Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.
- Я почему, Иван Иванович, попросил вас задержаться? Мне кажется, дела в МСПС идут не так, как хотелось бы. И у меня на вас большие планы. Вы человек надёжный, и я просил бы вас стать заместителем председателя Исполкома. Нужно многое укреплять. Я сам, как вы понимаете, уже не могу постоянно заниматься творческими и другими делами. А вам вполне по силам возглавить творческую работу. Согласны ли вы?
Мне по душе этика Михалкова - он не сказал: «моим заместителем», а сказал: «заместителем председателя Исполкома».
- Почту за честь, - сказал я. - Прежде всего потому, что здесь работают многие уважаемые мной люди, наиболее яркие из которых Кузнецов, Онанян, Оразбаева, Блудилин-Аверьян. С ними можно решать любые задачи.
- Ну, Кузнецов не так прост, как вам может показаться, - сказал Михалков.
10 октября. Прохладно: +5. Дождик. Осень.
Мария что-то изображает в большой красной тетради.
Бабушка:
- Машенька, что ты рисуешь?
- Я не рисую, а пишу.
- А что ты пишешь?
- Экономику России.
- Ну и как, получается?
- Нет, не получается.
16 октября. Из отпуска вышел Феликс Кузнецов. Я передал ему Закон Французской Республики о языке. Он с ним знаком, но взял для подготовки своего выступления на Международном конгрессе. Показал ему свою статью «Сберечь язык - сберечь народ». Он бегло взглянул и сказал, что именно об этом и нужно говорить на конгрессе.
Пришёл Сергей Владимирович, и снова говорили о предстоящем Арбитражном суде. На завтра назначена встреча Кузнецова и Бояринова с председателем Высшего Арбитражного суда Антоном Ивановым.
Михалков спросил у меня, приходилось ли мне в мою бытность руководителем Санкт-Петербургской писательской организации судиться в Арбитражном суде?
- Неоднократно, - сказал я. - И не с какими-то частными хватами, а с КУГИ - Комитетом по управлению городским имуществом. Он отнимал у нас помещение, в котором расположена писательская организация. Мы прошли пять судов и отстояли, причём без блата и взяток.
- Вот, - сказал Михалков. - Значит, и наше дело не безнадёжное.
После короткого совещания у Михалкова перешли в конференц-зал, где состоялся секретариат по конгрессу. Мы планировали пригласить на конгресс как можно больше писателей стран СНГ и Прибалтики, но мэрия Москвы и Лужков стали настаивать на приглашении писателей дальнего зарубежья - русскопишу- щих. Пришлось искать компромисс.
После секретариата Салтыкова сказала мне, что Михалков строго поговорил с Бояриновым. О чём - ей неизвестно. Как она полагает, Сергей Владимирович недоволен, что в руках Бояринова сосредоточены финансовые рычаги не только Московской городской писательской организации, но и МСПС. Михалков даже хотел уволить Бояринова, но, кажется, они пришли к временному примирению.
Михалков и Кузнецов приняли решение утвердить меня в качестве заместителя председателя Исполкома по издательским и творческим вопросам. И сделать это на заседании Исполкома сразу после конгресса - 21 ноября.
«Чему быть, того не миновать», - вспомнил я, всё же чувствуя удовлетворение от того, что мне поручают столь необходимое в нашей организации дело.
17 октября. Сборная России по футболу в присутствии 80-ти тысяч болельщиков одолела в Лужниках сборную Англии со счетом 2:1. Восторг и радость сумасшедшие. Мало, слишком мало у нас общих радостей, и хорошо, что есть футбол.
21 октября. Принялся за неоконченный роман «Возвращение “Гардарики”». Читая его страницы, с удивлением, переходящим в ужас, понимаешь, сколь изменилась наша российская жизнь за четверть века. Сколь ожесточилась и нравственно пала она по сравнению с тем, что было. То, что раньше считалось криминалом, сейчас можно рассматривать как лёгкую шалость. То, что раньше было позорным и даже преступным, например спекуляция, теперь поощряется и даже имеет своё новое название - бизнес. Отрицательный для своего времени герой Гайдара Ква- кин в наши дни - просто живой, разнообразных дарований, мальчик. Остап Бендер - милый, остроумный затейник и обаяшка. Недаром же в центре Петербурга, на знаменитой площади Искусств ему поставили памятник. И теперь аникушин- ский Пушкин именно на него указывает рукой - как на героя нашего времени. Сплошной постмодернизм не только в искусстве, в литературе, но и в жизни. Самый невинный - татуировка на женской груди. Раньше власти метили женщин лёгкого поведения татуированной на плече лилией, а теперь многие дамочки сами осуществляют на своём теле «резьбу по дубу». И не только они.
Нужно думать и думать над тем, как представить моих героев современному миру. А ещё написать бы о внутренней чистоплотности людей, которая не меняется, несмотря ни на какие катаклизмы, происходящие в обществе. Я знаю таких людей, они встретились мне в Минске, в Ленинграде-Петербурге, в посёлке имени Морозова, что в самом истоке Невы. И вот теперь в Москве... Кажется, «Возвращение “Гардарики”» - о них.
Послезавтра, 23 октября, день рождения Василия Ивановича Белова.
На выездном секретариате Союза писателей России, который проходил в Вологде в декабре 1999 года, я подарил Василию Ивановичу свою книгу публицистики «Приговор». Вскоре получил от него письмо, где он положительно отозвался о ней, но не преминул сказать: «А с Михаилом Аникушиным ты бы мог поговорить и без магнитофона!» Не мог, Василий Иванович, не мог. Без магнитофона я бы не вспомнил и пятой доли того, что он рассказывал.
22 октября. Был в театре киноактёра на вечере, посвящённом 70-летию со дня Указа, подписанного Сталиным, об учреждении в Советском Союзе почётного звания «Народный артист СССР». Открыл его председатель Комитета по культуре Государственой Думы, Народный артист СССР Иосиф Кобзон. Сказал тёплые слова, применительно к этому событию, и запел: «Любимую землю, счастливую землю, где мы родились и живём...», «Я люблю тебя, жизнь» и какую-то ещё. И Народный артист СССР Николай Сличенко тоже пел и плясал цыганочку. Из Народных артистов СССР были Инна Макарова, Юрий Соломин, Василий Лановой... Их приветствовали и поздравляли Герои Советского Союза и России - трогательно и тепло, с глубоким уважением к юбилярам.
Я сидел и думал, сколь серьёзно было всё, что делалось в Советском Союзе. Хоть в промышленности, хоть в армии, хоть в культуре. И о той строгости, с которой подходило Государство к выполнению каждым человеком своих обязанностей. «За прогул - под суд!» До сих пор страна живёт прошлым заделом, почти ничего не добавляя и не приумножая. И как не вяжется с действительным величием бывшей страны всё мелкое, всё жестокое, что творилось в ней в тридцатые- сороковые годы.
Сегодня же в Москве, рядом с театром киноактёра, открыли памятник первому русскому Нобелевскому лауреату по литературе Ивану Алексеевичу Бунину. Писатель предстал в полный рост, во фраке и галстуке, с плащом на сложенных вместе руках. Красив, изящен, по-писательски строг. Скульптор Александр Бурганов и архитектор Виктор Пасенко создали запоминающийся образ великого художника слова. Он стоит почти напротив дома, в котором когда-то жил и в который ему уже никогда не вернуться.
23 октября. На заседание Арбитражного суда отправились юрист Наталья Романова, Феликс Кузнецов, Владимир Бояринов, Людмила Салтыкова и я. А также представитель Министерства культуры, который собирается подтвердить невозможность продажи как всего «Дома Ростовых», так и его части.
Меня и Салтыкову Бояринов брать не хотел, но Кузнецов настоял. Бояринов был против присутствия в судах и Кузнецова, и тот не ходил. Но ещё прошлогодней весной, когда Кузнецов сказал мне, что его не берут на судебные заседания, я удивился: в Питере я прошёл процедуры нескольких Арбитражных судов, и каждый раз со мной приходили наши наиболее известные писатели. При этом все вопросы у суда и у юриста противной стороны были ко мне, руководителю организации. И никто, кроме меня, не мог бы на них ответить. Как же без руководителя?!
Кузнецов выслушал меня и согласился, что ему, Первому секретарю Исполкома МСПС, второму лицу после Михалкова, на суды нужно ходить.
- Вы должны знать всё и во всех деталях, - сказал я. - По крайней мере не меньше, чем Бояринов и даже юрист.
- Хорошо, - сказал он. - На следующие судебные заседания пойдём вместе...
Сейчас, когда процесс завершился в нашу пользу, я с большим удовлетворением вспомнил тот наш разговор. Потому что выступил Кузнецов на суде блестяще. Он подготовил своё выступление в письменном виде и читал его в течение 20-ти минут. Чётко и обстоятельно, с учётом всех фактов дела он разъяснил суду суть того, что произошло, а заодно подчеркнул непримиримую писательскую позицию в отстаивании неприкосновенности «Дома Ростовых». Он пояснил, что факта продажи, или, точнее, разрешения на продажу части «Дома» Сергеем Михалковым не было. Равно как и выдачи для этого доверенности А. Ларионову не могло быть по нескольким причинам, главные из которых:
