Майкл Киммел - Гендерное общество
первый начнешь, то я закончу!» — ответит другой. Никто из них не хочет взять на себя
ответственность за начало драки, но каждый хочет выйти из нее победителем32.
Долго считалось, что надо совершить насилие, чтобы тебя публично признали мужчиной.
Наша культура некогда предписала мальчикам драться, чтобы, как позже добавила теория,
продемонстрировать тендерную идентичность. В одном из самых популярных руководств по
воспитанию детей первой половины XX в. родителям объясняли:
«Бывают случаи, когда каждый мальчик должен защитить свои права, если он не хочет стать
трусом, а хочет быть
389
независимым и настоящим мужчиной... Волевого мальчика не нужно поощрять драться, но он
нуждается в наставлении и обуздании. Если он дерется, скажем, более 7 раз в неделю,
исключая, конечно, первую неделю в новой школе, то он скорее всего чересчур драчлив, и его
следует обуздать. Чувствительного же мальчика, который уклоняется от драк, наоборот,
нужно поощрять отстаивать свою позицию».
В этом бестселлере мальчиков поощряли драться один раз в день, за исключением первой
недели в новой школе, когда, вероятно, ему полагается драться чаще!33
За таким советом скрывается опасение, что мальчик, который избегает драк и агрессии, не
вырастет в настоящего мужчину. Призрак «маменькиного сынка» — который нагоняет на
американских мужчин страх обабиться — несет ответственность за значительную долю
мужского насилия. Насилие — доказательство мужественности, потому что «настоящий»
мужчина не боится быть жестоким. Психиатр Джеймс Гиллиган пишет о «патриархатном
кодексе чести и позора, который порождает насилие и обязывает мужчин его совершать»; этот
кодекс видит в насилии основное различие между женщинами и мужчинами34.
Современный кодекс уличного насилия вырос из старого южного понятия чести — мужчина
должен быть готов к драке, чтобы поставить себя в глазах других. Белые южане назвали это
«честью»; в начале XX столетия — «репутацией». Чернокожие в гетто североамериканских
городов в 1950-е гг. говорили об «уважении». Это — все тот же кодекс насилия и вызова.
Послушайте, что говорит член одной из уличных группировок в Нью-Йорке, в чьей банде
ритуалом инициирования считается получение случайной ножевой раны. «Общество кричит,
что мы — отъявленные головорезы и убийцы, но мы вовсе не такие. Мы — семья тех, кто
выжил... гордые молодые черные парни, живущие в американском гетто. Мы — принцы Гар-
лема, которые стараются пробиться наверх и не хотят быть битыми». Другой мужчина
вспоминает, как в колонии для несовершеннолетних «дрались почти каждый день, потому
что каждый хотел быть круче других». Другой член уличной банды приводит современную
версию «щепки на плече» и называет это «случайно столкнуться»: ты гуляешь по испанскому
Гарлему «в расстегнутой рубахе, толкаешь людей и ждешь, когда кто-нибудь начнет орать,
чтобы размазать его по стенке». Социолог Вик Зайдлер пишет, что «мальчику приходится
быть все время начеку, чтобы ответить на насилие или избежать его. Мы все
390
время должны быть готовы защитить себя... Быть настоящим мужчиной совсем нелегко. Мы
всегда должны быть готовы доказать, что мы мужчины, и отстоять себя». И криминолог Ганс
Ток добавляет, что «в культурах мужественности демонстрация готовности к драке и умение
драться являются мерой оценки и самооценки мужчины»35.
Мужественность все еще часто приравнивают к способности к насилию. И в раздевалке, и в
курилке мужчинам всех возрастов внушается, что насилие — социально санкционированная
форма самовыражения. Социализация мужчины состоит в легитимации насилия: ритуал
обрезания в младенчестве, побои от родителей и братьев, постоянные драки с мальчишками,
социально одобряемые формы насилия в армии, спорте и тюрьме (США — единственная
промышленно развитая страна, в которой до сих пор применяется смертная казнь),
наставительные эпиграммы, которые советуют нам не сердиться, а квитаться, а мир работы —
это гоббсовская война всех против всех, джунгли, где волк пожирает волка.
Насилие против женщин
Мужчин учат, что насилие есть общепринятая форма общения между мужчинами, а также
между мужчинами и женщинами. Эта «истина» является настолько банальной, так глубоко
вплелась в ткань повседневной жизни, что мы воспринимаем насилие как само собой
разумеющееся — в семье, с друзьями, с любимыми. Большинство жертв насилия знают
нападавшего; многие знают очень близко. Примерно каждая пятая жертва насилия, которой
оказывается срочная медицинская помощь, получает увечья и травмы от бывших и настоящих
супругов и друзей. К насилию прибегают в приватном, межличностном, интимном общении, а
также в качестве публичного обращения в отношениях между обществами или социальными
группами.
Тендерный дисбаланс насилия в сфере интимных отношений поразителен. Среди жертв
насилия со стороны настоящих или бывших супругов число женщин превосходит число
мужчин примерно в девять раз. Женщины получают телесные повреждения от бойфрендов в 8
раз чаще, чем мужчины от своих партнерш. Среди промышленно развитых держав Со-
единенные Штаты имеют самые высокие показатели изнасилований, домашнего насилия и
супружеских убийств. Домашнее насилие является основной причиной телесных
повреждений
391
у женщин в США. От трети до половины женщин хотя бы один раз в жизни подвергаются
нападению со стороны супруга или партнера. По данным ФБР, от 30% до 40% убийств жен-
щин совершили их мужья и партнеры. В США изнасилование женщины происходит каждые 6
минут, избиение — каждые 18 секунд, и ежедневно гибнут 4 женщины36.
Такого, конечно, быть не должно. Как мы видели ранее, общества можно расположить в виде
континуума: от свободных от изнасилований до склонных к изнасилованиям. Антрополог
Пэгги Ривз Санди показала, что для обществ с высоким уровнем изнасилований характерны
милитаризм, бытовое насилие вообще, идеология мужской «крутизны» и отсутствие близости
между отцом и детьми. В обществах, в которых изнасилования относительно редки, ценят
самостоятельность женщины (она сохраняет право на отдельную собственность после
замужества) и детей (мужчины принимают участие в их воспитании). Проще говоря, «чем
ниже статус женщины относительно мужчины, тем выше уровень насилия в обществе». Каков
же статус женщины в Соединенных Штатах?37
На самом деле Соединенные Штаты имеют самый высокий уровень зарегистрированных
изнасилований в индустриальном мире: примерно в 18 раз выше, чем в Великобритании. От
12% до 25% американок становятся жертвами изнасилования, еще от 12% до 20%
подвергаются покушениям на изнасилование. Это означает, что от четверти до почти
половины женщин подвергаются сексуальному насилию, причем от двух третей до четырех
пятых насильственных актов совершают знакомые им мужчины. Расчеты показывают, что от
20% до 30% девочек, которым сейчас 12 лет, в будущем подвергнутся изнасилова-
ЧЙ
нию или попытке изнасилования .
Что еще страшнее — из этих двенадцатилетних девочек 16% уже были изнасилованы. По
данным Министерства юстиции США, половине женщин, изнасилованных в 1992 г. (обычный
год), не исполнилось 18 лет, а 16% не было еще и 12. В одном исследовании обнаружилось,
что 96% изнасилованных, которым не было 12 лет, знали своих насильников. В каждом пятом
случае насильником оказывался отец. Правда, есть некоторые основания полагать, что
женщины до восемнадцати лет чаще других обращаются в полицию с ложными заявлениями
об изнасиловании (хотя фактически ни одно из ложных заявлений не рассматривалось в суде,
поскольку аннулировалось на стадии расследования), скорее всего из-за опасения
забеременеть и в надежде на то, что заявление об изнасиловании поможет
392
получить разрешение на аборт, так как во многих штатах аборт является юридически
законным только в случаях изнасилования и угрозы здоровью матери. Однако здесь не
учитываются те случаи, которые подпадают под расплывчатую и оскорбительную
формулировку «отсутствие взаимопонимания»39.
В предыдущих главах мы видели, что разные теоретические школы предлагают свои
объяснения изнасилований. Утверждение, что изнасилование — просто одна из
репродуктивных стратегий тех, кто проиграл на сексуальной арене, не убеждает. Так же
неубедительны доводы некоторых психологов, что изнасилование — это частное явление, и
совершают его больные люди, неспособные контролировать сексуальное влечение, поскольку
почти три четверти насильников планируют свои действия, и только приблизительно 5%
