий, словно его обладатель видел нечто, спрятанное за обычной, доступной всем людям реальностью.
Второго Олег не знал – русый, изящный, с ухоженной бородкой, и очень спокойный.
- Продался, значит, да-с? Карьеру сделал? – Вовка не столько осуждал, сколько горевал, и это ранило куда сильнее прямых оскорблений. – Как-с ты мог? А ведь был когда-то человеком-с!
- Заткнись, - велел носатый.
- Пусть говорит, - велел Олег. – Он прав. Когда-то я был человеком, а потом перестал. Только с тобой, Бер, произошло то же самое… зачем ты связался с этой бандой террористов? Сидели бы в своей башне из слоновой кости, так нет же, понадобилось людей убивать. Зачем?
Обладатель русой бородки поморщился.
- Мы пытались отговорить Тегера, но слишком уж вкусной оказалась наживка, - сказал он. – Невероятно вкусной… когда к тебе приходит целый генерал и говорит, что он готов помочь тебе взрывчаткой и информацией.
- Какой генерал? – спросил мордастый полицейский.
- Жандармский, - отозвался обладатель бородки. – Коренастый такой, с красным носом.
Вот и все, дело сделано, можно забыть про то, что голову терзает все усиливающаяся боль и наслаждаться победой… Олег раскрутил это дело, вышел на людей, знающих всю подноготную, способных дать показания против Голубова, вот только почему-то не ощутил ни радости, ни даже удовлетворения.
Осталось дозвониться до Штилера, сообщить ему о случившемся, обеспечить безопасность Бера и его приятеля, а заодно уцелеть самому, хотя это на самом деле не так уж и важно.
- А вы кто? – спросил Олег, с трудом складывая слова в звуки.
- Всеволод Белюстин, секретарь Духовного Капитула ордена российских розенкрейцеров. Все-равно ведь допытаетесь, так что чего скрывать, - и обладатель бородки пожал плечами. – Вооруженная борьба – крайний метод, и не все были согласны с тем, что стоит его применять. Только вот нынешнее государство, именующее себя Вечной Империей, есть зло плотное, материальное, и для борьбы с ним допустимы любые средства, хоть то же самое насилие.
- Обыскиваем тут все, - распорядился носатый. – Селиванов, пост снаружи выстави. Понял?
Белюстин говорил что-то еще, пылко и логично, но Олег был уже не в силах понять, что именно. Все силы тратил на то, чтобы удержаться, не дать себе рухнуть в пламя беспамятства, не поддаться боли.
Бер смотрел на него укоризненно, и взгляд этот жег не хуже раскаленного прута.
Вокруг суетились полицейские, деловито простукивали стены, перекладывали с места на место пачки книг.
- Ха! Вот это ничего себе! – воскликнул один из них так громко, что эта фраза дошла даже до сознания Олега.
Он обернулся.
Мордастый держал в руках знамя, но не черное полотнище с золотой каймой и белым трезубцем, а бело-сине-красное, использовавшееся со времен Александра Третьего и до тридцать второго года, до введения «Закона о Гербе и Флаге».
Символ другой России, где нет «опричнины», нет всевластной партии и фильтрационных лагерей.
- Забирай, пригодится как улика, - вынес вердикт носатый. – Давай, что тут у нас еще?
Интересного в забитой книгами квартирке нашли много – множество рукописных трудов мистического содержания, ритуальные чаши, ножи и одеяния, украшения вроде перстней или подвесок, сложные схемы на больших листах бумаги, изображающие непонятно что, то ли магические круги, то ли странные механизмы, несколько тетрадок, заполненных тайнописью.
Каждый предмет, предположительно связанный с розенкрейцерами, показывали Олегу. Тот кивал, Бер смотрел презрительно, во взгляде Белюстина светились понимание и сочувствие, и от этого было только хуже.
Боль терзала затылок точно хищник попавшую ему в лапы жертву, порой становилось настолько плохо, что перед глазами все плыло, и он вынужден был держаться за стул, чтобы не упасть. Затем приступ слабел, и он вновь мог видеть, что происходит вокруг, и даже думать, хотя последнее давалось с большим трудом.
Обыск был почти закончен, когда из-за окна донесся рык мотора, по стеклу скользнули лучи фар.
- Это еще кто? – пробормотал носатый полицейский, выглядывая из-за занавески. – Провалиться бы им!
Взвизгнули тормоза, хлопнула дверца машины, и снаружи прозвучал хриплый голос Голубова:
- Вперед, мать вашу! На этих козлов внимания не обращать!
Темник, здесь, так быстро?
Откуда только узнал?.. Хотя наверняка у него есть свои люди и в охранном отделении.
От злости и разочарования Олегу захотелось взвыть во весь голос, он сжал кулаки.
- Еще шаг, и буду стрелять! – ответил Голубову кто-то, скорее всего, тот самый Селиванов, отправленный стеречь подъезд.
- Ты видишь, что у меня есть, сука?! – рявкнул темник. – Или ослеп?!
Наверняка он предъявил свою пайцзу, большую, золотую, какую можно различить издалека даже в сумерках.
- А у меня есть приказ начальства, и я его выполню! – не отступил Селиванов. – Оставайтесь там, где стоите! Еще шаг, и я стреляю!
