Максим Бодягин - Машина снов
Обалдевший было стражник-сарацин быстро пришёл в себя и, выхватив роскошную кривую саблю, ринулся к Марку, но тот левой рукой сорвал ножны с креплений и резко выбросил их вперёд, перехватив в полёте за самое навершие. Тяжёлая рукоять меча пролетела под занесённой для удара рукой сарацина и сочно бухнула точно в заросший синей щетиной подбородок. Сарацин рухнул на колени.
— Это был урок самозащиты, — сказал Марко, обнажая меч. — А это, — он выставил вверх пайцзу, — казнь.
Он немного театрально развернулся и снёс стражнику голову, залив хлестанувшей кровищей ближайшую портьеру.
— Если вы не уважаете знак власти повелителя Суши, императора Юань — значит вы оскорбляете самого императора, — наставительно сказал Марко остальным сарацинам, замершим в нескольких саженях от него.
Охрана Темура скребла ногами пол, скрипя зубами от нетерпения.
— Ты убил моего сотника! — взвизгнул Темур, вскакивая с ложа. Полы халата раскрылись, и меж них выкатилось белое-белое пузцо, нежное, как у младенчика.
Марко усмехнулся и длинной темноватой струйкой плюнул в лицо ближайшего к нему сарацина. Тот зашёлся в рычащем матерном крике и бросился на Марка, но юноша, не дожидаясь, когда стражник приблизится на расстояние удара своей короткой сабли, чуть дёрнул кистью, и длинный меч наискось врезался сарацину в пах. Стражник густо всхлипнул, выронил клинок и упал, сжав пальцами промежность. Марко снова чуть шевельнул кистью, и острие меча с треском рассекло сарацину основание черепа, войдя между позвонков прямо под ободом шлема.
— Я не виноват, что ты нанимаешь к себе в охрану слабоумных. Зачем тебе такие тупые стражники? Они ведь как куклы, хороши только для украшения входа в твои покои, — сказал Марко, сбил ножнами летящую стрелу и поднял с пола срубленную голову. Следующая стрела пробила мёртвому черепу глаз. Марко с силой метнул трофей в голову стрелка, подкатился к нему и снизу вонзил меч прямо под кирасу, взрезая застежки. Услышав сзади шелест ткани, он развернулся к нападавшему, выставив перед собой умирающего стрелка, как щит, и, оставив меч торчать в подреберье, выхватил из колчана мертвеца стрелу и воткнул её точно в глаз нападавшему.
— Сколько ещё этих идиотов нужно убить, прежде чем ты отдашь им приказ сложить оружие? — засмеялся Марко, вытирая меч о шальвары одного из убитых.
— Что ты делаешь?! — заорал Темур, глядя, как Марко методично отправил к праотцам ещё троих сарацин, разрубив последнего вместе с круглым кожаным щитом. Расширившиеся от страха и гнева глаза Темура неотрывно следили за песчаными дорожками, прихотливым узором змеившимися вокруг сапог юноши. Жившие собственной жизнью, они пугали гораздо больше, чем кровавые брызги, отлетавшие от потускневшего меча Марка.
— Я казню твоих людей за нарушение приказа императора Юань, — уверенно ответил Марко. — Я слышал, что они тайно отправляют сарацинские молебны, пользуясь принципом «такия», чем нарушают запрет, изданный императором ещё в Канбалу. Я надеюсь, ты ничего об этом не знал? Иначе получится, что ты — императорский наследник, чистокровный чингизид — являешься пособником бунта. И если так, то мне придётся под пыткой выведать, имеешь ли ты сношения с предателем Найаном или Ариг-бугой, — с расстановкой сказал Марко, внимательно следя за залом. Сарацины перегруппировались и попрятались за колонны. Там и сям слышалось скрипение натягиваемой тетивы.
— Что тебе нужно?!
— Я хочу, чтобы ты говорил со мной как с равным. Чтобы ты, Темур, слушал меня внимательно-превнимательно, так, как ещё никогда не слушал никого, включая собственных отца и мать, — сказал Марко, заходя за балдахин так, чтобы Темур находился на линии атаки и своим телом защитил его от лучников. — Я пришёл к тебе хоть и тайно, но не держа никакого зла. А твои цепные псы, которыми, как видно, даже ты не можешь управлять, набросились на меня. Хотя пайцза у меня на шее довольно красноречиво говорит о том, кто я такой, не правда ли?
— Я готов говорить, — грубо сказал Темур.
— Ты меня не слышишь, Темур, — сказал Марко и положил лезвие на плечо чингизида. Три-четыре стрелы моментально впились в поддерживающую балдахин балку, пробив на лету тончайшую ткань занавесей. — Я ведь просил тебя — отдай приказ твоим нухурам сложить оружие.
Марко понимал, что, коснувшись тела Темура, совершил тактическую ошибку. Теперь его можно было обвинить в нападении на принца. Поэтому он переложил меч в другую руку и кончиком лезвия отбросил тонкое покрывало. На мятой постели скорчился красивый смуглый подросток со злыми пустыми глазами. Марко рывком подтянул его к себе за длинные надушенные волосы и глумливо спросил:
— Что я вижу? Сарацины пробрались в спальню императорского сына? Они угрожали вам? Нет ли здесь колдовства?!
— Нет, — шепнул одними губами Темур, — не надо, Марко. Я прошу.
— Оружие, — напомнил Марко. Подросток сонно забился у него в руках, как пойманная лягушка, и Марку, в ноздрях которого ещё стоял манящий аромат крови, стоило большого труда не придушить гадёныша.
Темур устало махнул широким рукавом халата и что-то коротко выкрикнул. Сарацины медленно показались из своих укрытий. И потом так же медленно начали складывать своё странное, богато украшенное оружие посереди опочивальни.
— Пусть оставят нас одних. И твоего любовничка пусть тоже уберут отсюда, для его же блага, — сказал Марко, швырнув красавчика на середину комнаты. И сильный порыв словно ниоткуда взявшегося ветра хлопнул портьерами, зазмеившись сотнями песчаных дорожек.
Темур быстро приходил в себя. Слишком быстро, отметил про себя Марко. Юноша подошёл к луже крови, поднял обезображенную голову сотника, обломив стрелу, торчащую из глазницы, и сел на роскошную Темурову кровать, вертя голову в руках. Уцелевший глаз смотрел пусто, ярость вытекла из него вместе с кровью.
— Смелый был воин, да? — нахально спросил Марко на родном наречии Темура. — Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Вот так стараешься-стараешься, что-то планируешь на будущее, трепыхаешься, борешься за жизнь… А мелькнёт сталь, прошипит стрела, и всё… Назавтра твоя голова становится чашей на чьём-то пиру. Может быть, её будет держать человек, о котором ты при жизни и слыхом-то не слыхал, а? Сегодня ты молод, здоров, весь мир у твоих ног. А пройдёт секунда — и ты мёртв, как гнилая коряга.
Краем уха он вслушивался в дыхание Темура. Успокоившееся было сердце принца снова тревожно заколотилось, и безволосая, белая, оплывшая, как у располневшей женщины, грудь чингизида снова начала выплёвывать воздух судорожными толчками. Марко неожиданно бросил ему голову сотника, Темур вскрикнул, выронил её, и она тяжело покатилась по полу, глухо стуча и подпрыгивая, как странный мяч. Принц брезгливо осмотрел халат и широким рукавом начал зло оттирать пятна крови, забрызгавшие обшлага.
— Ты уже слышал новости, Темур?
— Новости?
— Да, новости. О том, что скоро твой брат будет вот так же играть твоей собственной головой?
— Что ты несёшь?! — испуганно спросил Темур.
— Это ты мне вместо благодарности говоришь? Мог бы проявить царское благородство. По крайней мере, изобразить вежливость, — жёстко сказал Марко, снова подталкивая мёртвую голову к нежным пухлым ногам Темура. — Если тебе неинтересно слушать, я могу уйти. Но если я — сопливый пацан — смог войти к тебе в спальню и с мечом добраться до твоей кровати, то уж личная охрана твоего братца сделает это в два раза быстрей и гораздо аккуратнее. Подумай, всемогущий потомок Тэмуджина.
Марко встал и пошёл к выходу. Сердце колотилось, как бешеное. Клюнул? Не клюнул? Клюнул? Не клюнул? «Марко», — послышалось сзади. Клюнул. Главное — держать себя в руках.
— Марко, мы оба понимаем, что ты сейчас никуда не уйдёшь. Давай прекратим этот спектакль и поговорим как взрослые люди, — сказал Темур. — Вернись и давай продолжим нашу беседу. Прости мне мою резкость, но и ты должен меня понять — ведёшь себя, как полнейший варвар. Врываешься ночью, устраиваешь тут мясорубку…
— Если ты намерен меня воспитывать, то никакого разговора у нас не выйдет, — ответил Марко. — Я к тебе пришёл по делу. Тайно. А по поводу мясорубки, могу клятвенно тебя заверить в том, что если хоть одна свиная морда только подумает непочтительно отнестись к знакам императорской власти, я оставлю здесь лишь кровь и пепел.
— Ну всё. Всё, — подчёркнуто миролюбиво сказал Темур. — Я погорячился, ты погорячился, мы с тобой оба немного вспыльчивые люди… Я давно подозревал, что мы очень похожи, Марко. Не только мы с тобой, а вообще мы все — и отец, и Тоган, и мы с тобой… Давай перейдём к делу. Расскажи-ка мне, пожалуйста, поподробнее о том, как ты узнал о планах моего братишки?
Марко рассказал ему почти всё, в упор следя, как меняется выражение лица всесильного императорского сына. Он рассказал ему о первой встрече с Тоганом в «Яшмовой жабе», о его просьбе проследить сны чингизида, о собственной неудачной попытке для начала войти в сны императора, о своих страхах. Он умолчал лишь о доверительных отношениях, установившихся между ним и скромным сотником Кончак-мергеном, и ещё о ряде деталей. Ну и, конечно, он не сказал ни слова о машинах-двойниках.
