Том Уикер - На арене со львами
— …мой конкурент любит повторять, что, если вы его выберете, он будет голосовать за снижение налогов. Такими обещаниями, как говорил мой папаша, сыт не будешь, пока не опустишь в щелку монету.
Еще одно нововведение — раньше он никогда не поминал публично Старого Зубра.
— А по нынешним временам, так и целых две монеты. Во-первых, друзья, член сената Соединенных Штатов имеет не больше касательства к местным налогам, чем старая дворняга. А что до федеральных налогов, то моему конкуренту вообще невдомек, с какого бока их снижают, он и будет голосовать, как ему добрые люди подскажут…
Андерсон своевременно сделал паузу, и стало слышно, как по толпе пробежал хохоток — собравшиеся оценили прозрачный намек на то, что Джеймс Т. Джонсон, мягко выражаясь, не гигант мысли. Андерсон выждал, пока смех почти совсем стих, а потом продолжал в том же насмешливом топе:
— Это еще что, я вот слышал, мой конкурент даже разработал план, как одновременно поднять цены на сельскохозяйственные продукты и увеличить посевные площади. Так вот что я вам скажу, друзья, если он может это сделать, выберите его, выберите непременно, ведь тогда, значит, он маг и волшебник, он, глядишь, еще сделает так, чтоб его дружки-банкиры, которые финансируют избирательную кампанию и дергают его за веревочки, не срезали вам дотации, а? Но вы знаете, что он этого сделать не может, потому что он не маг и не волшебник.
Андерсон опять выдержал паузу, но на этот раз смеха почти не было, и Морган подумал, что Зеб Ванс, может быть, и плюет прямо на тротуар, зато умеет делать такие вещи получше, чем интеллигентный сын Старого Зубра.
— Никакой он не волшебник, а вот кто: обманщик, каких мало, разъезжает по всему штату и рассказывает басни, мозги туманит добрым людям, словно они все дураки и сами не понимают, что невозможно в одно и то же время и налоги понижать, и строить новые школы, дороги и больницы, а кто сулит это сделать, тому, наверно, просто голову солнцем напекло.
По толпе от кучки людей, вероятно, специально подсаженных Мэттом и местными организаторами, прокатилась короткая волна аплодисментов. Она тут же улеглась, а Андерсон — очертя голову, как показалось Моргану, — пустился во все тяжкие:
— Я вам скажу, что мой соперник реально может для вас сделать, объясню, чего он стоит. Он десять лет просидел в комиссии по строительству и содержанию автострад, мы это слышим каждый божий день в передачах по радио и телевидению, которые оплачивают его дружки-толстосумы. Как будто, если человек запустил у себя в штате все шоссе, чтобы потрафить миллионерам и скостить с них налоги, как будто этого достаточно для сенатора Соединенных Штатов, чтоб разбираться в международном положении, и в национальной экономике, и в таких вопросах, как атомная бомба и Советская Россия. Но пусть, ладно, будем считать, что он проработал много лет в комиссии по дорогам. Да только вот что, друзья,— тут Андерсон начал шарить у себя по карманам.— Сегодня перед выездом в Дентон я вдруг припомнил одну штуку, открываю вот этот старый дневник, его вел мой папаша, когда еще только делал в жизни первые шаги, и пожалуйста — вот оно!
Хант вытащил какие-то бумаги и не спеша их перебирал, причем весь изогнулся и заполнил балкон.
— Я сейчас прочту вам одну запись из дневника моего папаши, сделанную, когда он был еще совсем молод. Вот: «Десятого июня тысяча восемьсот девяносто первого года. Ездил поездом в Дентон навестить Розу». Вы только подумайте, друзья, сколько лет прошло с тех пор. Мисс Роза О'Нийл была потом первой женой Старого Зубра. «Ездил поездом в Дентон навестить Розу. Потом шел пешком до Красных Ключей, одиннадцать миль». Мисс Роза была из Красных Ключей. Среди вас, я уверен, многие знают эту семью, и сегодня еще немало молодцов О'Нийлов живет в Красных Ключах, все крепкий, надежный народ, и могу с гордостью сказать, что они, все как один, за меня. Дальше в дневнике сказано так: «…до Красных Ключей одиннадцать миль. Прошел за два часа тринадцать минут. Поспел к обеду…» Так черным по белому и написано рукой Старого Зубра, и могу засвидетельствовать, что два часа тринадцать минут — неплохое время, тем более в июльскую жару да еще по грунтовому проселку, какие у них там были в девяносто первом-то году. И знаете что, друзья.— Собравшиеся развесили уши, и Хант опять сделал паузу, на этот раз очень эффектную, потом обвел всех глазами, выпрямился, расправил плечи.— Там и по сей день та же самая дорога, грунтовой проселок от Дентона до Красных Ключей; та же самая, что была, когда Старый Зубр прошел ее ровно за два часа тринадцать минут. Ее и поныне не замостили. И это все, что сделал для здешнего народа мой конкурент, взял да подсыпал чуть-чуть гравия на старую грунтовую дорогу, которая была здесь испокон веков, и ровно столько же сделает он для вас и в сенате Соединенных Штатов. Старина Гравий Джонсон — пошлите его в Вашингтон да еще приплатите, все равно толку не будет.
Последние слова Андерсон выкрикнул во весь голос, и они перекрыли хохот толпы, которая наконец-то развеселилась вовсю, а когда он смолк на минуту, раздались торопливые аплодисменты и несколько человек — не из подсаженных Мэттом — даже вскочили со скамеек.
— Мало того,— залихватски продолжал Андерсон, совершенно освоившись со своей новой манерой,— мало того, держу пари, что здесь, на площади, не найдется сегодня, это через столько-то лет, ни одного человека, будь то мужчина, мальчишка или женщина, который сумел бы пройти завтра утром до Красных Ключей и перекрыть время Старого Зубра. Потому что, я сам лично проверял, дорога эта стала еще хуже, чем была в тысяча восемьсот девяносто первом году. А кто не верит, что старина Гравий Джонсон довел до такого состояния дороги в штате, пусть обует завтра башмаки покрепче и начинает от бензоколонки; кто доберется до перекрестка Красные Ключи меньше чем за два часа тринадцать минут, получит от меня в награду призового бычка с лучших пастбищ Старого Зубра.
— А сами-то вы пойдете? — выкрикнул кто-то из-за статуи.
Как Морган узнал впоследствии, у Мэтта там был свой человек, который должен был крикнуть эти слова, но не успел, ого опередил один из присутствующих — действительность превзошла ухищрения искусства.
— Я тоже! — отозвался Андерсон.— Я, может, еще позвоню Старине Гравию, уломаю его пойти с нами.
На следующий день по старой пыльной грунтовой дорого, возглавляемая долговязым Хантом Андерсоном, двинулась колонна из четырнадцати мужчин' — ' мальчишки были в школе,— двух женщин и примерно такого же количества фотографов и репортеров, своевременно предупрежденных Мэттом Грантом, и протопала одиннадцать миль мимо истощенных пашен и сосновых рощ до забытого богом и людьми селения Красные Ключи, где, может быть, и жило немало молодцов О'Нийлов, которые как один за Андерсона, но не видно было ни души и только два полуразрушенных приземистых фермерских дома с сараями чернели в отдалении на фоне зеленой стены леса.
На самом перекрестке торчал дощатый «универсальный» магазин на кирпичных опорах, некогда выкрашенный серебряной краской и весь увешанный жестяными вывесками. В нем хозяйничала одна древняя особа дамского пола в выцветшем ситцевом одеянии, которая ничуть не обрадовалась, а растерялась, когда ее прилавок обступила целая толпа незнакомых мужчин, требовавших пива и лимонада. Позднее андерсоновский выборный комитет открыл через дорогу закусочную, приносившую кое-какие доходы и ей, но сама старуха, хоть принадлежала к числу «молодцов О'Нийлов», так до конца и оставалась сторонницей Гравия Джонсона.
Из первой команды пешеходов, которую вел сам Хант, рекорд Старого Зубра побил только один человек — бывший почтальон, бойкий старичок, косой на один глаз. Морган приковылял последним и был зол, как черт. Вечером пошла вторая команда, составленная из мальчишек школьников, и на этот раз бычков выиграли двое.
Так начались «Андерсоновские хождения за тельцом», как окрестили эту деятельность «Кэпитал таймс» и другие газеты. Участники съезжались со всего штата — сначала их собирал «Андерсоновский комитет», потом они потянулись сами: и ради превосходных бычков, которых раздавал Андерсон, и в целях рекламы, и чтобы получить коммерческую поддержку сторонников Андерсона, и еще, безусловно, потому, что человек вообще любит покрасоваться и показать себя. На третий день одна из новых телевизионных студий штата выслала на место автобус с телеаппаратуры, и это еще больше повысило популярность «хождений за тельцом»: каждый надеялся, что телевидение приедет опять и покажет его, если он будет победителем и получит бычка. Когда же в состязаниях в третий раз принял участие сам Хант Андерсон, его снимала федеральная кинохроника, и он, перекрыв время Старого Зубра на точно рассчитанные тридцать секунд, заявил, что не может, правда, сам себя наградить своим же собственным бычком, зато пошлет цыпленка в подарок Гравию Джонсону (а тот упорно не замечал происходящего).
