Сьюзен Янг - Отель
— Так вы думаете, здесь правда водятся привидения? — спрашиваю я.
Джошуа открывает переносной холодильник и достаёт ещё одну бутылку пива, откручивает крышку и отдаёт бутылку Лурдес. Она благодарит его, а потом отвечает на мой вопрос.
— Одри, в ту ночь в бальном зале заживо сгорело почти семьдесят человек. Думаю, кто-то был серьёзно ранен. Но не волнуйся, — она делает глоток, — они всего лишь привидения.
— За наш дом, — выкрикивает Таня. И снова все повторяют за ней этот тост и выпивают. Я смотрю на Лурдес, она улыбается мне поверх горлышка бутылки.
— Это значит никаких разговоров о работе в часы отдыха, — объясняет Лурдес. — Никаких разговоров о Кеннете, о наших жизнях за пределами «Руби». Это наши правила здесь, дома. Так работа легче переносится. — Она тянется к холодильнику и достаёт мне бутылку пива. Обычно я бы не стала пить вторую, но мне с ними весело. И мне нравятся их правила. Я не хочу говорить — как и думать — о своей жизни до и после «Руби».
Меняется музыка, а с ней и общее настроение. Сначала я не узнаю мелодию, но потом все начинают свистеть, словно весь вечер ждали только её. Песня слащавая, но, в то же время, я понимаю, почему она им так нравится.
— Кто вообще такое поёт? — спрашиваю я. Помню, мама оставляла её пару раз, когда играла радиостанция с классическим роком, но понятия не имею, кто исполнитель.
— Да чёрт его знает, — говорит Джошуа, словно это не имеет значения. — Это определённо восьмидесятые, а, по мнению Тани, это определённо круто.
Он улыбается ей, но она уже на ногах, качается в такт музыке.
Начинается припев, и Таня подпевает, сначала тихо. Я смотрю на остальных, не зная как реагировать. Они подбадривают её, призывая продолжать петь. И тут Таня впивается в свою футболку, вторую руку протягивает в нашу сторону и во всё горло кричит слова. Мы дружно смеёмся, но Таня продолжает и обходит всех по кругу, чтобы спеть серенаду каждому в отдельности. Она совершенно вовлечена в процесс и поёт балладу так, как её нужно петь. В какой-то момент, Таня впивается руками в волосы и падает на колени. Это чертовски изумительно!
В итоге песня подходит к концу, становится тише, и Таня, едва дыша, поднимается на ноги. Она кланяется, как победитель. Толпа взрывается аплодисментами, а Джошуа свистит, вставив пальцы в рот.
— Эта песня никогда не устареет, — искренне замечает одна из девушек.
— Спасибо, — говорит Таня и плюхается рядом с Лурдес. — Я её просто обожаю.
— А я предпочитаю Билли Холидей, — говорит Джошуа и берёт себе ещё бутылку. — Ну или, знаешь ли, кого-то с талантом.
— Музыкальный сноб, — говорит Таня. Она наклоняется и быстро целует его в губы, и он облизывается в ответ. Внезапно я чувствую совершенную растерянность. Они, что, вместе? Я поднимаю бутылку, чтобы сделать глоток, но в ней пусто. Неужели прошло так много времени?
— Ещё будешь? — спрашивает Лурдес, когда я со звоном ставлю бутылку.
— Мне хватит, — отвечаю я. Начинается новая песня, та же самая, которую я слышала в бальном зале на вечеринке. Та же самая, которую я слышала ночью. И мне снова никак её не вспомнить. Я закрываю глаза и стараюсь отбросить всё остальное, но не могу разобрать слова. Мелодия звучит слишком медленно.
— Эй, — окликает меня Лурдес, вырывая из оцепенения. Я смотрю на неё, она возбуждена и прямо-таки пульсирует энергией. — Хочешь увидеть привидения? — шепчет мне подруга.
Я совершенно точно уверена, что не хочу, потому что ощущение такое, как будто вдоль позвоночника ползут вверх чьи-то пальцы. Но Джошуа слышит наш разговор и уже сияет безумной улыбкой.
— Не знаю, — отвечаю я, не желая быть полным ссыклом.
— Давай, Одри, — говорит Джошуа. — Ты здесь всего на несколько дней. Выжимай из них всё что можно. А это самая лучшая часть.
Ещё несколько человек вливаются в нашу беседу и уже прямо-таки гудят от волнения. Несмотря на то, что я не очень-то верю в привидения, «Руби» может заставить меня в них поверить. Но я не хочу, чтобы меня заставили поверить. Я хочу оставаться скептиком.
— Она боится, — смеётся Таня. — Ну чего тут бояться-то?
От смущения у меня пылают щёки — вот оно, давление сверстников — и я снова смотрю на Лурдес. Она поднимает брови, словно спрашивает меня, в игре ли я. Страх мой слабеет, а всеобщее возбуждение пробуждает моё любопытство.
— А ты правда видела привидения? — спрашиваю я Лурдес. Её ярко-красные губы расходятся в широченной улыбке.
— Вижу их всё время.
— Ни хрена себе, — бормочу я, вызвав у неё смешок. Затем смотрю на остальных работников отеля на крыше, что тусуются отдельно от нашей компании. Они продолжают болтать, смеяться, не обращая внимания на наш план по…
— Это называется «Разбуди мёртвых», — говорит Лурдес. — И мы играем в эту игру только когда в нашей компании появляется кто-то новенький. Так что, — дразня, добавляет она, — это всё ради тебя. Ты не можешь отказаться.
— Могу, — поправляю я. — Но в этот раз не буду. Только ты должна пообещать, что это безопасно и в меня не вселится никакой дух и ничего такого.
— Не получится. — Она быстро встряхивает головой, и Джошуа подаёт ей свою руку, чтобы помочь подняться. Таня и двое других берут свои вещи, чтобы пойти с нами.
От ужаса у меня сводит желудок, как на «американских горках». Когда я встаю, выпитое пиво даёт о себе знать, и у меня кружится голова, но это быстро проходит, и я следую за Лурдес и Джошуа, который несёт холодильник с пивом. По дороге Лурдес останавливается рядом с парнем в военной куртке и, склонившись к нему, что-то шепчет ему на ухо. Он откидывается назад, чтобы с вожделением улыбнуться ей. Она идёт дальше, а парень кивает мне и говорит, чтобы я развлекалась, словно аттракцион скоро остановится. Уже у дверей я оглядываюсь на крышу, а потом смотрю на Лурдес, которая улыбается и тащит меня за руку внутрь.
***
Вместо обычного лифта, Джошуа лабиринтами коридоров ведёт нас к лифту в задней части отеля. Перед дверью находятся металлические раздвижные ворота, а над ними висит диск с номерами этажей, больше похожий на золотые часы. Джошуа раздвигает для нас ворота, и раздаётся громкий звук лязгающего металла. Затем он задвигает их обратно, и я прижимаюсь спиной к стенке лифта, боясь, что он слишком старый, чтобы работать. Остальные выглядят совершенно спокойными.
— Где мы? — шёпотом спрашиваю я и хватаюсь за позолоченные перила, когда лифт, покачиваясь, начинает движение.
— Это лифт для персонала, — говорит Лурдес, с любовью проводя пальцами по рельефным обоям бордового цвета. — Большинство даже не знает о его существовании. Он существует здесь с самого начала.
— Он восхитительный, — отвечаю я, хотя опасаюсь, что эта коробка смерти развалится прежде, чем довезёт нас до нужного этажа.
Мы с трудом движемся вниз, в холодильнике гремит лёд, а меня официально знакомят с остальными сотрудниками отеля — Кейси, застенчивой девушкой из хозяйственного блока, и Уорреном, который казался бы милым, не будь на его лице постоянной ухмылки, как если ему известна какая-то шутка, о которой мы понятия не имеем. Мы вшестером молчим всю дорогу, пока лифт не останавливается, задрожав. Меня отбрасывает в сторону, и я ударяюсь плечом о стенку. Джошуа резким движением открывает ворота, и все быстро выходят. Я следую за ними, подняв глаза на указатель этажей, чтобы узнать, на какой мы приехали. Стрелка зависла в свободном пространстве между вестибюлем и подвалом.
Но это точно не подвал, насколько я могу судить. По крайней мере, не тот, куда до этого меня водил Элиас. Я гадаю, который сейчас час и как скоро я снова его увижу. Но часов нигде нет, а мобильник я оставила в своём номере.
Джошуа указывает вперёд, на серую металлическую дверь, а затем, вытащив из кармана ключ, оборачивается к нам и улыбается. За ней оказывается внутренний дворик, выложенный бетонными плитами, справа находятся зелёные мусорные баки, и запах мусора смешивается с ароматом цветов из сада, расположенного по другую сторону стены. Но группа не останавливается здесь. Таня подходит к пластиковой скамье и поднимает крышку. Она достаёт фонарики и раздаёт их. Когда наступает моя очередь, мне достаётся маленький бытовой фонарик, в то время как остальные держат прожекторы.
Стоит нам сойти с бетонных плит в сторону к деревьям, становится прохладнее. Мы идём через траву, сквозь ночную тьму невозможно ничего увидеть, за пределами сада царит полнейший мрак. Лурдес и остальные хихикают, лучи их фонарей танцуют по деревьям и траве. Я не могу вспомнить, как выглядит мир вне стен отеля «Руби». Когда мы приехали сюда, ночь не казалась такой тёмной.
— Подождите, — говорю я и ускоряю шаг. Света моего фонарика недостаточно, чтобы я чувствовала себя спокойно, особенно когда мои друзья растворяются в маленьких кружках света в темноте. Я подбираюсь к Лурдес и беру её за руку. Она искоса смотрит на меня, половина её лица скрыта тенью.
