Наталия Сухинина - Где живут счастливые?
Полгода жила без вестей из Петербурга. А потом получила письмо да и ахнула: «Всё произошло так неожиданно. Приехала Катя; я увидел ее в нашем училище, с мешками под глазами, зарёванную. Оказывается, когда она после помолвки уехала к себе за Украину, Андрей загулял, стал выпивать, А она вышивала ему всё это время свадебную сорочку. так у них Украине принято. Он же написал, что передумал жениться, что поспешил, что в ближайшее время семьей обзаводиться не собирается. Катя очень несчастна. Представляете, я заехал на секунду в училище за зачеткой, а она на секунду (!) зашла на кафедру иконописи, и мы встретились на лестнице! Она спускалась, я поднимался. Потом мы долго сил ели в сквере, и я признался ей, что был очень огорчён её помолвкой с Андреем, но в то же время порадовался их будущему счастью. А она призналась мне, что когда впервые попала в наш дом, ей было так хорошо и спокойно, что она подумала: вот такой дом я хотела бы иметь для своей семьи! У нас действительно удивительный дом. Отец с мамой за тридцать лет жизни не повысили друг на друга голос. Их брак венчан, мы ходим в храм и без этого не представляем себе нашей жизни. А ещё Катя призналась мне. что, когда увидела меня первый раз, сердце её дрогнуло. Она почувствовала во мне близкого человека, но встреча с Андреем всё изменила, Я впервые пришёл домой заполночь, мы никак не могли наговориться. Катя плакала, и я успокаивал её как мог. До утра я рассказывал родителям про Катю. Мама сказала: «Артём, ты должен её спасти. Ей сейчас очень плохо, может быть это и есть твоя судьба? » Папа пока молчит. Послезавтра Катя с Андреем вновь едут к старцу. Андрей будет просить его освободить от обещания жениться на Кате. На этом настояла сама Катя. Она сказала, что благословение старца нарушать нельзя, надо обязательно поехать и всё рассказать. А вот уж когда они возвратятся, мы сможем с Катей обвенчаться. Это такая радость для меня и для Кати тоже...»
Вот уж действительно чудеса. Пути Господни... Как постичь нам их смысл, как научиться не удивляться немыслимым тропам мудрого Поводыря. Я много думала об Артёме. А ещё он просил молитв, и я добросовестно вставала перед образами, прося о двух чистых сердцах, которым так нелегко постичь тяготы мира, но которые даже в этих тяготах стараются оставаться достойными людьми, православными христианами. Артём прислал мне Катину фотокарточку; и глянули на меня с фото пытливые серые глаза строгой девочки в тёмном платье с кружевным воротничком. Я полюбила её сразу же. И, поставив мысленно рядом с Артемом, поняла, что эти два молодых и зрелых человека всё-таки отыскали друг друга в житейском, бурлящем страстями море и что у них впереди счастливый брак, совет да любовь.
И - ошиблась. Старец не благословил брак Артёма и Кати, а оставил в силе своё прежнее благословение. Мой полёт мысли, моя логика, мои аргументы в пользу увиденного мною Божьего Промысла потерпели полное фиаско. Поспешное сердце мгновенно возроптало и на этот раз. Почему? Почему не угодно Господу соединение двух любящих сердец? Какие аргументы в пользу старческого благословения отыскать в себе? Я читала письмо от Артема, было оно длинным и обстоятельным, видимо, потребность проговорить все ещё раз была продиктована потребностью ещё раз во всем разобраться. Старец оставил в силе свое благословение на брак Андрея и Кати. И для меня, и для Кати, и для Андрея это было полной неожиданностью. - писал Артем. — Ведь мы все так хорошо рассчитали, никто из нас не сомневался, что всё и произойдет по расчётам, и вдруг— Катя позвонила, и мы опять встретились с ней в том же сквере. Но она пришла с Андреем, не хотела встречаться со мной в тайне от будущего мужа. Она объявила, что не может нарушить старческого благословения и будет женой Андрея. Андрей очень нервничал, больше молчал, но потом сказал мне. что очень виноват перед Катей и что сделает всё возможное, дабы ей с ним счастливо жилось. Он сказал, что повторное благословение старца на брак с Катей было для него громом среди ясного неба, но в то же время он уже сто раз пожалел о наломанных им дровах, и что эта история лишний раз показала ему, какое же это сокровище, помолвленная с ним Катя. А я, я сдерживал слезы и сжимал незаметно кулаки, чтобы не расплакаться навзрыд в их присутствии. Но я мужчина. А слёзы мужчины - его глубокая тайна. Так говорит мне всегда отец. А ещё отец сказал, что старец ошибаться не может. К нему едут со всей России не просто так, а уповая на его жизненный и духовный опыт, его молитвенную поддержку и мудрость. И что обсуждать благословение старца грешно, недопустимо. А мама, моя замечательная мама, сказала: «Артём, порадуйся за Андрея, ведь только такая жена как Катя поможет ему избавиться от накопленных им грехов. Этот крест, видимо, ей по силам. А за крест, принимаемый без ропота, Господь вознаграждает очень щедро». Я понял маму, она говорила и обо мне, о том, чтобы я не роптал. Стараюсь. Ни разу не было у меня недоверия к старцу. Я много слышал о нём, у меня есть его книги, проповеди. Его сердце очень зорко, молитва сильна, ум сосредоточен. Значит, так надо. Ему виднее. Только не думайте, что мне легко. Я не смогу пойти на их венчание с подарком и цветами, это выше моих сил. Пока...»
Вот уже четыре месяца нет мне никаких вестей из Петербурга. Думаю, всё сложилось так, как благословил старец. Катя и Андрей обвенчались, а Артём потихонечку приходит в себя после перенесённых им испытаний. Но никогда не повернётся у меня язык назвать эту коллизию любовным треугольником. Мелко- чувствием веет от этой фразы, она неуместна здесь как... флейтист у весёлой булочной. Но неуместность понятий, слов, дел, флейтиста - реалии нашего времени. Вот и я услышала:
— Чушь, Наталья, глупая история. Взяли и своими руками спугнули от себя птицу счастья. За счастье бороться надо, разве ты этого не знаешь?
Знаю. Но если вспомним мы каждый свою жизнь, то самое трудное в ней было не трясти кулаками в поисках справедливости, а смириться, не обозлиться, простить. А поражение с привкусом победы - это тоже победа. Побед этих у нас не так иного. Но душа- христианка жаждет их, и Господь посылает их только достойным. Мы ругаем молодежь не оттого, что она так плоха, а потому, что в ругани этой тщеславимся собственными достоинствами, подчас дутыми, подчас изобретёнными лукавым сердцем. Молодые люди в этой непридуманной истории устыдили нас. Они оказались мудрее и сильнее. И — жертвеннее. Каждый из трех принёс свою жертву на алтарь вечной жизни во имя Христа. Артём не позволил душе обозлиться. Его победа — мир в душе, бесценное сокровище редчайшей пробы. Катя не позволила себе пойти на поводу нарисованных миражей, а вернулась туда, куда поставлена была Господом по благословению старца жизни святой и мудрой. Андрей обрёл покаянное сердце, готовое трудиться и плакать...
...А у весёлой булочной флейтист в очках выводит свою грустную мелодию. Студенты жуют и нахваливают пирожки, бросая в отстранённую сумку необременительную лепту. Флейтист нелеп, но упорен, у него своё понятие борьбы. Ему важно, чтобы его слышали, чтобы рассмотрели под худосочной берёзой. И заглянули в его близорукие, но счастливые глаза.
СНЕГУРОЧКА ДЛЯ ЗЭКОВ
И вот наступал он, этот желанный день: её одевали в воздушное с блёстками платье, вплетали в косы по большому банту, на ноги - скрипучие лёгонькие сапожки. Она пряталась за ёлкой, маленькая девочка-Снегурочка, начитавшаяся и наслушавшаяся сказок про красоту неописуемую принцесс, королев, волшебниц. Ждала ответственный и прекрасный момент своего выхода.
- Кто на праздник к нам пришёл!
Пошла. Тихонечко, грациозно, переставляя ноги в белых сапожках, тряхнув кудряшками, в тёмное пятно зала, выхваченное ёлочным многоцветьем. Пошла... Праздник! Новый год! Светлое томление. И вот уже вдохнула устоявшийся запах гуталина, и вот уже бритые затылки обступили частоколом крошечную потешную девочку, маленькую красавицу из забытой детской книжки.
С тех пор многое подзабыла она в том новогоднем сценарии. Но густой запах гуталина, впечатанный в её осязание, стал символом Нового года, её праздника. И праздника тех, для кого вступала она в этот искрящийся прогуталиненный круг. Уголовников, малолетних правонарушителей. Зэков.
Здесь, в продуваемых ветром степях, где небольшая, но на «безрыбье» значительная гора милостиво разрешила окружить себя маленькому посёлку, обосновалась колония. Колючая проволока, вышки, серые однообразные корпуса. Зона. А за зоной — свобода. Клочок земли, по которому мелкой рябью дома сотрудников. Этот кусочек «свободы» густо населён. Колония большая, а поселок на отшибе, поэтому все здесь родившиеся и выросшие приобретают эту свободу себе в наследство. И Лариса Ивановна Соколова ее приобрела. И хоть грезила сказками, принцами да хрустальными башмачками, жизнь спокойно и бесстрастно подвела её к единственному решению - остаться здесь, чтобы жить, выучиться, выйти замуж, родить дочку. Каждое утро - скрип глухих засовов, пропуск в окошечко. В зону - из зоны. С работы - на работу. Будни, будни, праздник - как спичкой чиркнули, опять будни...
