Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.
Все мы тогда порадовались такой встрече, а Юрий Викторович как-то особенно живо воспринял необычный эпизод и сказал, что это большая удача писателя - встретить в жизни одного из героев своей книги.
С нами в поездке была пятнадцатилетняя девочка - дочка Оксаны Владимировны. Как-то идя по дороге к лесу, она подняла красивый камешек и показала Юрию Викторовичу: «Не кажется ли Вам, что он тоже драгоценный?» Юрий Викторович внимательно оглядел его, сказал, что это кремень, и стал рассказывать о его целебных свойствах и о нём с таким знанием дела и так тепло, как будто случайный придорожный камень имел живую душу и особенную судьбу.
Я не удержался от шутки:
- Ну, Юрий Викторович, Вы рассказали, как настоящий художник. Вас хоть сейчас можно принимать в Союз писателей по устному жанру.
- Что вы, что вы, - смутился он. - Просто, я знаю камни, я долго их изучал.
Когда вернулись в Ленинград, я познакомил его с Геннадием Лисовым - журналистом и знатоком всяческой чертовщины - от летающих тарелок до полтер- гейстов, экстрасенсорики и телекинеза. А также с писателем-публицистом, составителем знаменитого альманаха «Хочу всё знать» Анатолием Томилиным. Вскоре Юрий Викторович стал широко печататься в различных изданиях, а потом и книги явились - одна интереснее другой. Пришла пора, и я дал ему рекомендацию в Союз писателей.
До встречи с ними я прочитал их книги: «Овцебык в тундре России» про расселение овцебыка на Российском Севере - Ловелиуса (он составитель и один из авторов) и «Красоты России» - Туйска. Более содержательная и глубокая - про овцебыка: изумительное животное и крайне беззащитное. Его к нам привезли из Канады, и дай бог ему сохраниться, прижиться у нас, если, конечно, позволят двуногие безрогие со своими двустволками. «Красоты России» можно отнести к серии краеведческих книг, в которых, наряду с экзотикой, множество известных, давно освоенных мест. Занимательно и познавательно.
Пили водку, закусывали рыбой. С удивлением признали факт, что все мы уже вошли в старшее поколение. Многое утратили, зато научились восторгаться женщинами и детьми. Николай сказал, что недавно, в одной своей экспедиции на Север, на него нахлынули стихи. Мы с Юрой попросили прочитать, что он и сделал. И спросил: как быть?
- Издавать! - сказал я. - Твои стихи - продолжение природы, они из чистой правды. Поэзия из чистой правды - сверхпоэзия. От неё, как от печки, можно пускаться в любую лирику, эпику и даже патриотику.
- Да, но мне говорили, что мои стихи не совершенны?
- Совершенные стихи ты напишешь потом, если получится. А эти издай, пускай небольшим тиражом, хотя бы в три экземпляра. Один оставишь себе и нам с Юрой по одному.
- Ну, если вы так считаете...
- За поэзию! - предложил Юра. И мы поддержали его.
- Сейчас меньше всего думают о таланте и той нравственной пользе, которую он приносит, - сказал я.
- Да, - сказал Юра. - А больше - о деньгах, которые на нём можно заработать. Даже если это бездарь, но «раскрученная» бездарь.
- Дело будет развиваться, если во главе его будут стоять специалисты, а не устроители, - добавил Николай. И мы выпили за специалистов.
- За границами ищем то, чего мы там никогда не найдём, - сказал Николай. - Тогда как в России столько чудес, что никакая заграница не сравнится.
И мы подняли рюмки за рифму: «заграница - не сравницца».
Более всего я радуюсь общению с художниками, писателями, учёными и простыми людьми. Тех и других объединяет труд - каждодневный, упорный, делающий человека устремлённым в будущее. Потерянно выглядели бы рядом с ними выскочки, чиновники, лакействующие журналисты - этакие ломаки на службе у режима. Ни естества у них, ни слова правды. Мне близки люди, несущие свой крест - дохристианский символ жизни.
26 августа. Позвонила старшая дочка Вера - наверное, поселится с мужем у меня. Они купили себе новую квартиру недалеко от моего дома, на Ситцевой улице. Влезли в долги, собираются её сдавать, а жить у меня. И пускай себе живут, я рад, что могу им оказать хоть какую-то помощь.
4 сентября. Москва. Вернулся в столицу - и сразу в Переделкино. Дочка Оля прибыла сюда вчера вечером. Саша уехал на машине в Петербург, где нынче Галина с внучкой. В нашей московской квартире большой ремонт. Сначала поклеили новые обои, сейчас кладут паркет. Работы на 10-12 дней, всё это время мы с дочкой будем жить в Доме творчества.
Раннее бабье лето - 23 градуса тепла. Синее небо, щедрое солнце. И почти нет жёлтых листьев, тогда как в Петербурге их полным-полно.
На службе встретился с Кузнецовым - он обрадовался, что я приехал раньше, чем он предполагал. Он сам собирается в отпуск, а здесь нужно заниматься делами. Главное из них - участие в «Днях русской культуры в Армении», куда предстоит полететь мне. Но к этому вопросу мы ещё вернёмся.
Салтыкова озадачена и даже уязвлена: Владимир Георгиевич Бояринов попал в больницу, сделали операцию. Его состояние усугубляется тем, что он ушёл из семьи, «связался с молодой» (сотрудницей Московской писательской организации), ездил с нею в Карловы Вары. Жена в гневе, приходила к нему на работу, грозила убить Бояринова, а его возлюбленной залить лицо кислотой. В общем, леди Макбет наших дней. Я однажды видел жену Бояринова - крошечного роста, женщина-ребёнок.
Салтыкова сказала, что Михалков об этом не знает. И хорошо, ему только этого не хватало.
Мне Владимир Георгиевич по-человечески интересен. Хороший поэт, а это в нём главное. В остальном - каждый человек сам себе режиссёр.
6 сентября. Дочка после работы приезжает поздно, и я каждый вечер её встречаю на станции. Она рассказывает о банковских делах, в частности, о системе кредитования. Мне по душе её обширные знания, её понимание не только экономических, но и нравственных принципов. Мне в ней всё по душе, прежде всего, строгость в словах и поступках. Она никогда ни на кого не жалуется, хотя в её жизни, как во всякой другой, тоже немало обид и огорчений. Пятнадцатилетней девочкой она стойко перенесла уход из Вагановского училища, где была одной из лучших учениц, но где ей, к сожалению, не хватило физических данных. Чтобы расставание с мечтой стать артисткой было не столь болезненным, некоторое время занималась в молодёжном коллективе театра «Хореографические миниатюры». Потом - в ансамбле «Фламенко», даже ездила на выступления в Финляндию. После успешного окончания петербургской гимназии и университета, поступила в аспирантуру и стала кандидатом экономических наук. И всё это, хотя и с немалым трудом, но вовремя, без срывов и метаний. Вовремя вышла замуж, родила дочку, определилась с профессией и работой. Весьма начитанная, современная молодая женщина. Её муж, Саша Докучаев, выпускник Санкт-Петербургской военно-космической академии имени Можайского. Познакомились они в кафе «Метро», когда Оля училась на втором курсе «Политеха», а Саша - на пятом «Можай- ки». Была у него на выпускном вечере, после которого Саша получил назначение в Якутию на станцию слежения за спутниками.
Нам с женой казалось, что дочка спокойно относится к расставанию с другом: пишет ему письма, продолжает учёбу и нечасто в разговорах с нами упоминает его имя. Оказывается, всё далеко не так, мы её сдержанность принимали за спокойствие. И однажды летом, когда я был на даче, она приехала: нужно со мной посоветоваться. Хорошо, пойдём на озеро, по дороге потолкуем.
До Лебяжьего озера от нас около четырёх километров. Пока шли, я узнал, что Ольга всё это время только и думает о Саше и беспокоится, всё ли у него хорошо. Я говорю: мол, он военный человек, служит, вот уже стал старшим лейтенантом. И тут она заявляет, что ей надо срочно к нему в Якутию. Она повидается с ним, побудет немного, а к учёбе вернётся, и всё пойдёт своим чередом.
В принципе, я мог согласиться с её доводами - пускай слетает к любимому. Но всё же решил воздержаться от прямой поддержки и выразить ей своё понимание. Я сказал: «Можно, конечно, поехать и навестить друга. Но вот как я представляю себе вашу встречу: сначала радость, восторг, что вы снова вместе, отличное настроение и так далее. Но тут же возникнут проблемы, главная из которых - где тебе остановиться. Он военный человек, офицер, живёт там, где укажут, и что, скажи, ему делать с тобой? Куда селить? Мой совет: не тебе ехать в Якутию, а дождаться, когда он сам приедет в отпуск в Петербург или к своим родителям в Москву. А там, возможно, он примет решение перейти на гражданку. Сейчас в нашей армии не особенно держатся за офицеров, так что препятствовать не будут».
Полагал, дочка станет возражать, доказывать, что раз уж надумала, то надо ехать, а она молчит. Пришли на озеро. Солнечный день, тепло. Но она не стала купаться, а простояла на берегу, пока я плавал и нырял. На обратном пути она сказала, что напишет ему большое письмо и пошлёт носки, связанные из шерсти нашей Дуни.
Вскоре мы с Галиной узнали, что Саша действительно уволился из армии, хотя командование части, в которой он служил, не хотело отпускать толкового офицера. Даже майорскую должность предлагали, но он с благодарностью отказался...
