Alphard Македонская) - Неделя — и ты моя
Единственной отличительной чертой, которая не могла не радовать уставшую душу девушки, здесь было небо. Из-за отсутствия больших деревьев взгляд человека стремился охватить все небо, так как в этом районе оно казалось огромным, но так же недосягаемым, как и в центре города.
Карина запрокинула голову и стала смотреть вверх. Бело-серое небо, чуть изменяясь и одновременно с этим двигаясь в сторону, казалось бесконечным и безрадостным. Если бы можно было превратить все уставшее отчаяние в небо, оно было бы таким.
Будь сейчас рядом с синеглазой Катя, то она бы обязательно сказала в ответ на Каринину мысль, что небо не всегда бывает таким грустным, не всегда бывает серым или белым. Иногда оно бывает и голубым, и на нем светит солнце, которое дает надежду на лучшее и разгоняет отчаяние. Но Кати рядом не было. И никто не сказал Карине о солнце.
Вмиг скривившись, синеглазая взялась за голову. Озябшие пальцы резко схватились за мокрые волосы. Согнувшись чуть ли не пополам, Карина тихо застонала от боли. Пульсация в голове с каждой секундой все усиливалась и норовила разорвать девушку изнутри. Синеглазая хотела закричать от боли — говорят, когда кричишь, боль немного стихает, — но даже тот факт, что рядом никого не было, не позволил девушке показать свою слабость. Прикусив губу, Карина закрыла глаза и просто стала ждать, когда боль отступит.
Но боль не отступила ни через минуту, ни через пять. Когда прошло минут семь, девушка потеряла счет времени и просто ждала, пока все закончится. Как закончится — это уже другой вопрос, лишь бы быстрее.
В кармане куртки завибрировал мобильник. Карина из принципа не включала звук на мобильнике после случая, когда от писклявой мелодии у нее чуть не лопнули барабанные перепонки. Кто-то трезвонил еще раз десять и только на одиннадцатый понял, что трубку пока никто не возьмет.
Каким-то чудом Кара дошла до мокрой и дряхлой лавочки, у которой был такой вид, словно если на нее сядешь, то она превратится в труху. Однако Карине в тот момент было все равно. Кинув куртку на лавку, синеглазая медленно, морщась, словно каждое движение сковывала боль, присела. Шаловливый ветерок не заставил себя ждать и тотчас же устремился к девушке: на ней всего-то была рубашка с коротким рукавом. Холодными пальцами щекоча локти, ладони и вообще все открытые места, ветер не мог понять, почему Карина не ежится зябко или не стучит зубами от холода. Наоборот, девушка была благодарна прохладным порывам, так как ее бросило в жар.
Спустя время, боль отступила, но Карина еще долго сидела в неподвижной позе, уткнувшись лицом в ладони и лежа на собственных коленях. Повечерело, когда девушка постепенно вернулась в реальность, и ей стало жутко холодно. Накинув на себя куртку и вполголоса ругая себя за то, что она не надела теплый свитер, Кара быстро зашагала в реальность. За те два часа, что она размышляла, «гуляла» и терпела головную боль, она еще и успешно отлынивала от работы и теперь, взяв ноги в руки, ей пришлось работать в ускоренном режиме.
Вновь зазвонил телефон. Карина быстро достала его из кармана, параллельно вспомнив, что кто-то пытался дозвониться до нее, пока она тщетно пыталась сопротивляться боли. Звонил Вася. Нажав на клавишу «Принять», девушка сразу заговорила:
— Прости, пожалуйста, не было возможности поднять трубку.
— А… — парень, который сразу же хотел спросить, все ли в порядке с Кариной, не попала ли она к маньякам, почему так долго не брала трубку. Но только и смог выдавить пару звуков, так как девушка успела его опередить и сама уже все сказала.
— Я только закончу работу, и сразу пойдем, — Кара устало улыбнулась, прикидывая в уме, сколько еще заказов ей предстоит доставить.
— Д-да, конечно… А это… Ну… До семи уп-правишься? — с искренней надеждой в голосе спросил Вася. — То есть я не давлю на тебя, я просто спрашиваю, можешь ли ты ну…
— Я постараюсь.
— Х-хорошо!
— Тогда пока.
— С-счастливо! — крикнул парень. Повесить трубку сразу у него не получилось, и Карина успела услышать какой-то неожиданный крик, звук удара о твердую поверхность, а потом пошли гудки.
Понадеявшись на то, что Вася нигде не убился и никого не убил, девушка продолжила свой путь.
«Головные боли становятся все чаще и протекают дольше… Недолго мне осталось, — невесело усмехнулась Туман. — Ни цитрамон, ни парацетамол тут явно не помогут. Ну что, Карина, рада ли ты, что проснулась в этом чертовом мире? Не лучше было бы умереть и не заставлять никого страдать?»
На лице Карины застыла улыбка. Надломленная, понимающая и грустная улыбка.
«И что мне теперь делать? Усердно работать и возвращать долг Глафире? Хорошая она девчонка, жаль только, что со мной связалась… не тратила бы деньги, не тратила бы нервы, жила бы себе преспокойно, ходила на работу, потом вышла замуж, родила детей… Кто сказал, что спокойная обычная жизнь плоха? Так нет же, вылезла я со своей дурацкой местью к этому… Ха, теперь язык не поворачивается даже уродом его назвать… Как я устала от этого…»
***
Сидя в уютном креслице и медленно потягивая через голубую трубочку апельсиновый сок, Катя делала вид, что слушает Арсения. На ней было платье, которое выгодно подчеркивало все достоинства фигуры девушки и умело скрывало все ее недостатки, которых практически не было. Изящные сапоги на высоком каблуке притягивали к ногам взгляд не только Арсения, который и без того раздражался еще больше. Нога была закинута на другую ногу, да и вообще вся поза притягивала внимание к девушке. Парень это прекрасно понимал, а вот Катя — нет. Писаной красавицей со сногсшибательной фигурой она себя не считала, поэтому недоумевала, когда встречалась с кем-нибудь взглядом, а ей начинали подмигивать.
После очередного подмигивания Арсений не сдержался, медленно встал и подошел к парню, который явно был младше его лет на семь точно. Вкрадчиво поинтересовавшись, что у парня со зрением, Арсений дал ясно понять, что еще одно подмигивание, и кто-то лишится глаза. Друг незадачливого ловеласа возмутился было, и хотел уже начать драку — судя по виду, ему даже повод был не нужен: побитые костяшки, фингал под глазом, нехватка зубов ясно дали это понять. Подоспевшая Катя очаровательно улыбнулась им, которые просто расплылись счастливой лужицей после улыбки красавицы, а затем оттащила Арсения.
— На тебя уже все подозрительно косятся! — с укором произнесла Катя. — Хочешь, чтобы нас отсюда выгнали? А я, между прочим, еще сок не допила!
Арсений выдернул руку чересчур резко, чем сильно задел девушку, но раздражение парня было настолько велико — конечно, ведь ему не позволили разобраться с «подмигивателем», — что он и не заметил, как огорчилась его девушка.
— Садись уже, — сдержанно бросил он.
В определенные моменты жизни Катя обладала безграничным терпением, а потому спокойно вернулась на свое кресло. Практически любая девушка на ее месте могла бы устроить сцену, собрать вещи и, громко хлопнув дверью кафе, уйти. Но Катя такой не была. За казавшейся детской наивностью пряталась совсем недетская мудрость. Правда, пряталась она слишком часто, и так хорошо, что, казалось, ее не было и в помине.
Какое-то время парень и девушка сидели в молчании. Катя не заговаривала первой потому, что решила поберечь свои нервы и не нарываться на раздражительную речь Арсения. Она решила подождать, пока парень остынет. Все-таки каждый имеет свои недостатки, и если видеть только их, не стоит удивляться, почему вас окружают плохие, как говорится, люди. Именно поэтому Катя терпеливо ждала и пила сок.
Арсений же не хотел заговаривать первым из-за чувства гордости, хотя где-то глубоко внутри него шевельнулся червячок сомнения, который нашептывал парню, что у него все-таки есть совесть, а раз есть совесть, надо извиниться. Если иногда не наступать на свои обиды, можно однажды оказаться совсем одному. Пересилив себя, парень нехотя разжал губы и выдавил:
— Прости.
Серые глаза ласково посмотрели на парня. Он отвел взгляд в сторону и специально сидел так, чтобы не встречаться взглядом с Катей. Именно по этой позе Катя обычно догадывалась, что извинения искренние, а парня, несмотря на его раздражение, тихонько душит совесть.
— Ты сегодня слишком буйный, — осторожно начала девушка.
Все-таки Кате хотелось знать, что происходит в жизни ее парня, что его тревожит или раздражает.
— Да… — отмахнулся Арсений. — Забудь. Херня это все. Прости меня… В общем, на чем мы остановились?
— Ни на чем, — прохладно ответила Катя. — Ты молчал целую дорогу и все то время, что мы здесь сидели. Так что последнее, на чем мы остановились, это…
— Все-все-все! — парень примирительно поднял руки. — Сдаюсь. Понял я, что неправ, виноват, козел и так далее. Закроем тему. Давай лучше поговорим о чем-нибудь нормальном. Расскажи мне лучше, когда ты в следующий раз встречаешься с этой Кариной? Поговорить я с ней хочу.
