Александр Слемзин - Метаморфоза: рассказы, новеллы
Как потом узнал, её швейцарский мужчина решил из Москвы ехать поездом, но в Цюрихе на вокзале его встречали суровые люди. Что было с ним дальше – я не знаю…
Музыкальная шкатулка
Послав страдания на голову мою,
Послав отчаяние душе моей правдивой,
Пошли мне Веру, – я о ней спою,
И дай мне силы, чтобы стать счастливым.
Константин Никольский
Поезд Москва – Владивосток медленно набирал скорость. Мелькнул, исчезая вдали, Ярославский вокзал. В СВ-вагоне колеса стучали как-то мягче и тише, чем в обычном. Я присел на удобный диванчик. Столица измотала, и вагонный покой казался наградой. Я был один в двухместном купе, что меня несколько расстроило. Дорога дальняя. Ладно, займусь давно откладываемым чтением. Только я это подумал, дверь в купе отворилась и в проеме возник очень хорошо одетый мужчина моих лет с дорогим, модным кейсом в руках.
«Юрий», – сказал он, протягивая руку.
Я назвал себя в ответ. Попутчик, закрыв дверь, быстро переоделся в уютный спортивный костюм. И, лениво созерцая мелькающие за окном станции, мы начали перебрасываться фразами и мыслями. Разговор шел медленно, размеренно, как выливаемый из кастрюли густой кисель. Так бывает всегда в дальних поездах, когда время замедляет свой бег и реальность уходит на дальний план. Мерно стучат колеса, успокаивая бег мысли и суету, в которой мы несемся, сломя голову, неизвестно откуда и неизвестно куда.
Общих тем нашлось для разговора множество. Будучи писателем, я не оставил предпринимательское поприще, а Юрий не мог быть никем иным, кроме как бизнесменом. Ибо сам вагон предполагал таких пассажиров. Но было видно, что мы предприниматели одного «подвида», я называю эту категорию делового сословия «думающими». Разговор крутился вокруг недальновидной политики государства и трудностях избранного нами, делового, пути в России. Под этот извечный вагонный разговор незаметно наступил вечер.
Сосед спросил меня и о писательском ремесле. Я рассказал о своём небольшом опыте, он очень внимательно слушал, а потом попросил что-нибудь почитать. Я дал ему пачку листов с рассказами, которые пишу для будущей своей книги, и стал укладываться спать. Время подошло уже к полуночи. Попутчик же включил свет над своей полкою-диваном и погрузился в чтение моих рассказов.
Утро порадовало солнечной осенней погодою с легкими облаками–перьями, небрежно раскиданными чьей-то рукою по всему небу. Тронутая увяданьем листва мелькавших за окном деревьев радовала глаз многообразием красок. В душу проникало чувство радостного томления, которое бывает только осенью. Столичная суетливость исчезла и хотелось медленно плыть вместе с облаками. Я поделился своими мыслями с соседом, и он согласился с таким простым и приятным ощущением.
Потом мы вкусно позавтракали и вновь стали лениво беседовать. Вдруг его голос стал серьёзен, попутчик устремил в меня уже твердый взгляд карих глаз. И заговорил, не останавливаясь:
— Знаешь, прочитал вчера твои рассказы, тронуло меня. В них жизнь, а не театр.
Я начал благодарить, но Юрий махнул рукой:
— Не перебивай, слушай, я расскажу тебе свою историю. Настоящую. Это произошло со мной не так уж давно. Событие изменило всю мою жизнь. Точнее, изменило восприятие всего окружающего. А жизнь осталась примерно той же. Мы жалуемся обычно на что-то: на событие, на поступок, на ситуацию. Но эти вещи нейтральны, поверь. Всё происходит у нас внутри, а любое событие не имеет обычно ни характера, ни вкуса. Но это я понял недавно.
Итак, вначале жизнь моя складывалась обыденно. Свой трудовой стаж после вуза я начал с простого сотрудника – тихо, спокойно, незамысловато. Мне ставили задачи, я их решал, набирался опыта как специалист. И вдруг, через четыре месяца, меня повышают, назначая начальником группы. Таким образом, в подчинении у меня оказалось четыре человека разного возраста. Для молодого специалиста это карьерный скачок о-го-го какой. Я взлетел выше своих сверстников! Но не зазнался, засучил рукава и начал работать.
Руководство группой оказалось сложной задачкой. Каждый день начинался, как подготовка к бою. Я защищался от нападения более опытных подчинённых, через силу доносил приказы, задачи, мы вежливо и с завидным постоянством конфликтовали, но результат выдавали.
В таком режиме я руководил группой полгода. Результаты меня уже не очень интересовали, внутреннее напряжение нарастало с такой силой и скоростью, что с трудом заставлял себя по утрам идти на работу. Подчинённые всё чаще показывали зубы, я чувствовал себя беспомощным волчонком в стае матёрых. Сил на защиту оставалось всё меньше. И я ничего лучшего не придумал, чтобы восстановить силы, заболел.
За эти полгода управления группой незаметно растаяли отношения с девушкой, да и с друзьями встречался нечасто, спорт забросил. Время на всё это было, а вот сил не хватало. Вечерами отлёживался, как раненный зверь, перед телевизором. Заметил это только во время болезни. Провалялся дома пару недель, и с настроением чернее тучи отправился в офис.
На пороге меня встретила радостная весть в образе Надюши-секретарши – меня снова повысили. Она вся светилась, сообщая мне новость, а я, как Штирлиц, подумал, « это конец». Но оказалось – это начало новой истории. Мне дали в управление отдел побольше, известный в компании как очень миролюбивый и эффективный. Это было сообщество трудоголиков во главе с моим будущим заместителем. Два года успешного руководства этим отделом заставили забыть предыдущий опыт, как страшный сон. Я расценивал первую свою неудачу в управлении как случайность. Теперь уже считал себя успешным руководителем, не придавая должного значения тому, что в основном отделом управляет мой зам. Жил в этой иллюзии много лет. На волне успеха понял, что уже вырос из компании, и создал свой бизнес.
Делом занялся с друзьями. Жизнь забила ключом, аж дух захватывало. Я вернулся к спорту, прыжкам с парашютом. Мы так здорово стартовали в бизнесе, что все достаточно быстро освоились как предприниматели, и мирно отделились друг от друга. Этот процесс разделения был лёгким и безболезненным. Каждого ждал свой успех.
В общем, мой успех меня не покинул, но после первой эйфории мои силы опять оказались на исходе. Я поднимаюсь в небо на самолёте, но прыжок не совершаю – испытываю вселенскую усталость старика, а мне всего сорок лет. Мирный процесс заработка денег постепенно превращался в «вечный бой» с сотрудниками.
Знаешь, такое чувство, будто меня убивали каждый день по несколько раз разные люди из моей же компании. Тарас Бульба наоборот: «Меня убивает то, что я породил». Люди достали.
Перед сном, в мрачном настроении, я пытался представить, как они отдыхают после рабочего дня. И мне пришёл в голову ужасный образ, что каждый из них по вечерам точит свой невидимый клинок, которым воспользуется утром в офисе. Прекрасные люди, великолепные специалисты, с завидной лёгкостью порождают конфликты, плетут клубок интриг между собой. Из кабинетов, порой, можно услышать оскорбления, после которых мне кто-нибудь бежит со слезами, кричит, требует. Ненавижу домогательства с просьбами о продвижении в должности, повышении зарплат. Всё происходит на повышенных тонах, со слезами и угрозами уйти.
Когда всё это превратилось в базар и бардак? Каким образом хорошее начинание измотало мне нервы? Военные действия внутри компании приняли катастрофический масштаб. Каждый пытался «порулить» и рассказать мне, как нужно управлять. С завидной регулярностью мне объясняли, кто у нас сволочь, и что я ещё большая сволочь потому, что держу таких сволочей, да ещё плачу им бешеную зарплату.
В один прекрасный день секретарь с нескрываемой усмешкой сообщила мне, что уже уборщица рвётся ко мне на приём выяснять со мной отношения, хочет рассказать, как всё нужно поправить. И я понял, что больше не могу! Сил нет. Я превращаюсь во Фреди Крюгера, мечтающего со всеми расквитаться. Сделать что-нибудь, чтобы не подходили близко.
Дошел до точки? Нет! Я её перешёл. Я был как бультерьер, у которого наливаются глаза кровью при виде людей. Ненависть уже плескалась в моих глазах. И ржавым гвоздём в башке сидит первый опыт управления. Понимаю, что всё началось ещё тогда. Но последующий успех вскружил мне голову, и теперь моя компания в сто пятьдесят человек выкручивает мне руки и ломает кости.
В этот костёр масло подлила моя любимая. Бывшая. Она мне измотала все нервы. А была таким лёгким мотыльком вначале. Любой наш нормальный разговор превращался в пытку для меня. Она всегда рисовалась золотцем, а я был князем, которого зря отмыли от грязи и пустили в высший свет. Я не оправдал надежд, во всём виноват. Каких надежд? В чём виноват? Не понимаю. Одни обвинения, ничего конкретного.
Представляешь, на работе напряг, сплошные гладиаторские бои. Приходишь домой, а там следующий этап. Никаких передышек, бейся. В общем, война везде. Я прикладывал огромные усилия, чтобы всем жилось мирно. Но ничего не получилось. Все, как белены объелись, наглеют, качают права, требуют.
