А.Н. Янушкевич - Начало Ливонской войны 1558-1570 гг. и столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского государства
Внимательное прочтение документальных текстов не оставляет сомнения в том, что на формирование внешней политики Московского государства в 1559 г. большее влияние оказывали причины идеологического свойства, чем прагматическое комбинирование в рамках реалий международных отношений. Иван IV чувствовал себя ответственным за исполнение миссии освобождения христиан от мусульманского притеснения. Знаки с небес уверяли царя в этом еще больше. Так, «видение» святого Николая-чудотворца в январе 1559 г. и последовавшее вслед за ним отступление крымского войска с московской территории (вскоре после получения сведений о присутствии Ивана IV в Москве, а не в Ливонии) связывались в единую логическую цепочку53. В Москве, наверное, в тот момент не ожидали набега крымских татар, поэтому во внезапном отходе неприятеля виделся результат заступничества небесных сил. Очевидно, это событие было рассмотрено в Москве как своеобразный символ, подтверждающий правильность активной антикрымской политики.
Погоня за крымскими татарами хоть и не принесла результатов, но выявила, что противник отступал в большой спешке. Пленные сообщили, что Крым не владеет достаточными силами для отпора внешним ударам. В Москве посчитали, что созрело время для решающего удара по ненавистному Крымскому ханству. На Крым были отправлены с войсками Д. Вишневецкий и Д. Адашев. Московское руководство даже не дождалось приезда литовских послов, чтобы выяснить, с чем они едут. Вероятно, в Кремле по-прежнему были уверены, что Вильно не откажется от идеи уничтожения «крымского гнезда».
Однако в марте 1559 г., во время переговоров с литовскими и датскими послами, оказалось, что расклад, сделанный в Кремле, несостоятелен. Литвины не только поставили невыполнимые условия для заключения антимусульманского союза, но и подняли «ливонский вопрос». Датские послы, прибывшие в Москву в марте 1559 г., выступили посредниками в этом деле54.
В Москве должны были понять, что ливонская проблема волнует не только ее, но и ближайших соседей. Оказавшись в новом для себя положении, московиты согласились принять предложение датчан, заключавшееся в следующем: царь останавливает войну на краткий срок, а в это время в Москву приедет магистр Ливонского ордена либо его доверенные лица с необходимыми полномочиями для признания своей «вины». При этом датчане являются гарантами приезда ливонцев. Заметим, что никакого официального перемирия с Ливонией не было заключено, как об этом часто повторяется в советских и новейших российских научных работах.
Любопытно, что предоставление перемирия ливонцам произошло уже после отъезда литовского посольства. Получается, что в Москве не учитывали возможность юридического подчинения Ливонии Литве.
Как-то не увязывается это «перемирие» с суждением, согласно которому оно было дано ливонцам в связи с обращением московитов к радикальному решению крымской проблемы. Отправление войска против Крымского ханства произошло в феврале 1559 г., когда еще не было отправлено назад посольство ВКЛ, а датские послы не прибыли в Москву. Заметим, о приезде датчан в Москве знали уже 29 января 1559 г.55. Почему в Москве решили воевать против Крымского ханства, не выслушав их предложений? Мыслится единственный ответ — там не осознавали, что ливонский конфликт постепенно перерастает в широкомасштабную войну с вмешательством третьих сторон. С прежним упрямством и упорством московские политики стремились покончить с крымской проблемой.
Уместным будет указать, что в начале 1560 г. московиты снова отказались от предложения крымского хана о примирении, заявив: «Толко царь (крымский хан. —А. Я.) оставит безлепицу, и будет чему верити (!), и царь и велики князь с ним помирится»56. Вскоре против Крымского ханства были возобновлены военные действия — заметим, в условиях непосредственного вмешательства Литвы в ливонский конфликт. Только 16 декабря 1561г. московское руководство высказало намерение пойти на примирение с южным соседом, выслав соответствующую царскую грамоту 57.
В историографии принято считать, что в решении остановить военные акции в Ливонии проявилась борьба различных политических группировок и внешнеполитических концепций58. Возможно, что это действительно так, но в любом случае московское руководство было недальновидно в своем решении. Это еще раз показало, насколько нездраво в Москве оценивали международную ситуацию вокруг Ливонии. Стремясь к ее подчинению, военные действия в первые годы Ливонской войны рассматривались как средство своеобразного дипломатического давления с целью принудить ливонское руководство признать московские правила двусторонних отношений.
После приезда В. Тышкевича в Москве начались предприниматься меры для выяснения действительных намерений своего западного соседа относительно Ливонии. В ВКЛ летом 1559 г. было отправлено посольство Романа Пивова. Оно имело, судя по его «наказной памяти», явные разведывательные цели. Московского царя интересовала внутриполитическая ситуация в соседней стране, и в особенности — намерения ВКЛ по отношению к Ливонии. Хорошо видно, что в Москве были обеспокоены отказом ВКЛ от антикрымского союза и требованием остановить войну в Ливонии.
Руководство ВКЛ оказало Р. Пивову крайне холодный прием. Московскому посольству не давали продовольствия, господарь не позвал посла на торжественный обед, привезенные подарки были возвращены назад. За три недели, проведенные в Вильно, московитов не выпускали за стены посольского двора. 31 июля 1559 г. Сигизмунд Август выдал московскому послу грамоту, давая тем самым понять, что его миссия завершена. Таким образом, поставленных задач это посольство не выполнило59.
Для московского правительства такой результат посольства был в определенной степени неожиданным. Делалось очевидным, что позиция литвинов является твердой и просто так они от Ливонии не отступятся. Заметим, что резкое обхождение с московским посольством состоялось незадолго до начала вального сейма ВКЛ. На наш взгляд, именно летом 1559 г. было принято окончательное решение активизировать политику в Ливонии. Холодный прием московского посольства стал тому прологом.
Приостановление в марте 1559 г. военных акций Московского государства в Ливонии дало ливонцам необходимое время для поиска внешней помощи. В Вильно решили изменить свое отношение к отчаянным просьбам ливонского руководства о помощи, учтя урегулирование своих отношений с Крымским ханством. Однако перед Великим княжеством стояли серьезные внутренние проблемы. Вмешательство в ливонский конфликт угрожало войной с Московией и требовало значительных военных и финансово-материальных ресурсов. Также важно было знать мнение шляхетской общественности о перспективах участия BKJ1 в борьбе за прибалтийские территории.
Для принятия решения в апреле 1559 г. Сигизмунд Август снова советуется с радными панами BKJI. Он сообщает, что орденский магистр соглашается передать под власть BKJI четыре замка на московской границе. Господарь просит взвесить все «за» и «против», так как вмешательство в ливонские дела может спровоцировать войну с Московией Беспокоясь за состояние казны, Сигизмунд Август в то же время основывается на мысли, что если сейчас княжество будет равнодушно наблюдать за событиями в Ливонии, то после окончания перемирия в 1562 г. Московия может ударить с северной стороны, воспользовавшись удобным ливонским плацдармом61. В этих обстоятельствах ввязывание в ливонский конфликт было предрешенным. Господарь требовал обсудить, как лучше обеспечить оборону Полоцка и Витебска — важнейших стратегических пунктов на северо-востоке ВКЛ, и ускорить выплату чрезвычайных налогов, которые надлежащим образом еще не были собраны.
Окончательно дело участия ВКЛ в Ливонской войне сдвинулось с места в августе 1559 г. На вмешательство в ливонский конфликт было получено согласие вального сейма ВКЛ. Он целиком поддержал инициативу правительства, согласившись на сбор новых земских налогов. Энтузиазм шляхты был вызван прежде всего возможностями приобретения новых земельных владений в Ливонии62. На сейме также было выражено согласие на участие шляхты в военных походах для защиты Ливонии. Таким образом, литовская шляхта позитивно оценила инициативы руководства страны.
Летом 1559 г. Вильно посетил магистр Ливонского ордена Готард Кеттлер. Результатом этого визита стало заключение 31 августа 1559 г. договора, по которому территория Ливонского ордена переходила под личную защиту Сигизмунда Августа. Литвины обязывались оборонять Ливонию от нападений московского неприятеля и отобрать захваченные им ливонские земли на северо-востоке страны. Взамен они получали в качестве залога юго-восточную часть территории Ливонии с замками Бовска, Розитен, Люцен, Динабург и Зельбург. После окончания войны орден имел право выкупить эти земли за большую денежную сумму. До окончания срока московско-ливонского перемирия в октябре 1559 г. литвины должны были выслать в Москву посольство с уведомлением о переходе Ливонии под протекторат ВКЛ и требованием прекратить военные действия. В этот же срок в переданных замках должны были разместиться литовские гарнизоны. Определение границ между BKJT и Ливонией откладывалось до окончания войны. На таких же условиях через две недели к Виленскому договору присоединился рижский архиепископ Вильгельм, отдав в качестве залога замки Мариенгаузен и Леневард, а также дворы Лобань и Бирзен63.
