Джейн Остин - Эмма
Как прямо, как сурово говорил об этом с нею! Заслуженная суровость — но разве он выказал бы ее, когда бы в груди его теплилась не только неуклонная справедливость и зоркая доброжелательность?..Надежды не было — никакой надежды на то, что он питает к ней нежные чувства особливого рода; но оставалась — то угасая, то вспыхивая вновь — надежда, что Гарриет могла обмануться, могла преувеличить его чувства к ней. Хорошо бы так — ради его блага, даже если ей самой это ничего не принесет и он только останется на всю жизнь холостяком.
Could she be secure of that, indeed, of his never marrying at all, she believed she should be perfectly satisfied.—Let him but continue the same Mr. Knightley to her and her father, the same Mr. Knightley to all the world; let Donwell and Hartfield lose none of their precious intercourse of friendship and confidence, and her peace would be fully secured.—Marriage, in fact, would not do for her.
Да, будь она уверена, что он ни на ком не женится, она, наверное, вполне удовлетворилась бы этим. Пусть он останется прежним мистером Найтли — для нее, для ее батюшки — для целого света; пускай не прервется бесценная дружеская связь меж Донуэллом и Хартфилдом, не ослабеют узы взаимного доверия и дружбы, и на сердце у нее будет покойно. Тем более что замужество для нее исключается.
It would be incompatible with what she owed to her father, and with what she felt for him.
Оно несовместно с ее дочерним долгом и дочернею любовью.
Nothing should separate her from her father.
Ничто не разлучит ее с ее батюшкой.
She would not marry, even if she were asked by Mr. Knightley.
Она бы и за мистера Найтли не пошла, если б он попросил ее руки.
It must be her ardent wish that Harriet might be disappointed; and she hoped, that when able to see them together again, she might at least be able to ascertain what the chances for it were.—She should see them henceforward with the closest observance; and wretchedly as she had hitherto misunderstood even those she was watching, she did not know how to admit that she could be blinded here.—He was expected back every day.
Всей душою желала она неудачи Гарриет, уповая, что когда снова увидит их вдвоем, то сможет хотя бы определить, есть ли у нее в самом деле причины надеяться.Она с них глаз не будет спускать, и, пусть до сих пор ей не сопутствовала удача в искусстве наблюдать, — отныне она уже не ошибется. Его ждали назад со дня на день.
The power of observation would be soon given—frightfully soon it appeared when her thoughts were in one course.
Возможность для наблюдений представится скоро, слишком скоро, если страхам ее суждено подтвердиться.
In the meanwhile, she resolved against seeing Harriet.—It would do neither of them good, it would do the subject no good, to be talking of it farther.—She was resolved not to be convinced, as long as she could doubt, and yet had no authority for opposing Harriet's confidence.
А до той поры, решила она, лучше не видеться с Гарриет.Ни им обеим, ни делу не будет пользы от новых разговоров.Она знала, что все равно не поверит, покуда есть основания сомневаться, а поколебать уверенность Гарриет была покамест не властна.
To talk would be only to irritate.—She wrote to her, therefore, kindly, but decisively, to beg that she would not, at present, come to Hartfield; acknowledging it to be her conviction, that all farther confidential discussion of one topic had better be avoided; and hoping, that if a few days were allowed to pass before they met again, except in the company of others—she objected only to a tete-a-tete—they might be able to act as if they had forgotten the conversation of yesterday.—Harriet submitted, and approved, and was grateful.
Разговоры ничего не дадут, кроме лишних волнений. И она в добрых, но тверд ых выражениях написала ей, что пока не приглашает ее в Хартфилд, изъявив убежденье, что от доверительных бесед об известном предмете им лучше впредь воздерживаться, и надежду, что ежели они в ближайшие дни будут встречаться не иначе как на людях, избегая свиданий наедине, то смогут потом вести себя так, словно вчерашнего разговора не существовало. Гарриет согласилась с нею, подчинилась и поблагодарила.
This point was just arranged, when a visitor arrived to tear Emma's thoughts a little from the one subject which had engrossed them, sleeping or waking, the last twenty-four hours—Mrs. Weston, who had been calling on her daughter-in-law elect, and took Hartfield in her way home, almost as much in duty to Emma as in pleasure to herself, to relate all the particulars of so interesting an interview.
Едва этот вопрос уладился, как Эмму ненадолго отвлекли от предмета, который вот уже сутки во сне и наяву занимал собою ее мысли: приехала миссис Уэстон — она только что побывала у будущей невестки и по дороге домой завернула в Хартфилд, дабы, отчасти из чувства долга по отношению к Эмме, а более ради собственного удовольствия, поведать во всех подробностях об этом многозначащем визите.
Mr.Weston had accompanied her to Mrs. Bates's, and gone through his share of this essential attention most handsomely; but she having then induced Miss Fairfax to join her in an airing, was now returned with much more to say, and much more to say with satisfaction, than a quarter of an hour spent in Mrs. Bates's parlour, with all the encumbrance of awkward feelings, could have afforded.
К миссис Бейтс ее сопровождал мистер Уэстон и весьма достойно справился со своею ролью, но после она пригласила мисс Фэрфакс прокатиться с нею вдвоем и узнала за время этой прогулки гораздо больше, чем за четверть часа в гостиной миссис Бейтс, когда всех их сковывала неловкость.
A little curiosity Emma had; and she made the most of it while her friend related.
В Эмме пробудилась толика любопытства, и она, стараясь поддерживать его в себе, расположилась слушать.
Mrs. Weston had set off to pay the visit in a good deal of agitation herself; and in the first place had wished not to go at all at present, to be allowed merely to write to Miss Fairfax instead, and to defer this ceremonious call till a little time had passed, and Mr. Churchill could be reconciled to the engagement's becoming known; as, considering every thing, she thought such a visit could not be paid without leading to reports:—but Mr. Weston had thought differently; he was extremely anxious to shew his approbation to Miss Fairfax and her family, and did not conceive that any suspicion could be excited by it; or if it were, that it would be of any consequence; for "such things," he observed, "always got about."
Миссис Уэстон решилась ехать к миссис Бейтс не без внутренней борьбы — поначалу вовсе не хотела, предпочитая написать мисс Фэрфакс, а с нормальным визитом повременить до тех пор, покуда мистеру Черчиллу не станет легче смириться с тем, что тайна получит огласку, ибо, все взвесив, она поняла, что о посещении этом неизбежно пойдут толки; однако мистер Уэстон думал иначе, прежде всего желая показать мисс Фэрфакс и ее родным, что смотрит на случившееся благосклонно, — он считал, что никаких подозрений визит не вызовет, а если и вызовет, то не беда — ибо, заметил он, «такое все равно не скроешь».
Emma smiled, and felt that Mr. Weston had very good reason for saying so.
Эмма улыбнулась, подумав, что у мистера Уэстона есть основания для подобного вывода.
They had gone, in short—and very great had been the evident distress and confusion of the lady.
Короче, решено было ехать.Джейн при виде их пришла в неописуемое смущенье и растерянность.
She had hardly been able to speak a word, and every look and action had shewn how deeply she was suffering from consciousness.
Ей явно стоило труда поддерживать разговор; всякий взгляд ее, всякое движенье свидетельствовали о муках совести.
The quiet, heart-felt satisfaction of the old lady, and the rapturous delight of her daughter—who proved even too joyous to talk as usual, had been a gratifying, yet almost an affecting, scene.
Отрадно и трогательно было видеть тихую радость старушки, сияющее лицо ее дочери, которая даже примолкла слегка от восторга.
They were both so truly respectable in their happiness, so disinterested in every sensation; thought so much of Jane; so much of every body, and so little of themselves, that every kindly feeling was at work for them.
Обе столь очевидно заслуживали уваженья, столь бескорыстно торжествовали, столь искренне думали только о Джейн — о всех других — и забывали о себе, что становилось тепло на душе.
Miss Fairfax's recent illness had offered a fair plea for Mrs. Weston to invite her to an airing; she had drawn back and declined at first, but, on being pressed had yielded; and, in the course of their drive, Mrs. Weston had, by gentle encouragement, overcome so much of her embarrassment, as to bring her to converse on the important subject.
Недавняя болезнь мисс Фэрфакс послужила миссис Уэстон отличным предлогом пригласить ее прогуляться, она вначале дичилась и отнекивалась, но уступила настояньям, а во время прогулки миссис Уэстон, незаметно ободряя ее, помогла ей справиться с застенчивостью и понемногу разговориться о главном.
Apologies for her seemingly ungracious silence in their first reception, and the warmest expressions of the gratitude she was always feeling towards herself and Mr. Weston, must necessarily open the cause; but when these effusions were put by, they had talked a good deal of the present and of the future state of the engagement.
Началось, разумеется, с извинений за то, что, когда миссис Уэстон впервые их посетила, то Джейн, рискуя показаться невежливой, большею частью отмалчивалась — затем последовали изъявленья горячей благодарности, которую она всегда питала к ней и мистеру Уэстону; когда же эти излияния иссякли, началась обстоятельная беседа о делах и планах в настоящем и будущем.
Mrs. Weston was convinced that such conversation must be the greatest relief to her companion, pent up within her own mind as every thing had so long been, and was very much pleased with all that she had said on the subject.
Миссис Уэстон полагала, что она принесла облегченье ее собеседнице, у которой за столько времени многое накопилось на душе, и сама осталась очень довольна тем, что от нее услышала.
"On the misery of what she had suffered, during the concealment of so many months," continued Mrs. Weston, "she was energetic.
— С особенным волненьем говорила она о том, чего ей стоило таиться все эти месяцы, — продолжала миссис Уэстон.
This was one of her expressions.
— Вот ее слова:
'I will not say, that since I entered into the engagement I have not had some happy moments; but I can say, that I have never known the blessing of one tranquil hour:'—and the quivering lip, Emma, which uttered it, was an attestation that I felt at my heart."
«Не стану говорить, будто со времени нашей помолвки у меня не было счастливой минуты, но могу смело сказать, что не знала после нее ни одного спокойного часа», — губы у ней дрожали, Эмма, и я пожалела ее всем сердцем.
"Poor girl!" said Emma.
— Бедная! — сказала Эмма.
"She thinks herself wrong, then, for having consented to a private engagement?"
— Так, значит, она корит себя за то, что согласилась на тайную помолвку?
