Джейн Остин - Эмма
He had expressed himself as to coming, with more than common certainty.
Он в этот раз с полной определенностью дал понять, что приедет!
"His aunt was so much better, that he had not a doubt of getting over to them."—Mrs. Churchill's state, however, as many were ready to remind her, was liable to such sudden variation as might disappoint her nephew in the most reasonable dependence—and Mrs. Weston was at last persuaded to believe, or to say, that it must be by some attack of Mrs. Churchill that he was prevented coming.—Emma looked at Harriet while the point was under consideration; she behaved very well, and betrayed no emotion.
Его тетеньке несравненно лучше, и у него не было сомнений, что он к ним попадет. Однако здоровье его тетеньки, дружно напомнили ей в ответ, подвержено столь прихотливым колебаниям, что самые основательные предположения ее племянника могут расстроиться в одну минуту, и в конце концов миссис Уэстон убедили — так, по крайней мере, она сказала — что ему, должно быть, и вправду помешал приехать какой-нибудь внезапный недуг миссис Черчилл.Пока происходили дебаты, Эмма поглядывала на Гарриет; та держалась прекрасно и ничем не выдавала своих чувств.
The cold repast was over, and the party were to go out once more to see what had not yet been seen, the old Abbey fish-ponds; perhaps get as far as the clover, which was to be begun cutting on the morrow, or, at any rate, have the pleasure of being hot, and growing cool again.—Mr. Woodhouse, who had already taken his little round in the highest part of the gardens, where no damps from the river were imagined even by him, stirred no more; and his daughter resolved to remain with him, that Mrs. Weston might be persuaded away by her husband to the exercise and variety which her spirits seemed to need.
С холодною закуской покончили; теперь обществу предстояло снова выйти наружу и осмотреть то, что оставалось осмотреть: старинные пруды, в которых разводили рыбу: может быть, дойти и до клеверного поля, которое завтра начинали косить — во всяком случае, еще раз испытать удовольствие побыть на жаре и воротиться в прохладу. Мистер Вудхаус, который успел совершить легкий моцион по самой возвышенной части парка, где даже он не мог учуять малейшей сырости от реки, уже не тронулся с места, и его дочь решила остаться при нем, чтобы миссис Уэстон, которой полезно было отвлечься от своих тревог, могла пройтись вместе с мужем.
Mr.Knightley had done all in his power for Mr. Woodhouse's entertainment.
Мистер Найтли заранее позаботился сделать все, чтобы мистер Вудхаус не скучал.
Books of engravings, drawers of medals, cameos, corals, shells, and every other family collection within his cabinets, had been prepared for his old friend, to while away the morning; and the kindness had perfectly answered.
Его старого друга поджидали альбомы с гравюрами, витринки с медалями, камеями, кораллами, раковинами и так далее, выдвинутые из шкафов, в которых сохранялись фамильные собрания — и заботы доброго хозяина не пропали даром.
Mr. Woodhouse had been exceedingly well amused.
Мистер Вудхаус не скучал ни минуты.
Mrs. Weston had been shewing them all to him, and now he would shew them all to Emma;—fortunate in having no other resemblance to a child, than in a total want of taste for what he saw, for he was slow, constant, and methodical.—Before this second looking over was begun, however, Emma walked into the hall for the sake of a few moments' free observation of the entrance and ground-plot of the house—and was hardly there, when Jane Fairfax appeared, coming quickly in from the garden, and with a look of escape.—Little expecting to meet Miss Woodhouse so soon, there was a start at first; but Miss Woodhouse was the very person she was in quest of.
Все утро миссис Уэстон показывала ему коллекции, и он, с детскою неразборчивой любознательностью ко всяческим диковинкам и со старческой медлительностью, скрупулезностью и кропотливостью, жаждал теперь показать их Эмме. Перед началом этой вторичной демонстрации Эмма на несколько минут вышла в прихожую, чтобы посмотреть без помех на вход в общий план дома, и не успела она ступить за дверь, как из сада — впопыхах и с таким видом, словно за нею гонятся, — показалась Джейн Фэрфакс.Не ожидая, по-видимому, столкнуться прямо на пороге с мисс Вудхаус, она вздрогнула; впрочем, как выяснилось, именно мисс Вудхаус и была ей нужна.
"Will you be so kind," said she, "when I am missed, as to say that I am gone home?—I am going this moment.—My aunt is not aware how late it is, nor how long we have been absent—but I am sure we shall be wanted, and I am determined to go directly.—I have said nothing about it to any body.It would only be giving trouble and distress.
— Не будете ли вы добры сказать, когда меня хватятся, — начала она, — что я пошла домой?Я сию минуту ухожу.Тетушка не замечает, как поздно и как нас давно нет дома, а я уверена, что нас уже там ждут, и потому решилась идти сейчас же. Я никому не сказалась — это лишнее беспокойство и огорченье.
Some are gone to the ponds, and some to the lime walk.
Одни направились теперь к прудам, другие — на липовую аллею.
Till they all come in I shall not be missed; and when they do, will you have the goodness to say that I am gone?"
Пока все не вернутся назад, меня не хватятся, а когда хватятся, не будете ли вы любезны сказать, что я ушла?
"Certainly, if you wish it;—but you are not going to walk to Highbury alone?"
— Разумеется, извольте — но не одна же вы пойдете в Хайбери?
"Yes—what should hurt me?—I walk fast.
— Одна, а что тут страшного? Я хожу быстро.
I shall be at home in twenty minutes."
Двадцать минут, и я дома.
"But it is too far, indeed it is, to be walking quite alone.
— Но вам нельзя, никак нельзя идти совсем одной в такую даль.
Let my father's servant go with you.—Let me order the carriage.
Позвольте, вас проводит слуга моего батюшки. Или позвольте, я прикажу подать карету.
It can be round in five minutes."
Она здесь будет через пять минут.
"Thank you, thank you—but on no account.—I would rather walk.—And for me to be afraid of walking alone!—I, who may so soon have to guard others!"
— Спасибо, спасибо — ни в коем случае.Я предпочитаю идти пешком.А что одна, то мне ли этого бояться!Мне ли, которой так скоро, может быть, придется охранять других!..
She spoke with great agitation; and Emma very feelingly replied,
Она говорила очень возбужденно, и Эмма с большим чувством возразила:
"That can be no reason for your being exposed to danger now.
— И все-таки это не причина подвергать себя опасности теперь.
I must order the carriage.
Я непременно прикажу подать карету.
The heat even would be danger.—You are fatigued already."
Идти опасно хотя бы из-за жары. Вы уже и так устали.
"I am,"—she answered—"I am fatigued; but it is not the sort of fatigue—quick walking will refresh me.—Miss Woodhouse, we all know at times what it is to be wearied in spirits.
— Я. да, устала, — отвечала она, — только это не та усталость. прогулка быстрым шагом подбодрит меня. Мисс Вудхаус, каждый из нас когда-нибудь испытал, что значит утомиться душою.
Mine, I confess, are exhausted.
Моя, признаюсь вам, в изнеможенье.
The greatest kindness you can shew me, will be to let me have my own way, and only say that I am gone when it is necessary."
Вы очень добры, но сейчас лучшее, что для меня можно сделать — это позволить мне поступить по-своему и сказать только, когда понадобится, что я ушла домой.
Emma had not another word to oppose.
Эмма не возражала более ни единым словом.
She saw it all; and entering into her feelings, promoted her quitting the house immediately, and watched her safely off with the zeal of a friend.
Она все поняла и, угадывая ее состояние, помогла ей быстро собраться и с дружеской участливостью проводила до дверей.
Her parting look was grateful—and her parting words,
Прощальный взгляд Джейн Фэрфакс полон был благодарности, прощальные слова ее:
"Oh!Miss Woodhouse, the comfort of being sometimes alone!"—seemed to burst from an overcharged heart, and to describe somewhat of the continual endurance to be practised by her, even towards some of those who loved her best.
«Ох, мисс Вудхаус, какое счастье иногда побыть одной!» — казалось, вырвались из самой глубины измученной души, нечаянно выдав, чего ей стоит эта постоянная сдержанность даже с теми, кто так ее любит.
"Such a home, indeed! such an aunt!" said Emma, as she turned back into the hall again.
"И правда — что за дом!Что за тетушка! — говорила себе Эмма, опять возвращаясь в прихожую.
"I do pity you.
— Да, вас нельзя не пожалеть.
And the more sensibility you betray of their just horrors, the more I shall like you."
И чем чаще вы будете показывать, сколь они — и справедливо! — для вас ужасны, тем вы мне будете милей".
Jane had not been gone a quarter of an hour, and they had only accomplished some views of St. Mark's Place, Venice, when Frank Churchill entered the room.
Не минуло и четверти часа после ее ухода — Эмма с мистером Вудхаусом едва пролистали несколько видов на площадь Св.Марка в Венеции, — как в комнату вошел Фрэнк Черчилл.
Emma had not been thinking of him, she had forgotten to think of him—but she was very glad to see him.
Эмма о нем не думала — он как-то выпал у ней из памяти, — но очень обрадовалась при виде его.
Mrs. Weston would be at ease.
Теперь у миссис Уэстон отляжет от сердца.
The black mare was blameless; they were right who had named Mrs. Churchill as the cause.
Черная кобылка ничем не провинилась; правы оказались те, которые называли причиною его опозданья миссис Черчилл.
He had been detained by a temporary increase of illness in her; a nervous seizure, which had lasted some hours—and he had quite given up every thought of coming, till very late;—and had he known how hot a ride he should have, and how late, with all his hurry, he must be, he believed he should not have come at all.
Он задержался, потому что ей сделалось худо — с ней приключился нервический припадок, который не проходил несколько часов, он уже было совсем отказался от мысли приехать — и, верно, не поехал бы, когда бы знал, как жарко будет в дороге и как он поздно попадет сюда, хоть и скакал во весь опор.
The heat was excessive; he had never suffered any thing like it—almost wished he had staid at home—nothing killed him like heat—he could bear any degree of cold, etc., but heat was intolerable—and he sat down, at the greatest possible distance from the slight remains of Mr. Woodhouse's fire, looking very deplorable.
Убийственная жара — он подобной не помнит — почти раскаивается, что не остался дома, — погибает от жары — готов терпеть любой холод, мороз, но жара для него невыносима. И, сделав плачущее лицо, он уселся как можно дальше от камина, в котором дотлевали любезные сердцу мистера Вудхауса угольки.
"You will soon be cooler, if you sit still," said Emma.
— Посидите тихо, и вы скоро остынете, — сказала Эмма.
"As soon as I am cooler I shall go back again.
