Семен Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

Я — мать живого —
принять готова
твое паденье,
как принимала,
как обнимала
твой день рожденья!

Это голос. Или это
моего решенья эхо?
Я сказал? Или оттуда
мне почудилось: «Иди!»
Может быть, взовьется чудо
парашютом позади?
Облака, скажите вы хоть:
взрыв — обязанность моя?
Неужели верный выход
указала мне Земля?

Он ждет ответа. Ждет совета. Спешите летчику помочь!
Мы тоже любим небо это. Оно — сияющий наш дом.
Но вот горячий луч рассвета и нам приказывает: «Прочь!»
И на сухую почву лета мы крупным падаем дождем…

Это голос? Или это
вздохом облачное эхо
возвратилось с высоты?
Возвратилось… Но откуда?..
О, последняя секунда,
как протяжно длишься ты!
Что я вижу? Мир плавучий
поборол рассветный мрак…
Из багряной дальней тучи
подымается маяк…
Не маяк… Другое что-то…
Вот на линии полета
туч раздвинулись пласты.
Пять лучей встают оттуда…
О, последняя секунда,
слишком кратко мчишься ты!
Там, заполнив мирозданье
очертаньями колонн,
циферблатом сквозь лавину
вот уже наполовину
башни стрельчатое зданье
входит в хмурый небосклон…
Зренье мне, бензин, не выжги!
Жизнь, еще со мной побудь!
Пять лучей на стройной вышке,
раздвигая мрак и муть,
сквозь мелькание крупинок —
в бой, в огонь, на поединок
озаряют жизни путь.
Глаз горячих не закрою!
Вижу, вижу с высоты
путеводного звездою
озаренные мосты!
Ждут часы на башне чудной.
Стой, последняя секунда,
не спеши за стрелкой ты!
Вижу домик в переулке,
мать качает сына в люльке
в тишине тревожной ночи
и поет ему, поет,
что в далеких тучах летчик
продолжает свой полет.
Ждет секунда — дольше жизни,
самолет как неподвижный.
Неподвижно море туч.
На крыле багряный луч.
Это стрелка Спасской башни
показала мне, светя,
как на будущее наше,
вдаль на спящее дитя…
О, как близко бомбы воют!
Слышу шепот: «Защити!..»
Глаз горячих не закрою,
мне другого нет пути!
Выбираю самый трудный
путь — атаки с высоты!
Стрелка, скинь мою секунду
с позолоченной черты!
Сквозь воздушные сугробы,
принимая смерть такую,
бинт сорвав кроваволобый,
я собою атакую!
Цель, как метка, между глаз.
Прорываюсь, умирая,
для тебя, Земля родная,
дети Родины, для вас!
Облака земного рая,
вижу вас в последний раз…

Смотрите! Плоскость накренилась! Он оттолкнул от сердца руль!
Над ним с тревогой наклонилось все полушарие простора.
Он пронизал свистящий воздух пунктиром вырвавшихся пуль.
И вниз понесся — к паровозу, — обвитый пламенем мотора.

Самолет понесся вниз,
сверху вниз!
В путь Икара дым пожара,
вырывающийся из
продырявленного бака
и из огненного знака
на расстрелянном крыле.
Приближается атака
к паровозу на земле.
Снизу крик, крик, крик!
Ускоряют машинисты
маслянистый паровик.
Приближается крылатый
к стуку мчащихся колес.
Скатываются солдаты
на мелькающий откос.
В гул смертельного удара,
в бурю взрыва мчится жизнь,
мчится вниз, вниз, вниз,
вниз, вниз —
в гул удара, в путь Икара
мчится жизнь!

Несусь на землю. Крылья тают. Воск разжижает грозный жар.
Меня убьет земля Эллады. Меня казнит скала сырая.
Путь облака мне уступают. За мной — победа! Я — Икар.
Я вырвал право быть крылатым! В жизнь возвращаюсь, умирая.

Смельчаку за дерзость — кара!
Гибель в тлеющей золе.
Что осталось от Икара?
Брызги воска на скале.
Мраком крыл его покройте,
рвите мясо на клочки!
С хриплым криком вройте когти
в незакрытые зрачки!

Врете, черные! Не смейте!
Прочь от опаленных век!
В схватке мужества и смерти
победитель — человек!
От постели, от полынной,
прочь! Не пустим никого!
Мы охраной соколиной
сядем на руки его!..

Горят железные цистерны. Удар был гибельный и верный.
Взлетают мины. Запах серный. Вагоны гнутся и горят.
Исчез навеки в бурном дыме товарищ, вечностью любимый.
Сдвигайтесь, тучи, плотным фронтом! Плывем, прикроем Сталинград.

Славу павшему в века
донести издалека —
мы клянемся, облака!

До самой цели
вперед смотрели
глаза героя.

Открыты веки.
Таким укрою
его навеки.

Вею и вою
струей вихревою,
тучи толкаю
к сибирскому краю.

О, тучи России,
спешите к равнине!
Поля золотые
молят о ливне.

Скорее, туча,
верни обратно
живую воду!

Довольно пучить
туманов пятна
по небосводу!

Идем. Наш переход огромен. Пропали степи. Встали ели.
Уральские под нами горы. Багровы зарева плавилен.
Насыщенные гарью горя, мы тяжело переболели,
сливаясь с жарким дымом домен, мы за Урал перевалили.

Дождевой суровый слой
небо полностью закрыл.
Ветер выбился из сил.

Фронт оставив за собой,
многокапельной толпой
мы пришли в глубокий тыл.

Вот группы женщин смотрят в небо, земля, растрескавшись, нагрелась.
Исшептаны шуршаньем хлеба волнистые поля Сибири.
И тяжесть капель, скорби опыт — вот наша грозовая зрелость.
Мы в каплях накопили копоть, мы к жизни причастились в мире.

Я зимой была кристаллом —
шестигранник кружевной!
В марте чистой каплей стала,
подружилась с вышиной.
В яркой радуге стояла,
уходила в океан,
изменялась год из года, —
вдруг трубой водопровода
в медный выскользнула кран.
И росой в цветок ложилась,
испарялась и кружилась
над травой, пока туман.
Лишь с Землею попрощаюсь,
та зовет меня: «Вернись!»
Я в дождинку превращаюсь
и соскальзываю вниз.

Не медли, капля,
вернись на землю,
тянись по стеблю!

Цветы свои раскрыли рыльца, шипы пшеницы молят — влаги!
Брюхатым тыквам ливень снится, и яблоням необходимо.
О грозовом прохладном благе зеленые вздыхают злаки,
от зноя пыльные станицы нас просят не промчаться мимо.

В быстроте полета наземь
вся моя душа и суть.
Смело, капли, рухнем разом!
Мне знаком на землю путь.
Там — за глыбами Урала
я дорогу проверяла.
Я узнала речь мотора
и, плеснув на плексиглас,
в громе пушечного хора
вместе с летчиком неслась.
В бурю взрыва, в лаву жара
вместе с летчиком вошла
и с кипящим клубом пара
к облакам Земного Шара
с точкой угольной ушла…