Иван Сабило - Крупным планом (Роман-дневник). 2007.
Кто-то скажет: мол, подумаешь, переживут твои танкисты такой урон, это ж ребёнок, что с него возьмёшь! Да, там ребёнок, несмышлёныш, хотя и он, возможно, с этого поступка начал свой путь к распаду. Но вот в наши дни уже не детки, а великовозрастные карлики от политики крадут у танкистов, у Советской Армии победу. Жалко, мелочно долдонят, что мы не так воевали, не так строили оборону, не те у нас были главные командиры. Лилипуты по жизни и по делам своим хохмят, высмеивают Гулливеров. Потому что не способен их тихий ум оценить то, как мы шли к Победе. Всё высокое, великое им легче понизить до себя, до своей лилипутской сути. Отсюда, как из фановой трубы, ужастики с НКВД, ГУЛАГом, штрафбатами - хоть в телевизоре, хоть в либеральных печатных органах. И всё это в отрыве от времени, от эпохи. И ничего удивительного: показать подвиг, создать положительного героя - это не по их талантам, потому что их идеал, как у несчастного Жени Пунтика, - «файный фраер Прынц».
Не выходит из памяти случай, который помогает мне утверждать принцип бескорыстия. В железнодорожном училище в одной группе со мной учились два друга с улицы Чкалова - Вилька Моделевич и Миша Колганов - заядлые курильщики и любители анекдотов. Каждый понедельник, когда в кинотеатре «Центральный» начинали показывать новый фильм и когда билеты на утренние и дневные сеансы стоили всего рубль (цена 100 граммов пряников), они мотали занятия на одну-две пары и являлись только к обеду. Помощник директора по культурно-воспитательной работе Арон Ефимович Вольфсон их предупредил: «Ещё один прогул по неуважительный причине, и, кроме бледного вида, у вас ничего не останется».
Каково же было наше удивление, когда в следующий понедельник они снова явились только к обеду. Вольфсон и наш мастер на дыбы - мы вам покажем кино по понедельникам! Немедленно отчисляем и никаких гвоздей (мы - столярная группа, а настоящий столяр гвоздями не пользуется)!
Вильку и Мишу увели к директору. А вот что после мы узнали. Оказывается, ни в какой кинотеатр они сегодня не заходили, а по дороге в училище нашли маленькую женскую сумочку, в которой было немного денег, паспорт пожилой женщины, сберкнижка на 16 тысяч рублей (тогда легковой автомобиль «Победа» стоил 18 тысяч) и два золотых кольца - большое и маленькое. Недолго думая они отправились в милицию и сдали свою находку. Директор, Вольфсон и наш мастер не поверили, но в тот же день в училище прибыл старший лейтенант и принёс две благодарственные грамоты нашим героям - за бескорыстие и благородство.
Когда он ушёл, директор и Вольфсон сказали Мише и Вильке: «Олухи вы царя небесного! Вместо того чтобы принести находку в училище, вы на радостях поскакали в милицию, да? И теперь благодарят они только вас двоих. А так бы всё наше училище благодарили, все бы газеты про нас написали».
10 мая. С Парпарой и Онаняном я встретился у метро, а в аэропорту «Домодедово» - с Куняевым.
Посидели в кафе аэропорта. Стакан чаю здесь стоит 79 рублей - столько же, сколько в магазине бутылка водки. Мы выпили по чашке. У Куняева - синдром похмелья, вчера бурно отметил День Победы. Но держится и даже помнит:
- Ты просил привезти несколько журналов для Аврутина, где я напечатал его стихи? А я привёз только один. Он в Минске мог бы и подписаться.
- Хорошо, скажу ему. Но, кажется, он выписывает «Наш современник».
- Тогда тем более.
В Адлере приземлились, когда стемнело. Встречал нас Мушни Ласурия, посадил в машину. Сказал, что Леонид Бородин с дочкой, ректор Литературного института Борис Тарасов и поэт Виктор Широков уже прилетели.
Поехали в Пицунду. На выезде из Сочи - граница и таможня, скорая и необременительная. Впрочем, может быть, только для нас?
Ехали в темноте. Разговаривали о событиях в Абхазии. В основном, о грузиноабхазской войне 1992-93 гг. сказал, что маленькая Абхазия понесла неисчислимые потери, тысячи и тысячи погибших, тысячи разрушенных домов, подорвана экономика республики. Кроме того, страна сейчас находится в международной изоляции. Население Абхазии приблизительно 250 тысяч человек, из них примерно 60-90 тысяч абхазов.
Я не участвовал в разговоре - думал. И ждал, когда мы приедем в наш так полюбившийся нам Дом творчества писателей в Пицунде. Сколько раз я с женой и маленькой дочкой Ольгой приезжал сюда в 80-е и в начале 90-х! Нет, здесь почти не писалось, но здесь море и солнце, и этим всё сказано.
- Надо подождать, чем закончится проблема с Косово, - услышал я. - Тогда и Абхазии будет легче.
- Не надо оглядываться на Косово, - вмешался я. - Свои проблемы Абхазия должна решать сама. И Грузия тоже. Но только свои, а не чужие.
Вот и наш Дом, правда, теперь уже бывший. Всё то же: ночь, правда, без звёзд, тот же двор, правда, теперь уже с будкой охраны и шлагбаумом. Просторный холл, как в былые времена, но теперь уже с деревянным барьером, за которым три сотрудницы, как в гостинице.
Короткая сверка фамилий, и я в шикарном номере на девятом этаже: прихожая, ванная с туалетом, две комнаты - гостиная и спальная - и рабочий кабинет с письменным столом и диваном. И окно на море. Чистота, уют, порядок.
В холодильнике - ужин: салат, мясо и рыба, что-то к чаю. Но в самолёте нас кормили, и еда осталась невостребованной.
Пришёл Мушни Ласурия. Рассказал о предстоящих событиях: конференция - попросил выступить; встреча с Президентом Багапшем - попросил сказать несколько слов; вечер в театре - попросил выступить, поездка в село Члоу, на родину Б. Шинкуба - попросил сказать несколько слов на открытии музея его имени. Кроме того, посоветовал на встрече с Президентом затронуть тему Дома творчества Литфонда в Пицунде - как потенциальной базы пребывания российских писателей.
Эта тема мною обсуждалась в Москве с Кузнецовым и председателем Совета директоров ООО «Ассоциация предприятий Минатома» Виктором Артюшенко- вым. Дом творчества писателей Литфонда в Пицунде сейчас фактически принадлежит Минатому, который арендовал его на 15 лет. Привёл в порядок, произвёл ремонт и сделал из него курортное учреждение, куда по путёвкам приезжают сотрудники Минатома, но не только. Договорились с Артюшенковым о том, что, когда я приеду в Абхазию, мы обсудим вопрос о возможности писателей приезжать в Дом творчества работать и отдыхать. Для этого необходим договор между МСПС и Минатомом. И согласие местных властей в лице Президента Абхазии.
Ладно, это потом, а теперь - на минуту на балкон и спать.
Вышел. Ночь. Темно. Небо закрыто облаками. Прохладно. Там, где море, сплошной мрак. Оставалось замереть и прислушаться - вдруг долетит сюда всплеск волны. Нет, всё тихо, море молчит.
11 мая. Дорога в Сухуми, на конференцию памяти Шинкуба. Первый раз я здесь ехал двадцать два года назад - это были цветущие сёла, красивые каменные дома, полные фруктовых деревьев сады, бушующие зелёной жизнью огороды. Теперь слева и справа от дороги - дома, зияющие чёрными дырами бывших окон и дверей. Сплошное кладбище домов. Лишь кое-где в них сохранилась жизнь, блестят под солнцем уцелевшие окна, а людей не видно. У шоссе, а часто и на шоссе - коровы, телята, свиньи - не боятся машин и неохотно уступают проезжую часть. У свиней на шее - большие деревянные треугольники-хомуты, чтобы не смогли пролезть сквозь плетни и заборы в огороды.
При выезде из Пицунды море было слева, а сейчас оно справа. Поднимаемся в горы. Глазам радостно от того, что им открывается: горы и море, лес и небо. Преодолеваем перевал, в ушах постреливает, как при наборе высоты самолётом, хотя перепад небольшой.
Мушни рассказывает:
- Господь, раздав народам всю землю, крохотный кусочек её оставил для себя. Но, увидев, что абхазы остались без земли, отдал им - живите, радуйтесь...
Въезжаем в столицу Абхазии. И здесь разрушенные дома, только уже многоэтажные. Остановились в центре города, где собрались люди - будет возложение цветов к памятнику классика абхазской литературы Дмитрия Гулиа. Мы с Куня- евым берём огромный букет роз и несём к памятнику. Но что это? У памятника нет головы - снесена, возможно, случайным, а возможно, направленным ударом снаряда. Венера без обеих рук - это ещё ничего, но памятник поэту без головы - тяжёлое зрелище.
Возложили цветы. Поклонились. Я подумал, что это не совсем правильно - оставлять просто букет, нужно его разобрать, раздать цветы людям, чтобы каждый мог принять участие в торжественном событии. У памятника Пушкину так и сделали. А потом - и на могиле Шинкуба, и везде, где приходилось возлагать цветы.
И вот конференция, или, как здесь её назвали, «Юбилейная научная сессия», посвящённая 90-летию со дня рождения Баграта Шинкуба.
Я в своём выступлении сказал, что в Баграте Шинкуба прекрасно сочетался художественный талант поэта и государственного деятеля. Мне особенно по душе его роман «Последний из уходящих». Лишаясь своей земли и своего языка, человек теряет всё и становится пылью на ветру. Никогда и ничто не заменит ему родину и родной язык.
