Бранко Миленкович - Продается Таня. 20 лет (Ispovest iz harema)
Скоро подъехал Сафет. Мы попрощались с врачом и вышли из больницы. В машине опять сидели двое охранников, и, чтобы не вызвать их подозрений, Сафет обращался со мной нарочито казенным тоном. Он привез меня в квартиру и обещал вечером опять прийти. Не прошло и получаса после его ухода, как в дверь позвонили. Когда я открыла, передо мной стоял один из телохранителей Исмара.
– Пожалуйста, подготовьтесь к выходу – мы едем к господину Исмару, – сказал он мне.
– Что-то случилось? Я была в больнице, вы знаете, и еще не до конца выздоровела. Это правда что-то срочное? – пыталась я найти доводы, чтобы не уходить, а заодно и подчеркнуть еще раз свое «плохое самочувствие».
– Я вас понимаю, но у меня четкие указания – отвезти вас к Исмару. Пожалуйста, не создавайте трудностей себе и мне. Подготовьтесь, у вас есть десять минут. Я подожду в коридоре, и мы поедем к господину Исмару, в его офис.
Молодой человек, телохранитель, был непреклонен, спорить с ним – все равно что плевать против ветра. Я закрыла дверь и попросила его подождать. Я надену свое «неудачное» платье, в котором, я точно знаю, выгляжу неуклюже, оно плохо на мне сидит. Меня все больше тревожила внезапность этого визита. Что это может означать? Может, Исмар что-то подозревает – почему он зовет меня сразу, как только я вернулась из больницы? Знает ли он вообще, что я там была? Больше вопросов, чем ответов, но у меня не было времени на размышления. Я оделась, слегка накрасилась и вышла. В больших пробках автомобиль двигался по улицам Стамбула со скоростью пешехода.
Я несколько минут ждала у двери кабинета, а затем один из людей Исмара дал мне знак войти и открыл дверь. В глубине комнаты за столом сидел Исмар и разговаривал по телефону. Он вальяжно развалился в своем кресле. Я задержалась, чтобы закрыть за собой дверь, он продолжал говорить, даже не посмотрев в мою сторону, как будто я пустое место. Так продолжалось почти десять минут. Мне, естественно, даже не пришло в голову протестовать. Я все так же стояла у входа и ждала. Наконец он положил трубку, все еще не обращая на меня внимания.
– Что сказал врач? – в конце концов проговорил Исмар.
– Анализы не идеальные. Обычно когда обращаешься к врачу, значит, уже что-то не в порядке, – ответила я.
– Какие же результаты?
– Я в этом не разбираюсь, но мне сказали, что у меня очень плохой анализ крови, и из-за этого я время от времени теряю сознание и чувствую слабость.
– Тебе только это сказали? – продолжал спрашивать Исмар, все время смотря в окно.
– Да, только это. А что, есть что-то, о чем я не знаю? – спросила я, немного встревожившись.
– Дорогая, когда мне передали, что ты без сознания, я подумал, что ты блефуешь, что-то изображаешь, пытаешься провести меня, но Сафет прислал мне результаты обследования. Ты ведь знаешь Сафета?
– Да,
– Ну так вот, эти результаты показывают, что, несмотря на твой великолепный внешний вид, со здоровьем у тебя не все в порядке. У тебя и правда плохой анализ крови, но кроме этого есть и еще кое-что, чего тебе не сказали. У тебя, детка, обнаружена эпилепсия легкой степени, и это меня сейчас беспокоит больше всего. Я в курсе, что такое эпилепсия, она в этих местах очень часто встречается, где-то ее считают болезнью, но это меня не касается. Ты теперь одна из моих проблем. Я заплатил немаленькую сумму за тебя – здоровую и красивую девушку. А сейчас оказывается, у тебя есть красота, но не здоровье.
В первый момент я была ошеломлена: а вдруг Сафет и тот врач не сказали мне всю правду? Но сразу успокоилась, поняв, что Исмар клюнул на ложный диагноз и поверил в сказку о моей болезни и обмороке. Как будто я в этот момент забыла о своем обмороке и о том, что все это была наша с Сафетом инсценировка, включая и вызов «скорой», когда мне труднее всего было сохранять видимость обморока, держать глаза закрытыми во время всего пути до больницы. Мне надо было опять вжиться в образ, прямо тут, перед Исмаром. Я подошла к креслу и свалилась в него, вся обмякла, как будто без сил, не зная, как реагировать, пораженная страшным известием.
– Понимаю, это неприятное известие для тебя, но не надо слишком отчаиваться. Это болезнь, но с ней живут и до ста лет. Что касается наших отношений, я еще ничего не решил, а пока я не решу, мы не будем встречаться. Не теряй присутствия духа. Я тебе позвоню, – сказал Исмар и позвал своих охранников, чтобы они проводили меня к выходу.
Конечно, мне следовало изображать шок от новости, которую мне сообщили. Думаю, у меня очень убедительно получалось, потому что те два охранника вели себя со мной сверхделикатно и внимательно. Они отвезли меня в квартиру, к моему облегчению, а как только я повернула ключ в замке, бросилась на кровать, накрыла голову подушкой и закричала от радости.
Через час после ужина послышался звонок в дверь. Это был Сафет. Он официально поздоровался и вошел. Краем глаза я увидела охранника, развалившегося в кресле и дремавшего. Я сразу же рассказала Сафету о разговоре с Исмаром, и он довольно потер руки. Сафет сказал, что они с доктором придумали сначала другой «диагноз» для меня, но в самом конце им пришла в голову мысль об эпилепсии. Это такая болезнь, которую легко научиться симулировать, и трудно выявить, на самом ли деле речь идет об эпилепсии или это блеф, потому что припадки не имеют никаких предвестников, симптомов и периодичности.
– С этим все в порядке. А теперь давай подумаем о плане бегства. Я условно поделил план побега на четыре фазы. Вот какие: первая фаза уже завершена – ты уже считаешься «больной», теперь Исмар не будет обращать на тебя особого внимания, не будет тебя домогаться. Вторая фаза – выбраться из Турции, третья – попасть в Болгарию, четвертая фаза – перебраться через Болгарию в Сербию, – заключил Сафет.
Мы долго разговаривали о том, как можно выбраться из Турции. С помощью Сафета, конечно. Я поняла, что этот человек полон решимости любой ценой вытащить меня из рабства. Четыре года я не видела ни маму, ни папу, и теперь ощутила нечто похожее на тоску по родителям. В Сафете я увидела своего отца, человека, который бы заботился обо мне, боролся за меня. Я вновь почувствовала, что не одна, и это придало мне огромную силу. Смелость и решительность снова вернулись ко мне.
Все, о чем говорил Сафет, было так или иначе связано с побегом. Я поняла, что от меня ничего не зависит, он сам продумал план, ему нужно было лишь мое согласие. Когда мы дошли до обсуждения в подробностях того, как я буду пересекать болгарско-сербскую границу, и моего въезда в Югославию, меня охватило волнение, хотя до этого было еще очень далеко.
У меня слезы наворачивались на глаза. Сафет обещал, что скоро опять даст возможность позвонить родителям, а перед тем как выйти, спросил, не нужно ли мне еще чего-нибудь.
– Ничего, Сафет, спасибо вам за все, что вы уже для меня сделали, мне ничего не нужно, кроме возвращения домой, – ответила я.
После обеда один из охранников Исмара пришел ко мне и сказал, чтобы я подготовилась к встрече с хозяином. Через десять минут я была готова, мы вышли и довольно легко проскочили городские пробки. Мне сказали подождать в приемной у входа в кабинет Исмара. Я ждала около получаса, а потом почувствовала какую-то нервозность и суетливость, исходившую от охранников Исмара. Телефоны трезвонили, двое из них часто входили в кабинет хозяина и еще стремительней выходили с какими-то бумагами в руках. Его самого я не видела, я сидела в кресле, которое находилось справа от двери, и оттуда кабинет не просматривался.
Происходило что-то странное. Вдруг появился Исмар. Он посмотрел на меня и сказал, чтобы я его еще подождала, он, мол, скоро вернется. Потом все ушли, только один молодой парень остался смотреть за мной. Тишина, которая наполнила комнату, успокоила меня, я молчала и смотрела в одну точку. Я старалась отключиться от происходящего вокруг. Это продолжалось, наверное, минут пятнадцать, а потом в дверях появилась секретарша Исмара, которая сидела в комнате, ближайшей от лифта.
– Может, вам сварить кофе? Или еще чего-нибудь выпить? – спросила она, и меня это немного удивило. Эта женщина была старше меня, может быть, лет на пятнадцать, и обычно, когда я приходила в кабинет Исмара, по выражению ее лица можно было судить, что ко мне она относится в высшей степени холодно и неприязненно.
– Да, пожалуйста, кофе и сок, – попросила я. Она кивнула и закрыла дверь. Спустя какое-то
время она появилась опять и сказала что-то по-турецки тому молодому охраннику. Он, ни слова не говоря, поднялся и вышел в коридор, а секретарша сказала мне, чтобы я перешла в ее комнату, где меня ждали мои кофе и сок.
Я села в кресло, которое стояло между окном и дверью. Эта женщина положила голову на скрещенные руки и смотрела прямо на меня. Мне было немного не по себе. Я отвела взгляд в сторону и собралась было выпить сока, когда услышала ее слова:
