Unknown - Перерыв на жизнь (СЛР, 18+) :: Дамский Клуб LADY
— А что он не пытался восстановить отношения?
— Восстановить отношения, — усмехнувшись, повторяет Дружинина. Ну и определение Наташка нашла! — Не знаю, я на
звонки его не отвечаю. Если бы знал Антон, что я уже к себе переехала, то, может быть, пришел бы. А к родителям он не
заявится. И караулить меня у подъезда у него времени нет. Еще не хвата… — Дружинину обрывает протяжная трель
дверного звонка. Она оборачивается на звук, но не вскакивает со стула, спеша впустить нежданного гостя. Она никого не
ждет. Родители предупредили бы по телефону о своем визите. Гера в командировке. Его уже пять дней нет. Он завтра
вернуться должен. Или послезавтра. С соседями она до сих пор не знакома. Разве это обязательно?
— Радка, иди открой, вдруг счастье привалило.
— Ага, счастье только так и приваливает. Исключительно таким образом. Открою дверь, а мне скажут: «Девушка, вы в
лотерею главный приз выиграли».
— Ну, знаешь, у меня вот не жизнь, а сплошная лотерея: или пан, или пропал. Я вот когда сидела на ж*пе ровно, у меня ничего
не было, ничего я не имела.
— А сейчас имеешь? — бросает Рада, выходя из-за стола, чтобы узнать, кто к ней наведался.
Вот только настораживает, что звонят сразу в дверь. Не по домофону. В такой поздний час.
— В основном имеют меня, — заливается смехом Кузнецова.
В дверной глазок Рада видит Гергердта. Почему-то хочется пищать. Но так сразу не скажешь, что от радости. Душит
чувство странное и смешанное.
Она открывает ему дверь и неловко застывает на пороге. Не знает, как встретить его. Как она должна его встретить? Как-
то по-особенному? Пылко обнять, жарко поцеловать? Они же почти неделю не виделись. Только перезванивались.
А Гера не смущается, не испытывает неловкости. Он шагает в квартиру, грубо сминает Раду в объятиях. Целует,
нетерпеливо прижимая ее к себе.
— Тихо… подожди, — шепчет она. — Я не одна.
— Профессор в гостях?
— Подруга.
— Ничего страшного, она сейчас домой пойдет. Ей пора уже, — даже не пытается понизить голос. Вряд ли Наташка
расслышит, но все же.
Они проходят на кухню. Вернее, Гера уверенно идет туда, а Рада следом, придерживая его за рукав угольно-черного
пиджака.
Наташка подносит ложку с мороженым ко рту и вскидывает глаза. Она смотрит на Гергердта, забыв про мороженое. Он тоже
смотрит на нее, неприлично долго задерживая взгляд на декольте алой кофточки. Вырез такой низкий, что из-под эластичного
края виднеется кружево черного бюстгальтера.
— Рот закрой, кишки простудишь, — говорит он и ставит на белый глянцевый стол бутылку шардоне, которую принес с собой.
Наташка заливается краской и давится мороженым.
— Эм-м-м, Артём, это Наташа.
— Хорошо, что не Контрреволюция, — отзывается он и уже не смотрит на Наташу.
Он стягивает пиджак, бросает его на стул. Собирается пойти в ванную, чтобы помыть руки.
— Это что за потаскушка? — спрашивает в ванной, тщательно намыливая руки.
— Она не потаскушка, — говорит Рада, защищая подругу, но не особо возмущаясь.
— А-а, точно. Забыл. Она же Наташа, — глухо смеется.
— Перестань, Артём, не обижай Наталку. Она хорошая. И мне глубоко плевать на ее отношения с мужчинами: с кем, когда и
зачем. Это ее личное дело, меня оно не касается.
— Она – много. И я могу тебе даже сказать – за сколько, — снова смеется он.
Гера знает, о чем говорит. Этот взгляд, которым подружка Рады окинула его, хорошо ему знаком. Оценивающий. Все она с
полсекунды выхватила: и золотые часы на руке, и бриллианты на запонках. Такие по одному костюму определяют, сколько
можно с «клиента» поиметь.
Гера вытирает руки полотенцем. Хватает Раду за талию, прижимает к себе.
— Гера, ты пьян? — Только сейчас Рада чувствует запах алкоголя, едва пробивающийся сквозь плотную пелену парфюма.
Гера им сегодня не пользовался, не брызнулся, он попросту облился «Авентусом».
О, этот аромат… Для Рады, с ее чувствительным носом, он убийственен. Так хорош и вкусен. И горько, и сладко. Черная
смородина. Геру, пахнущего вот так, хочется съесть, даже не поцеловать. Его вдыхаешь, этот запах, и он все забивает,
остается глубоко в носоглотке, от него не избавишься. Кажется, на языке тоже кисловатый привкус ягод. Нет, поцеловать
хочется тоже. Потрахаться. Секса хочется. Они же неделю не виделись.
Она целует его сама. Такого еще, наверное, не было. Приветственные невинные поцелуйчики плотно сомкнутыми губами
не считаются. Это так, печать, знак – «привет, я пришла». Она целует его. Ласково, откровенно, с языком. У Гергердта от
этого поцелуя сразу крышу сносит. А ему много и не надо. Только видеть Радку, трогать. Эта неделя его чуть не убила. Руки
уже под майкой, жадно гладят ее грудь. А майка-то… кусок ткани без бретелей, который держится на груди за счет
эластичной резинки. Ее вниз потяни, майку… Тянет. Та податливо сползает под грудь, оголяя коралловые соски. Гера
припадает к одному горячим ртом. Нащупывает пальцами пуговицу на ее джинсах.
— Артём, — возмущается Рада и отпрыгивает от него. Быстро натягивает майку.
Артём раздраженно выдыхает.
— Скажи этой пусть валит уже отсюда.
— Ага, а ты прям с корабля на бал. Сам где-то заправился и ко мне. И Наташка ему мешает. Нет уж, мы еще не закончили
свои посиделки.
— У меня была деловая встреча. Не запланированная, но удачная.
— Я вижу, что удачная.
— Конечно. Водка. Connecting people. Сначала договоры подписываем, потом водку вместе жрем. Нормальное
партнерство. — Гера поправляет темно-синий галстук, чуть поддергивает рукава белоснежной рубашки. — Ладно, пошли.
Споим Наташку и вызовем ей такси.
— Наташка, а, Наташка, вино будешь? — на кухне задорно спрашивает Гера. Со стола берет бутылку; из рук Рады — штопор.
Ловко и быстро откупоривает вино. Наполняет им бокалы, которые тут же появляются стараниями Дружининой.
Наташка сидит, насторожившись. Смотрит на Артёма с опаской, ждет очередного уничижающего выпада. Он с откровенно
нахальной улыбкой снова поправляет галстук и садится за стол.
— Сними ты этот галстук, не договоры же подписываешь. — Рада хватается за шелковый лоскут на его груди.
— Галстук не трогай, — предупреждает Гергердт и отводит ее руку, поднимает вверх указательный палец. — Не трогай
галстук. Рассказывай, — кивает Наташке.
— Что? — растерянно переспрашивает она.
— Кто в этот раз козел, разумеется. Что еще могут девочки обсуждать за мартини?
— Да все козлы, — хмурясь бросает Кузя, запивая недовольство предложенным вином. Вам кроме как потрахаться больше
ничего не надо. — Усердно поправляет блондинистые кудри.
— А ты даешь и плачешь, — язвительно ухмыляется Гера. Смахивает несуществующую пылинку в рукава рубашки. — Я сам
сейчас заплачу от такой социальной несправедливости. Нет, пожалуй, заплач-у-у. Хочешь, денег дам, ты главное озеро
соплей не разводи.
Кузнецова снова прикладывается к бокалу. Ответить ей нечего. Может, и есть что, но она не рискует. Усвоила с ходу, что
не стоит.
Рада тоже пробует вино, хотя пить не собиралась, третий бокал для приличия поставила. Блин, что тут скажешь. Приличный
разговор в присутствии Геры не получится. Лишь в том случае, если Гера сам этого хочет, но он не хочет. Он пьян и не
считает нужным деликатничать с ее подругой. То, о чем он говорит, они и без него знают, но Гергердт не из тех, кто молчит,
когда ему есть, что сказать. Честно говоря, Дружинина на месте Наташки сразу бы свалила, как только его увидела. А
Наташка сидит, пьет и как будто не собирается уходить.
Через пару минут Рада начинает жутко раздражаться. Вот ведь… Из чистого упрямства сказанула Гере, что посиделки не
закончились, а теперь мучается. Бесится, что черные глаза Геры слишком часто опускаются ниже Наташкиного подбородка,
аккурат в вырез ее красной кофточки. И он пялится на третий Наташкин размер, ничуть не скрывая своего интереса.
Рада допивает свое вино. Артём и Наташка приговаривают бутылку. И, наконец-то, Кузнецова собирается отчаливать.
Дружинина провожает ее, тщательно сдерживая свою радость.
— Понравился? — спрашивает она, тыча большим пальцем себе за спину.
— Не-е, — открещивается на словах Кузька, — только посмотреть. С таким… Да не дай бог!.. — теперь креститься
натурально.
С милой улыбкой Рада закрывает дверь за подругой. Идет на кухню, намереваясь навести там порядок. Она раздражена
до невозможности. То ли на Наташку, то ли на Геру. То ли на себя, оттого что приревновала Артёма, и вообще, что
испытывает к нему такие сильные чувства. Их все сложнее контролировать.
