Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2
Политические перспективы
После всего сказанного становится более ясно, насколько серьезны последствия иркутской драмы. Победа Политического Центра — это промежуточный и малозначащий инцидент борьбы большевизма с антибольшевизмом. Победил большевизм, и эта победа нанесла тяжелый удар тем интересам, которые руководили силами адмирала Колчака и генерала Деникина.
Большевизм считается порождением германизма. Российское Правительство твердо держалось ориентации на союзников. Оно оставалось преданным тем обязательствам, которые заключила старая Россия. Поражение, нанесенное адмиралу Колчаку и генералу Деникину, есть одновременно тяжелый удар союзнической ориентации.
Большевизм есть диктатура трудового населения. Колчак и Деникин несли с собой идею Учредительного Собрания. Под этим лозунгом скрывались надежда и желание видеть Россию буржуазной республикой. Монархических замыслов у вождей движения не было, они составляли исключение и в рядах второстепенных агентов власти. Существенным пробелом программы Российского Правительства была неясность его политической физиономии в его официальной программе. Оно стремилось объединить все, что относилось враждебно к большевизму. Но что положительного оно обещало? Ссылка на Учредительное Собрание равносильна отказу от навязывания народу своей программы. Но власть всегда должна иметь определенные намерения, и в Учредительное Собрание она не может явиться без всякого проекта государственного устройства.
С победой большевизма, покоящегося на основании деспотии и террора и проводящего в жизнь хотя бы и именуемую диктатурой пролетариата, но диктатуру более последовательную, чем это делал адмирал Колчак, по личным свойствам своим не умевший быть тираном, шансы монархизма подымаются. Приученное к деспотии и жаждущее крепкой власти население охотно пойдет за лозунгом восстановления царизма, если оно не принесет с собой реставрации земельных отношений, а учтет, в отличие от Бурбонов, все происшедшие социальные и политические изменения.
Гражданская война с большевиками, пока ее вели адмирал Колчак и генерал Деникин, не могла гарантировать крестьянам перехода к ним помещичьих земель. Слишком много вокруг власти Российского Правительства накоплялось элементов старого режима, слишком робки и неопределенны были шаги правительства, направленные к реализации его обещаний.
А между тем земельный вопрос есть основной вопрос всей русской революции. Победа большевизма самим фактом затяжки разрешения земельного вопроса укрепит создавшиеся уже отношения, стирая прежние границы права.
Каждый год фактического обладания укрепляет сознание бесповоротности происшедшего. Восстановление прежних владений становится все труднее, а там, где психология собственности чужда самому крестьянству—а есть районы, где она не чужда, — там земельный вопрос разрешается, по-видимому, сам собою: исходную базу составит фактическое обладание, а не прежние земельные отношения.
В одном только большевизм и его враги фактически сошлись, несмотря на глубокое идейное различие. Это в вопросе о единой России.
Как показали события, Россию надо было воссоздавать по частям, но адмирал Колчак и генерал Деникин не могли найти общего языка с теми, кто проявил склонность к сепаратизму. Большевики, как интернационалисты, совершенно безучастно относящиеся к идее единой
России, фактически объединили ее и почти уже разрешили проблему воссоздания России, направив ее развитие в новое русло. Но если большевизм не переродится сам, а будет свергаться, то вероятнее всего, что свержение его будет происходить постепенно, и возрождение России составит длительный процесс, обеспечивающий широкое самоуправление окраинам.
Обреченные победители
Могут ли большевики эволюционировать? Расчет на это последовательное перерождение большевизма был одним из мотивов соглашательской политики в Иркутске.
Мне пришлось беседовать после переворота с заместителем комиссара Франции г. Могра. Он выражал твердую уверенность, что большевики изменятся и Россия будет подлинно демократической страной.
Я не соглашался с ним. Даже допуская, что Москва может прийти к выводу о необходимости изменить систему управления, я не верил, чтобы она могла фактически заставить своих агентов на местах отказаться от террора и насилий. Демократизм и большевизм несовместимы. Не верил я и в то, чтобы большевизм отказался от своей социалистической экономики. Это было бы так же неправдоподобно, как сообщение о том, что больной горячкой отказался бредить.
«Пусть пройдет летний сезон, — говорил я, — и осенью 1920 года начнутся крестьянские восстания против большевиков».
Так и оказалось. Соглашательская политика повела к смешению разнородных элементов. Россия как будто вся объединилась. Но это было противоестественно. Стоило жизни несколько устояться, и большевизм отделился от небольшевизма, как масло от уксуса в стакане. Разнородное слиться не может.
Существует только один способ покончить с большевизмом — свергнуть его.
Но когда?
Два обстоятельства могут способствовать затяжке в ликвидации большевизма. Одно — распространение его на Европу. Это самое опасное, что может ожидать современную культуру.
Другое обстоятельство — полное бессилие и дезорганизация городской интеллигенции и одновременно — анархичность крестьянства.
Устранение этих препятствий или укрепление их зависит исключительно от политической честности и дальновидности международной политики в отношении России.
Картина неотвратимой гибели советской власти — перед каждым, кто хоть на минуту заглянет в официальные советские отчеты.
Разрушения хозяйства так велики, что идеолог коммунизма, видный московский комиссар Бухарин, уже теоретически оправдывает упадок производительных сил, считая, что это лучшее средство для перехода к новым формам жизни: «Для организации хозяйства на новых началах нужно сначала все дезорганизовать».
Организация на новых началах производится через бесчисленные «центры» и «главки», ведающие всеми отраслями хозяйства. Это громоздкие учреждения, затмевающие своей бюрократичностью и медлительностью все самые архаические учреждения старого режима. Достаточно сказать, что в омском областном продовольственном комитете состоят 1000 человек служащих, в харьковском — 3000.
Большевистские деятели открыто заявляют, что «центры» и «главки» являются главными врагами советского строя.
Но этой трудностью дело не ограничивается. Топлива нет, нет сырья; есть рабочие, но они заняты самопродовольствованием.
Недостает инструментов и специалистов. Ввиду недостатка рабочих нельзя найти исполнителей тяжелых работ — все стремятся к более легким.
На выксунском заводе недостаток рабочих в мае достиг 64%, невыход на работу — 48%.
Неудивительно, что производство упало. Красин в Копенгагене должен был признать сокращение выработки в десять раз. Но часто сокращение бывает больше.
В текстильном деле работало в 1916 г. 475 тыс. человек, в 1917 г. — 423 тыс. человек, в 1920 г. — 162 тыс. человек. В бумагопрядильных заведениях в 1919 г. работало 7% веретен, в июне 1920 г. — всего лишь 3,6%. Пряжи выработано в январе 42 520 пудов, в мае — 15 500 пудов.
На ткацких фабриках в 1920 г. работало лишь 7% станков. Если в мирное время вырабатывалось около 120 млн аршин суровья в месяц, то в январе было изготовлено 10 млн аршин, а в апреле — лишь 3550 тыс. аршин. На льняных фабриках вырабатывалось в 1913 г. по 250 тыс. пудов пряжи и 20 тыс. пудов ниток в месяц. В апреле 1920 г. изготовлено 75 тыс. пудов пряжи и 3,5 тыс. пудов ниток. На фабриках работают женщины и дети. В 1913 г. мужчины составляли около 40% рабочих, теперь — менее 20%.
Выработка чугуна, составлявшая в 1915 г. 225 млн пудов, упала в 1919 г. до 25 млн пудов. Сортового железа на Урале производилось в 1913 г. по 3500 тыс. пудов ежемесячно. В январе и феврале 1920 г. произведено по 90 тыс. пудов. Кровельного железа изготовлялось в месяц в 1913 г. 1230 тыс. пудов, теперь — 150 тыс. пудов.
Запасы готовых изделий на Урале составляли в начале 1917 г. около 6800 тыс. пудов, а в 1920 г. — 100 тыс. пудов, товарных вагонов было изготовлено в 1916 г. - 14 648, а в 1919 г. — 1537.
Маслобойные заводы за первую половину 1920 г. приготовили 500 065 пудов растительного масла, против 10 млн пудов в мирное время.
Запасы сахара на украинских заводах весной составляли 4 млн пудов против 50 млн пудов до войны.
Советские газеты жалуются на недостаток бумаги. Ее вырабатывается около 230 тыс. пудов в месяц — меньше, чем в 1896 г. Приходится ввозить из-за границы через Эстонию.
В спичечной промышленности число рабочих меньше, чем в 1897 г., а производство — в 70 раз меньше производства 1893 г. Табачно-папиросное производство сократилось в 7—8 раз, махорочное — в 4-5 раз.
