Наталия Сухинина - Куда пропали снегири?
Подарки отца всегда были для меня в радость. Уходя в другой мир, он остался верен себе и подарил мне знакомство с людьми, которых сам не знал, но которых, может быть, вымолил в первые часы своего предстояния - там. Чудны дела Твои, Господи! Прихожане Казанского храма, разделив со мной скорбь, тут же одарили радостью. Она в том, что мы не одиноки, что мы очень многое можем по законам нашего надёжного христианского родства. Помню, как владыка Иона говорил в праздничной речи на Казанскую:
- Спасибо тебе, отец Валерий, что есть у нас в Астрахани этот храм.
Спасибо, отец Валерий, что есть теперь и этот приход. Спасибо, что окормляете таких славных людей, способных даже беду повернуть к радости. Но вот ведь искушение: стала писать да и запнулась - фамилию-то Веры Фёдоровны и Василия Петровича я не знаю! Даже в голову не пришло узнать. А позвонить спросить - конфуз полный. Люди так помогли, а я даже фамилии не спросила. Узнала. Хитростью. Не скажу какой. Куприяновы их фамилия.
Моя командировка в Астрахань оказалась прерванной, как говорят, по семейным обстоятельствам. Но я оставила в этом городе много добрых людей, к которым очень хочется вернуться и рассказать о них нашим дорогим читателям. Свидимся ли? Бог знает. Усердная Заступница наша - Казанская Божия Матерь. Икона Её, благословлённая отцом Валерием, стоит передо мной и сейчас, когда пишу эти строки.
СКАНДАЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА
Не получается разговора, никак не получается. Знаю, почему. Расспрашиваю о том, о сём, а о главном не решаюсь. Она понимает, но не бросается на помощь, дисциплинированно отвечает, будто заполняет листок по учёту кадров:
- В Москве родилась. Училась в Московском университете, не закончила. Потом в Ростовском. Закончила. Замужем. Муж Андрей, дочка Светлана, внучка Наташка, тёзка моя. А теперь вот ещё и Ирочка...
Опять я не решаюсь. Хотя всё внутри кричит и требует: «Ну скажи, скажи, зачем тебе Ирочка, зачем надо было приводить её из больницы в дом, отвыкший от детей? Зачем надо было переиначивать отлаженную, благополучную жизнь и превращать её в сущую муку, ходить, доказывать, ссориться, бороться за права, справляться с бесконечными обязанностями, посыпавшимися как из рога изобилия на горемычную головушку?»
Почти как в сказке начало той истории. Жила-была девочка. Хорошенькая, умненькая, здоровенькая. Была она живой и разговорчивой и очень любила людей. И её любили люди. Все, кроме папы с мамой. А дальше не сказка, быль: оказалась девочка в детском доме, потянулись ручки к бесхозному уксусу. Несколько жадных глотков - пить хотелось, и - реанимация, ожог пищевода. Одна операция, вторая, третья... С пищеводом-то обошлось, да заразили врачи девочку СПИДом. Да. Ни больше, ни меньше. Не мелким почерком пишется Ирочкина жизнь, а размашистым, крупным. СПИД. В больницу её, в особое отделение, почти резервацию. Но и там жила не печалилась, мала была, что для неё эти четыре зловещие буквы - пустой звук. Впрочем, как и другие четыре буквы - мама. Вокруг врачи, медсестры, нянечки, все улыбаются, вкусненькое приносят. Мама... Много мам. Так, наверное, у всех, думала, и мам много, и про СПИД все вокруг говорят.
Жила девочка до пяти лет в больнице, другие девочки были рядом, инфицированные, говорили про них. Но вот кто-то выписался, кто-то умер. Только Ирочка жила себе среди пестроты «мам» и запаха хлорки, только Ирочка бежала навстречу каждому посетителю, улыбалась очаровательными ямочками и кокетливо поправляла байковое больничное платьице в тоскливый цветочек.
А потом - ну опять сказка. Приехала в больницу красивая тётя в белых брюках и яркой жёлто-зелёной футболке. С тётей - девушка очень красивая. Ира такую видела по телевизору. В руках у тёти была большая сумка с шуршащими, таинственными пакетами. А в пакетах, мама родная! И пастила, и мармелад, и разные там шоколадки, бутылочки с соками, груши с кулак, даже арбуз. Большой, полосатый, важный. Всё ей, Ирочке. Она, конечно, поделилась с Олегом, соседом по палате, но пакетов будто и не стало меньше, большие, маленькие, а ещё коробочки. Тётя смотрела, как Ирочка хлопотала над пакетами, спрашивала о том, о чём её всегда спрашивают: как она себя чувствует, ходит ли гулять, с кем дружит. Она и отвечала, как всегда: чувствует хорошо, гулять их Мария Ивановна выводит, а дружит она, конечно, с Олегом, с кем же ещё? Тётя спросила:
- Можно в следующее воскресенье я опять к тебе приду?
Ещё бы нельзя! Разные пакеты, большие, маленькие, коробочки...
- А что тебе принести?
Ирочка глянула на пакеты - всё у неё теперь есть. И сказала солидно, как говорят меж собой на посту медсестры, она много раз слышала:
- Сметанки бы мне на окрошку.
Все засмеялись. Засмеялась и Ирочка. Вот ведь как всех развеселила.
Ровно через неделю Ирочка ела окрошку со сметаной. Но не в отделении, а в светлой, пронизанной солнцем квартире в Солнцевском районе Москвы. Тётя её удочерила. Да, вот так сразу. Об Ирочке прочитала в журнале: живёт уже три года в больнице девочка с диагнозом СПИД. Никому не нужна, одна во всём свете. Подхватилась тётя и в больницу с сумками. А ещё с дочкой Светланой. Уже в больнице, как только девочка выбежала им навстречу, знала, возьмёт, заберёт домой, согреет, приголубит. А вечером мужу, без реверансов:
- Давай возьмём на лето девочку из больницы? Детдомовскую, никому не нужную.
И услышала в ответ то, что хотела и рассчитывала услышать:
- Почему же на лето? Уж если брать, то насовсем.
В это трудно поверить, но это так. Раздумий, прикидок не было. Наталья и Андрей единодушно пришли к общему знаменателю. Берут девочку.
Вот об этом-то я хочу спросить и не спрашивается. Зачем? Жили себе и жили. Потом-то я пойму, что не надо об этом спрашивать, но сейчас прямо разбирает - хочется.
- Да спрашивайте. Я же знаю, вы хотите спросить, зачем мы это сделали, так сказать, причины, побудившие... Так ведь? Спрашивайте. А я вам отвечу, как отвечаю всем, кого это очень интересует: не могла не взять, вот и взяла. Удовлетворила я ваше любопытство?
Она очень резкая, Наталья Николаевна Будина. Вот и по телефону минуту назад кого-то отбрила. Я, говорит, тебя урою, если ты... (дальше не для печати). И трубку на рычаг со всего маху. Точка. Окончен разговор. Иры дома нет. Ира поехала в «Детский мир» купить подарок ко дню рождения Натальиной внучки, годовалой Наташки. Как она одна в магазин? Ничего страшного. Ирочке теперь пятнадцать лет. Такие поездки ей уже по возрасту. Девять лет живёт Ирина в семье у Натальи и Андрея Будиных и, конечно, иначе, как мама и папа, их не называет.
Это хорошо, что Иры нет. Без неё говорится проще и мне, и Наталье. Может, была бы тут Ира, не стала бы Наталья вспоминать:
- Всё было, пока выросла, натерпелись. Так всегда, вырастить ребёнка разве просто? И слёзы льёшь, и бессонница прижимает, а бывает, ну отчаяние прямо. Росла, как все. Правда, в доме, как прознали, что девочка из больницы, ВИЧ-инфицированная, началось! Один раз приходит Ирка в слезах: «Тётка на меня возле дома налетела, кричит: не ходи возле нашего подъезда, ты заразная ». Я вышла...
- И сделала ей замечание?
- Нет, я её отлупила.
Потом она ей долго и упорно втолковывала, что Ира такой же ребёнок, как все, имеет полное право гулять во дворе, ходить мимо любых подъездов. А если кто этого с первого раза не поймёт, она будет объяснять. Как? Доступно.
Теперь эти проблемы позади. Иру во дворе любят, у неё куча подруг, в выходные телефон обрывают: «Ира выйдет?» Соседи давно успокоились. Поначалу был напряг, конечно... Соседей можно понять. Ситуация (рядом ВИЧ-инфицированный ребёнок) новая, непривычная. СПИД для нас, дилетантов, почти что холера. Подальше надо, подальше... Мы не привыкли. Мы не умеем. Но теперь это, к сожалению, одна из граней нашей жизни. Нам надо учиться жить рядом с теми, кто получил серьёзный приговор и несчастен. И помнить об одном: если инфицированный человек живёт рядом с нами, бояться нам нечего, бытовым путём СПИД не передастся. Врачи никогда не пойдут на такой риск, не дадут «вольную» тому, кто должен быть изолирован. Но учиться утомительно и не всегда хочется. Куда легче - гнать. Гнать человека только потому, что он более несчастен.
Они хорошо помнят: радость! Мы едем в пансионат. Сосны! Липы! Москва-река! Ира не избалована радостями. Детдом, больница, бесконечные процедуры, капельницы. А тут вдруг загорать, купаться, ягоды собирать, да не одна, да не строем, взявшись за ручки, а с папой, с мамой, как все дети. Они плескались в любви. Ира девочка общительная, Наталья с Андреем тоже. А потом... Худая молва - есть ли у кого более длинные ноги?
- Уезжайте. Чтобы завтра утром вас в пансионате не было. Иначе уедут другие люди, мы понесём убытки, - директор даже не зашёл в номер, вещал с порога, брезгливо посматривая на ребёнка. А через час целая делегация отдыхающих и даже жителей близлежащего посёлка. Не просят. Требуют: убирайтесь.
