Джоджо Мойес - Корабль невест
Они уже собирались уходить и стояли у дверей буфетной, ожидая, когда дождь чуть утихнет, чтобы можно было пробраться на ведущий к каютам трап, как на пороге откуда ни возьмись появился насквозь промокший матрос. Он вошел внутрь, и в буфетной сразу пахнуло холодом и сыростью.
– Я ищу Джин Каслфорт, – заглянув в бумажку, сказал он. – Джин Каслфорт. – Его тон не предвещал ничего хорошего.
– Это я. – Джин схватила матроса за руку. – А в чем дело?
Лицо матроса было непроницаемым.
– Мэм, вас приглашают в командирскую рубку, – сказал он и, увидев, что Джин с окаменевшим лицом стоит столбом, обратился к Фрэнсис, словно Джин там и не было: – Она одна из самых молодых, да? Мне сказали, что будет лучше, если кто-нибудь пойдет вместе с ней.
Эти слова сразу отбили охоту к дальнейшим расспросам. Он повел их коротким путем – самым длинным коротким путем в ее жизни, как уже после вспоминала Фрэнсис. Не обращая внимания на дождь, они пересекли ангарную палубу, миновали торпедный погреб, поднялись по какому-то трапу и оказались перед незнакомой дверью. Матрос отрывисто постучался. Услышав: “Войдите”, он открыл дверь и придержал ее, чтобы пропустить девушек. Джин, которая еще по дороге схватила Фрэнсис за руку, теперь вцепилась в нее мертвой хваткой.
Просторная комната, с большими иллюминаторами с трех сторон, оказалась намного светлее полутемного коридора, и девушки заморгали с непривычки. Возле одного из иллюминаторов вырисовывались силуэты трех человек, еще двое сидели лицом к ним. Фрэнсис рассеянно заметила, что, в отличие от других помещений корабля, на полу лежит ковер.
Она увидела судового капеллана, что ее сразу насторожило, а потом – женщину-офицера, которая наткнулась на них в машинном отделении в тот злополучный вечер. Ей вдруг стало холодно, и она зябко поежилась.
Джин нервно обшаривала взглядом лица присутствующих, ее буквально колотило от страха.
– С ним ничего не случилось, да? – спросила она. – Боже мой, вы хотите мне сообщить, что с ним произошла беда! Он в порядке? Скажите, он в порядке?
Переглянувшись с капелланом, капитан Хайфилд выступил вперед и протянул Джин радиограмму.
– Мне очень жаль, моя дорогая.
Джин посмотрела на радиограмму, затем – снова на капитана.
– М… Н… Это буква Н? – Джин водила пальцем по строчкам. – Буква А? Прочти за меня. – Она протянула телеграмму Фрэнсис. Бумага шелестела в ее дрожащей руке.
Фрэнсис, которая продолжала крепко держать Джин, свободной рукой взяла радиограмму. Джин так сильно вцепилась в ладонь Фрэнсис, что у той покраснели кончики пальцев.
Она поняла содержание радиограммы, даже еще не успев ее прочитать. Слова падали у нее изо рта, словно булыжники.
– “Наслышан о твоем поведении на борту. У нас нет будущего. – Фрэнсис тяжело сглотнула. – НЕ ЖДУ НЕ ПРИЕЗЖАЙ”.
Джин посмотрела на радиограмму, затем – на Фрэнсис. В комнате стояла гробовая тишина.
– Что?! – воскликнула Джин и попросила: – Прочти снова.
Точно от повторения эти слова будут звучать менее безжалостно, подумала Фрэнсис.
– Я не понимаю, – сказала Джин.
– На море новости распространяются быстро, – тихо произнесла женщина-офицер. – Наверняка кто-то что-то сказал почтальону во время стоянки на Цейлоне.
– Но ведь никто ничего не знал. Кроме вас…
– Когда мы разговаривали с начальством вашего мужа, чтобы подтвердить подлинность радиограммы, нам сообщили, что его чрезвычайно взволновали слухи о вашей беременности. – Она сделала паузу. – Насколько я понимаю, если верить названному вами сроку, то он никак не может быть отцом ребенка.
Фрэнсис подумала, что слова женщины звучали чересчур жестоко, как будто ей было приятно вбить в гроб Джин еще один гвоздь. Как будто ей было мало “НЕ ЖДУ НЕ ПРИЕЗЖАЙ”.
Джин побелела как полотно:
– Но я вовсе не беременна. Просто…
– Мне кажется, в свете открывшихся обстоятельств он, возможно, счел ваш приезд неуместным.
– Но у меня даже не было возможности ему объяснить. Мне надо с ним поговорить. Он все не так понял.
В разговор вступила Фрэнсис:
– Она не виновата. Честное слово. Произошло досадное недоразумение.
Судя по выражению лица женщины, ей было не привыкать: она уже тысячу раз слышала такое. А вот мужчины явно чувствовали себя неловко.
– Мне очень жаль, – сказал капитан Хайфилд. – Мы уже переговорили с представителями Красного Креста. Они позаботятся о том, чтобы отправить вас обратно в Австралию. Вас высадят…
Джин сжала кулаки и, как ураган, налетела на женщину из вспомогательной службы.
– Ты, сука поганая! Мерзкая старая сука! – И прежде чем Фрэнсис успела ее остановить, пару раз ударила женщину по голове. – Мстительная старая потаскуха! И все потому, что на тебя ни у кого не стоит! – визжала Джин. Она не обращала внимания ни на мужчин, пытавшихся ее оттащить, ни на увещевавшую ее Фрэнсис. – Я ничего такого не сделала! – орала она, захлебываясь слезами, а Фрэнсис с капелланом – красные от натуги – пытались оторвать ее от тетки из вспомогательной службы. – Я ничего не сделала! Вы обязаны сказать Стэну!
Атмосфера в комнате сгустилась настолько, что нечем было дышать. Даже капитан выглядел шокированным.
– Мне отвести их назад, сэр?
Фрэнсис увидела краем глаза, что в комнату вошел доставивший их сюда матрос.
Джин, похоже, иссякла и сдалась.
– Да, так будет разумнее, – кивнул капитан. – Я пришлю кого-нибудь обсудить необходимые приготовления… чуть позже. Когда страсти… немного улягутся.
– Сэр, – выступила вперед Фрэнсис, обняв дрожащую Джин. – При всем моем уважении к вам, хочу заметить, что вы оказываете ей плохую услугу. – От такой несправедливости у Фрэнсис потемнело в глазах. – В этой истории она была жертвой.
– Вы медсестра, а не адвокат, – приложив руку к окровавленной голове, прошипела тетка из вспомогательной службы. – Я свидетель. Или вы забыли?
Все было кончено. И когда Фрэнсис с помощью матроса выводила из командирской рубки находящуюся в невменяемом состоянии Джин, то сквозь всхлипывания подруги она услышала, как женщина-офицер, словно оправдываясь, говорит:
– Должна сказать, что я отнюдь не удивлена, сэр. Меня предупреждали. Эти австралийки одним миром мазаны.
Глава 14
Если вы получили вещмешок родственника или друга, служащего в вооруженных силах, это не означает, что он обязательно убит или пропал без вести… Тысячи мужчин, прежде чем отправиться для участия в боевых действиях за рубеж, упаковывают свои личные вещи и просят отправить их домой. Вот официальный совет: “Вручение такой посылки еще не повод для волнений, если близкие родственники не получили извещения письмом или телеграммой от официальных структур”.
Дейли мейл. Понедельник, 12 июня 1944 года
Двадцать третий день плавания
Джин сняли с корабля во время короткой незапланированной стоянки в Кочине. Больше никому не разрешили высадиться на берег, но несколько невест наблюдали за тем, как Джин залезает с сумкой и чемоданом в руках в шлюпку и, не оглядываясь назад, плывет к берегу в сопровождении офицера из Красного Креста. Она даже никому не помахала на прощание.
Фрэнсис, которая в первый вечер помогала Джин справиться со слезами и истерикой, а когда та погрузилась в мрачную задумчивость, просто сидела рядом, отчаянно пыталась найти способ исправить ситуацию, но не смогла. Маргарет пошла еще дальше и добилась встречи с командиром корабля. Он принял ее весьма любезно, рассказывала она потом, но объяснил, что если муж отказывается от Джин, то он, командир корабля, здесь бессилен. Конечно, он не сказал: “Приказ есть приказ”, хотя явно имел это в виду. Так бы и удавила эту чертову бабу из вспомогательной службы, заявила Маргарет.
– Мы можем написать ее мужу, – предложила Фрэнсис.
Но тогда пришлось бы вдаваться в объяснения, чего они не могли сделать, не погрешив против истины. И как много можно ему рассказать?
Пока Джин спала, Маргарет с Фрэнсис составили письмо – относительно правдивое и одновременно дипломатичное, – которое они собирались отправить во время следующей почтовой стоянки. Конечно, обе прекрасно понимали, хотя и не говорили об этом вслух, что письмо вряд ли поможет. Поэтому им ничего не оставалось делать, как, заслонив глаза рукой от солнца, следить за причаливающей к пристани шлюпкой. На пристани они увидели каких-то двух людей под зонтиком. Один из них взял вещи Джин, а другой помог ей высадиться на сушу. Больше ничего разглядеть было попросту невозможно.
– Я не виновата, – нарушила Эвис тягостную тишину. – И нечего на меня так смотреть.
Маргарет вытерла глаза и, тяжело ступая, вошла в каюту.
– Все это чертовски печально, – сказала она.
Фрэнсис промолчала.
Она даже не была особенно хорошенькой или такой уж обаятельной. Но капитан Хайфилд обнаружил, что прошло уже несколько дней, а перед его мысленным взором по-прежнему стоит лицо Джин Каслфорт. Ему было почти так же неприятно высаживать ее на берег и передавать под опеку официальных лиц, как и тогда, когда он имел дело с военнопленными. Он не мог забыть ее взгляд – полный бессильной ярости, отчаяния и, наконец, тупого смирения.
