передний - o 496d70464d44c373
истории. Все произошло случайно. Сколько энергии потребовалось, чтобы
по крайней мере изобразить согласие.
– Твоего Валентина не существует, – заявил Диего, ввалившись в мою
комнату без стука.
– Тихо, кошку напугаешь.
– Плевать на кошку…
– Только попробуй.
– Я был на его квартире. Там нет Валентина. Там нет никакой Нины
Владимировны. Там вообще ничего нет. Пустое помещение.
Диего сел на кровать и погладил меня по волосам. Грелкой, бутылкой
виски, колючим пледом и горами пепла на нем я производил впечатление
давящее, почти готическое. Высокая температура держалась уже неделю.
Литры убойной смеси из яйца, коньяка, меда, свежего чая, лимона и
аспирина – старый еврейский рецепт. На что только не пойдешь, чтобы
124
быть ближе к корням. У меня нет градусника и медицинской карты. У меня
неослабевающий жар.
– Ты выглядишь великолепно, – сказал Диего с братской нежностью.
– Во время пневмонии я вообще на королеву красоты тяну.
– Сейчас ведь у тебя обычная простуда?
– Затянувшаяся. Так что за наезд с Валентином?
– Его нет, милый, ты все выдумал.
– Ты бы хотел так думать. Бьюсь об заклад, в твоем извращенном
португальском воображении я не жертва обстоятельств, а… хозяин
положения. Нет. Хозяин этой квартиры. Даже владелец этого дома, этого
милого, уютного пансиончика. Какой бред. Ты хочешь сказать, что по
адресу, которому соответствует телефон Валентина, никто не проживает?
Под кровати заглядывал?
– Там нет мебели.
– Ты воспользовался коллекцией Пашеньки-ключника, чтобы проникнуть
в квартиру?
– Меня впустили. Помещение сдают под офис. Я уточнял. Дом недавно
отстроили, и именно эту квартиру еще никто не занял. Валентина там
никогда не было.
Полминуты мы просидели в молчании, и я разрыдался.
– Ты чего? Дружок, что с тобой?
– Не зови меня дружком, идиот. Так кличут свои членики прыщавые
американские подростки. Где мой Валентин? Отдайте мне его.
– Котенок, успокойся. Я бы не стал тебя мучить.
– Тогда разжигай мои иллюзии. Это твоя функция хотя бы до момента
моего выздоровления. Я весь напичкан отвратительными предчувствиями.
С Валентином что-то случилось. Он не мог так просто меня бросить. Он бы
облегчил мои страдания, наняв киллера или выписав чек на кругленькую
сумму. С ним что-то сделали. Сезон охоты открыт.
– Мы ведь договорились, что убийства в библиотеки не связаны с твоей
персоной.
– Дверь вон там.
– Я не буду с тобой ссориться.
– Тогда верь в мои бредни.
– А тебе лучше поверить, что Валентин никогда не существовал. В
125
противном случае он сейчас пьет заздравные коктейли где-нибудь в
Бразилии. Навешал бедному мальчику лапши на уши о страшных
бизнесменах, убийцах твоего отца, и грязных интригах и смотался
подальше и побыстрее со своей Ниной в пизду ее Владимировной.
– Тебе не идет ругаться матом. Это только русские умеют. И, кстати,
отечественные бандиты в отличие от иностранных прячутся не в Рио, а в
Женеве. Они насквозь буржуазны.
– Ну что же, значит, твой Валентин не так далеко.
– Оставь его в покое! – прикрикнул я на Диего.
– Договорились. Тебе будет приятно узнать. Лена прислала открытку из
Лондона, у нее все о’кей. Завела знакомство с табачным магнатом, но
хранит мне верность. Передает тебе привет.
– Привет? В этом подвох, что ли, какой-то? Так или иначе хотя бы кто-то
получает от жизни удовольствие. А как там Пашечка-ключник?
– Говорит, к твоей квартире на шаг никто не подходит. Уже начал скучать.
Боюсь, мы забуксовали.
– А как все резво начиналось.
– У нас есть хотя бы ниточка?
– Усвой, это не голливудский блокбастер, где ежесекундно что-нибудь
происходит. Это интеллектуальное, дико медленное европейское кино с
массой крупных планов, изящными интерьерами и рекламой сигарет в
каждой третьей сцене. Ниточка. Ишь чего захотел. Лично я, когда
выздоровею, собираюсь навестить квартиру почившего Тобольцева.
– Возьмешь меня с собой? – у Диего глаза заблестели.
– Вы все так говорите, как будто у меня действительно есть выбор.
– Спасибо.
Диего сделал глоток виски.
– Я давно хотел спросить. О чем тебе рассказывал тот псих из Ленинки?
– О риске, связанном с бижутерией.
– Ничего себе.
– Мне только одна мысль из его бреда понравилась. Она служит
интересным продолжением твоей португальской химере об утерянном
бессмертии.
– Не я ее придумал.
– Без разницы. По словам этого профессора, в газетах он, кстати,
126
преподносится как гениальный научный деятель (кругом одни гении), так
вот по его словам, бессмертие можно заслужить путем кропотливой
духовной работы.
– Интересно, что он имел в виду?
– Что бы он ни имел в виду, нам уже поздно рыпаться. Я о другом
подумал. Как заслужить бессмертие – это тайное знание. Мне кажется, оно
является частью религиозных культов, которые в свою очередь были
ядром всех известных общественных религий. Так Ислам – это для масс,
чтобы держать их под контролем, а Суфизм, тайный культ, мистическое
учение – это для избранных, как раз нацеленных единственно на
воспитание бессмертия в своей душе. То же самое с Иудаизмом и
Каббалой, Индуизмом и Йогой, Христианством и… чем-то там.
– Кажется, ты дилетант.
– Принеси мне варежки.
Диего подчинился.
– Тебе холодно?
Я швырнул варежку в лицо друга.
– Это еще за что?
– За дилетанта. Я неофит, если на то пошло. Я бросаю тебе перчатку.
– Это варежка.
– Тем лучше. Надеюсь, было больнее, потому что дальше мы все равно
не продвинемся. Ты понимаешь, какая это интересная теория? Она
всецело поддерживает теорию бежавших богов. В социальном плане. На
протяжении веков религии контролировали общество, речь не шла о
духовном росте, религия выступала очень эффективным социальным
институтом, способным направлять и вести. Параллельно посвященные
изучали собственно религию в виде тайных учений, о которых я уже
говорил. Именно избранные зарабатывали, как бы выразился профессор,
бессмертие и всю свою жизнь отдали на поиск духовной мудрости. Вполне
может быть, что религия как контролирующий орган – их задумка, жрецы в
некоторой степени синонимичны современным правителям, хотя
последние не идут с ними ни в какое сравнение. А современность. В наши
дни общественная религия потеряла свое влияние под натиском
технологий и меркантильных знаний. Боги не ушли, их просто-напросто
уволили. Тайные же учения будут существовать всегда, помогая по-
127
настоящему нуждающимся искать единственно правильный путь. Все не
так страшно, как малевали твои чудики в Португалии. Только вот общество
стало действительно бездуховным. С этим побегом божественных
сущностей стала невозможна массовая духовная энергия, которая, скорее
всего, вырабатывалась в прошлом. Как патриотизм, это ведь в сущности
массовая энергия, а вот духовная массовая энергия больше невозможна.
Наверное, мир, вернее, наша планета лишилась своеобразной подпитки.
Больше не будет перезарядок. Мы катимся к полному уничтожению. Я
предполагаю, именно это и пытался мне объяснить сумасшедший ученый,
но наткнулся на стену скепсиса и цинизма.
– Такая уж ты и стена.
– Я мог бы удержать его.
– Почти месяц прошел. Глупо переживать теперь. Это дешевые эмоции.
– Да, ты прав. Все равно он мне до сих пор глубоко не симпатичен, этот
профессор.
Я хотел попросить Диего переспать со мной, но быстро передумал.
– Проваливай отсюда. Мне нужно отдохнуть.
– Только не лезь в бутылку.
– Никогда не понимал, как они запихивают в них свои кораблики. Вали,
вали отсюда. Очень люблю тебя, Диего.
Чтобы не пачкать единственного друга, провести со мной ночь я
разрешил веселому Шурику. До этого был какой-то наркоман из компании
Борщика, который очень хотел трахнуть меня в задницу и в результате
получил по морде. К сожалению, ему это понравилось, и остаток ночи
пришлось тратить силы на шлепки. Еще он попросил, чтобы я делал ему
минет, стягивая мошонку шнурком. Тем временем он положил на лицо свои
трусы и жадно втягивал носом нечистоплотный запах. Грязь, какая грязь.
Ваня тоже порывался заслужить внимание, но неожиданно начал
раздражать меня своим побитым видом и опущенным взглядом. Я ему
