Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.
- Но воевать Азербайджану с Арменией значит воевать с Россией? У нас же здесь военная база, тяжёлая техника, авиация?
- Если бы не осознание этого, Азербайджан, думаю, уже начал бы войну. Кроме того, понимая зыбкость своего положения, армяне ведут переговоры с НАТО.
И американцы давно устремляют сюда свой орлиный взор - у них свои интересы на Кавказе.
- У них по всему миру свои интересы, - сказал я. - В конце семидесятых я одно время вёл спортивную работу в Ленинградском объединении «Пролетарский труд». К нам как-то приехала Валентина Терешкова, возглавлявшая тогда Комитет советских женщин. И привезла нескольких иностранок, среди которых была американка. На встрече с женщинами объединения та с гордостью заявила: «Я - гражданка Соединённых Штатов, я отвечаю за весь мир!»
- Так оно и есть, они чувствуют себя хозяевами на планете.
- Ну да, отвечают за мир, а порядок наводят бомбами и ракетами.
Наш разговор с Бородиным прервала блондинка, которая также входила в состав московской делегации, - то ли университетский работник, то ли служащая министерства культуры. Она страстно стала говорить, какой прекрасный фильм «Мимино», как он сближает наши народы и как жаль, что кинематографисты не делают сейчас таких фильмов.
С нею согласились, и встреча закончилась.
Когда садились в автобус, я не удержался:
- «Мимино» - пример того, как против русских могут объединиться даже грузины с армянами.
Женщина резко повернулась ко мне, в глазах её вспыхнул полемический задор:
- Вы так считаете? Тогда советую посмотреть ещё раз. Надо же такое сказать про отличный фильм!
После ужина я увидел, что Леонид Иванович не особенно стремится в свой отдельный приют, и пригласил его ко мне. В лифте вместе с нами поднималась та же блондинка и вдруг, привычно улыбаясь, стала говорить, что она знает Бородина, его «жизненные обстоятельства», и выразила недоумение, что он согласился получить премию Солженицына.
- Вы разве не понимали, что получаете деньги из рук врага нашей страны? Это как если бы Сталину вручили премию Троцкого.
Что-то довлатовское, парадоксальное уловил я в этой фразе, вряд ли сама дамочка додумалась до такого.
Лифт остановился на нашем этаже, блондинка вышла с нами. Она ждала ответа на свой вопрос, но Леонид Иванович не собирался отвечать. И чтобы поскорее расстаться с нею, я, как человек ответственный за своего гостя, сказал:
- Предлагаю отказаться от премии Солженицына, когда будут вручать её вам.
Глупые, конечно, слова, но других, к сожалению, под рукой не оказалось. Однако дама хлопнула ресницами и рассмеялась. Кажется, она была не прочь продолжить беседу, но мы пожелали ей всего хорошего.
В номере какое-то время оба молчали. Мы с Леонидом Ивановичем не настолько близки, чтобы сразу включиться в разговор после выходки занозистой дамы. Он стоял у окна, смотрел на вечерний Арарат и вскоре нарушил тишину:
- Не она одна задаёт такой вопрос. Это от непонимания всего, что сделал Солженицын.
Я знал, что мы сейчас в разговоре касаемся особой темы, но и остановиться уже не мог. Во мне давно сформировалось и укрепилось негативное отношение к тому, кто на мести советской эпохе неимоверно разбогател, и я сказал:
- Я осилил почти половину «Архипелага» и подивился той множественности фактов насилия над человеком, которые приводит автор в своей книге. Мне кажется, в «Иване Денисовиче» ему удалось больше, нежели в многотомном ГУЛаге.
- Так оно и есть. Но, видимо, сам материал диктовал ему объём книги. Хотя там действительно много повторов.
- Это как если бы кто-то взялся писать книгу о том, как мужья избивают и даже убивают своих жён, и стал перечислять поимённо всех, кто это делает.
- Нет, не могу с вами согласиться. Ласкать жён или бить их - дело частное, вытекающее из личных отношений, а репрессировать сотни тысяч и даже миллионы людей только для того, чтобы блюсти утопическую идею, - совсем другое.
- Но вы тоже были репрессированы, много лет отсидели, однако в ваших произведениях, как я понимаю, нет сведения счётов...
- Для этого несколько причин. Первая - я не мог идти по пути, которым до меня уже прошли многие авторы. Но главная - меня интересует сам человек, если хотите, его душа. Причём не обязательно мой современник. Не всё получилось, но это уже зависело не от меня.
Мы разговаривали недолго, Леонид Иванович достал из кармана сигареты и направился к выходу. Я проводил его до лифта, и мы расстались.
Я не понимаю, как люди переносили тюрьму и лагеря. Я не представляю себя в тюрьме или в лагере. С моим характером я бы там добился того, что меня бы зарезали ночью или зарубили на лесоповале.
Вернувшись в номер, я пожалел, что наша беседа оказалась такой короткой. Но, может быть, мы её продолжим?
12—18 сентября. В Москве меня ждали сюрпризы. Первый - получив сданную в багаж в Ереване сумку, дома я не обнаружил в ней фотоаппарата «Олимпус», подаренного женой на день рождения, и мобильного телефона - подарка Ольги и Саши. Особенно жалко фотоаппарата, в нём столько снимков об Армении! Даже думать об этом неловко - такая мелочность в системе наших авиаперевозок. Но всё же позвонил в милицию аэропорта «Шереметьево», сообщил о краже. Мне вопрос: «А где, скажите, у вас пропали вещи - в Ереване или уже в Москве?» Я положил трубку.
Ещё сюрприз - экспертная комиссия по премиям Союзного Государства проголосовала (тайно) за её вручение народным артистам В. Гостюхину, М. Финбергу и С. Арцибашеву. Что ж, поздравляю!
30 сентября. Прошёл сентябрь. Наша встреча с Павлом Бородиным так и не состоялась, ему некогда. Остаётся ждать заседания Совета Министров Союзного Государства - может быть, на нём решат вопрос о 50-томной библиотеке.
3 октября. Мария рвёт листы из папиной записной книжки.
- Машенька, книжке больно!
- Не нервничай, деда, я потом её вылечу.
Вчера она первый раз ходила в детский сад. И, вопреки нашему беспокойству, хорошо провела там время. После обеда её забрала бабушка. Настроение отличное, внучка довольна.
4 октября. Мария вчера в детском саду ревела. Отказалась завтракать. Потребовала «мою Галочку». Её долго успокаивали воспитательница и медсестра.
Пришла «Галочка», забрала её, а дома она заявила, что завтра в садик не пойдёт - там не дают играть.
Во время ужина Ольга и Саша говорили о делах служебных, о банковской системе, ипотеке, экономике. Мария слушала, не перебивая, не задавая вопросов. Но уходя спать, громко произнесла: «Экономика России, экономика России».
Прочитал новую книгу Игоря Блудилина-Аверьяна «Китайская шкатулка». Порадовался тому, что жизненные обстоятельства привели меня к встрече с ним.
Скоро у Владимира Путина день рождения - 55 лет. Дамская юбилейная дата. По просьбе Салтыковой написал поздравительную телеграмму от имени Михалкова.
6 октября. С Галиной зашли на почту, где получили присланные из Витебска Тамарой Красновой-Гусаченко два экземпляра журнала «Неман» № 9. В нём опубликована её статья «Открытый ринг Ивана Сабило» (раньше статью с таким же названием опубликовал А. Аврутин в газете «Лггаратура i мастацтва»). Хорошо написано, темпераментно. И не только о романе, но и о повести «Большой розыск». С цитатами, с глубиной понимания.
Галина похвалила автора. Сказала, что так искренне ещё никто обо мне не писал.
7 октября. Кончилось «бабье лето». Пошли дожди, это как нельзя кстати. Москва в жару почти всегда задымлена, трудно дышать. В дождик живётся плодотворнее.
Мария, которой уже два с половиной года, улеглась на бабушкином диване и заявила:
- Я здесь спать буду.
- А почему не в своей кроватке?
- Потому что у меня голова болит. И давление.
Еле уговорили перебраться в свою.
8 октября. С утра сильный дождь. Он и ночью лил не переставая. Даже не верится, что дождь может так щедро, так долго радовать глаз и сердце. Но шёл я всё-таки под зонтом.
Позвонили из Петербурга, сказали, что я вошёл в состав питерской делегации на съезд белорусов России, который пройдёт в Москве, в конференц-зале мэрии Москвы на Новом Арбате.
9 октября. В час дня пришёл Михалков. Сели у него в кабинете: Бояринов, Салтыкова и я. Говорили о предстоящем Международном конгрессе писателей. Михалков попросил меня подготовить его обращение к участникам форума.
Следующий вопрос - о предстоящем судебном заседании 23 октября, в котором примут участие Кузнецов, Бояринов, Задорожный и адвокат Наталья Романова.
- Достаточно ли четверых? - спросил Михалков.
- Суд не любит, когда много, - сказал Бояринов. - А наши писатели ведут себя в суде эмоционально, и судьи могут их попросить из зала.
Михалков кивнул, принимая подобный довод.
Но вот все разговоры кончились. Михалков пожал всем руки, а меня попросил остаться. Долго смотрел в глаза, потом медленно заговорил:
- Я почему, Иван Иванович, попросил вас задержаться? Мне кажется, дела в МСПС идут не так, как хотелось бы. И у меня на вас большие планы. Вы человек надёжный, и я просил бы вас стать заместителем председателя Исполкома. Нужно многое укреплять. Я сам, как вы понимаете, уже не могу постоянно заниматься творческими и другими делами. А вам вполне по силам возглавить творческую работу. Согласны ли вы?
