Майкл Киммел - Гендерное общество
почти три четверти насильников планируют свои действия, и только приблизительно 5%
насильников можно отнести к психически больным. Не убеждает и оправдание, что мужчины
теряют над собой контроль из-за употребления алкоголя и наркотиков. Почему среди женщин
такой потери контроля не наблюдается?
Чтобы объяснить изнасилования, нужно признать, что именно мужчины насилуют женщин, и
задать самый страшный вопрос: почему так много обычных, нормальных «в остальном»
мужчин совершают изнасилования? Социолог Алан Джонсон выразил удивление, как такое
распространенное явление можно считать делом нескольких лунатиков? «Трудно поверить,
что за столь массовое насилие ответственны отдельные психически нездоровые мужчины. То,
что сексуальное насилие приобрело столь массовый характер, подтверждает точку зрения,
согласно которой насилие против женщины стало центральным элементом того, что в нашей
культуре понимается как „нормальные" взаимоотношения между мужчиной и жекгциной».
Действительность такова, что изнасилования совершают «обычные», стопроцентные
американские парни. Даже в университетском городке «женщина подвергается большему
риску изнасилования или агрессии не со стороны сумасшедшего в кустах, а со стороны
мужчины, которого она знает или с которым даже встречается»40.
В опросах ответы студенток университетов указывают на распространенность изнасилований,
а ответы студентов — на пренебрежительное к ним отношение. Подвергшееся уничи-
жительной критике исследование изнасилований в университетских городках, проведенное
Мэри Косе, остается самым впечатляющим и тщательным изучением регулярности и мас-
штаба этого явления. Она обнаружила, что почти полови-
393
на (44%) всех опрошенных женщин испытали разные формы сексуального принуждения: 15%
подверглись попытке изнасилования, 12% принудили к сношениям под воздействием нар-
котиков и алкоголя, целых 25% имели нежелательные половые сношения под действием
«убеждающих доводов» и давления мужчины, и почти каждую десятую (9%) взяли силой41.
Неудивительно, что феминистская писательница Сьюзен Гриффин назвала изнасилование
«всеамериканским преступлением», которое совершают нормальные стопроцентные аме-
риканские парни. Однако верно и то, что большинство мужчин не совершают изнасилований.
В ряде опросов много мужчин указали, что могли бы изнасиловать — при «благоприятных»
условиях и уверенности, что их не поймают. Опрос американских студентов показал, что
более четверти (28%) мужчин готовы пойти на изнасилование и избиение ради секса; 6%
отметили, что способны на изнасилование, но бить не стали бы, и 30% могли бы побить^ но
не насиловать. 40% — менее половины —• отметили, что не будут ни бить, ни насиловать. В
другом опросе 37% указали, что скорее изнасилуют, если будут уверены, что их потом не
поймают42.
Что-то мужчин все же удерживает, по крайней мере некоторых! Только ли страх быть
пойманным? Или они просто не способны демонстрировать свою мужественность в насилии?
В определенном смысле насильники не являются отклонениями от тендерных стереотипов,
психологически неуравновешенными извращенцами, которые по-другому на секс не
способны. Насильники, напротив, слишком привержены нормативам мужественности: при
каждой встрече с любой женщиной они настолько заряжены на сексуальную победу, что
каждое свидание превращают в осаду, и они не обращают внимания на желание женщины,
поскольку, в конце концов, женщины в этом отношении не равны мужчинам. «Больше всего
поражает то, что насильники, — пишет один исследователь, —внешне совершенно
нормальны». Бернард Лефковиц, в подробностях описавший ныне печально известное
групповое изнасилование умственно отсталой девочки несколькими спортсменами из элитной
школы в местечке Глен-Рвдж, штат Нью-Джерси, утверждает, что «многие мальчики в
оскорбительных действиях по отношению к женщинам видят своего рода обряд превращения
во взрослого мужчину. Это вплелось в ткань нашей культуры». Поэтому при любом
обсуждении изнасилований необходимо принять во внимание заурядность этого преступления
с точки зрения нормативного определения мужественности,
394
а также существующее положение дел: несмотря ни на что, большинство мужчин никогда не
совершают изнасилований. Если изнасилование нормативно, то кто не насилует, тот нена-
стоящий мужчина?43
Социолог Дайана Скалли в глубоком исследовании осужденных за изнасилование развивает
эту тему. Она обнаружила, что насильники более активно ведут сексуальную жизнь без
насилия, чем остальные мужчины, и наравне с другими имеют серьезные отношения с
женщинами и становятся отцами. Эти данные совершенно уничтожают доводы
эволюционистов, будто насилуют неудачники, которые не смогли добиться желанных
отношений с женщинами на сексуальном рынке. Мужчины насилуют, «чтобы поставить
женщин на место», пишет она. «Изнасилование — право мужчины, — подтвердил один из
осужденных. — Если женщина не дает, мужчина должен ее взять. Женщина не имеет права
отказать. Она создана для секса. Это — все, на что они годятся. Некоторых женщин
приходится бить, и потом они все равно сдаются; они для этого и предназначены». Мужчины
насилуют, делает заключение Скалли, «не из-за своих особенностей или иррациональности, а
потому что они усвоили, что в этой культуре сексуальное насилие вознаграждается», и потому
что «они не думают, что
г Ы
будут за это наказаны» .
Изнасилование — это преступление, в котором сочетаются секс и насилие и пол становится
орудием насилия. Изнасилование — не столько преступление страсти, сколько преступление
власти, в нем нет ни любви, ни вожделения, но есть покорение и презрение, в нем выражена
не тоска, а присвоение. Вы можете подумать, что мужчина помышляет об изнасиловании в
сознании своей власти. '
Ничего подобного. Послушайте, что отвечает молодой 23-летний клерк из крупной
корпорации Б Сан-Франциско по имени Джей на вопрос Тима Бенеке о том, при каких
обстоятельствах он мог бы совершить изнасилование. Он не совершал изнасилований. Он —
обычный парень и пробует представить обстоятельства, при которых он изнасиловал бы
женщину. Вот что говорит Джей:
«Скажем, я вижу женщину — очень симпатичную, опрятную, сексуальную, и она испускает
настоящие женские, сексуальные флюиды. Я думаю: ух ты, вот бы заняться с ней любовью, но
вижу, что ее это не интересует. Меня это дразнит. Сколько раз было, что женщина знает, что
выглядит отлично, и всегда это использует, красуется передо мной. Я начинаю
395
чувствовать, что она будто смеется надо мной, и это унизительно... Если бы я отчаялся
настолько, чтобы изнасиловать какую-то женщину, я бы это сделал, потому что хотел именно
ее, а также из мести, просто чтобы сказать: „Ты в моей власти, и я могу сделать с тобой все,
что захочу", — потому что на самом деле это они имеют надо мной власть, одним своим при-
сутствием. Просто потому что они могут подойти ко мне, и я растаю, буду чувствовать себя
полным болваном и захочу отомстить. Они властны надо мной, и я хочу власти над ними»45.
В Джее говорит не власть, а бессилие: «Они властны надо мной, и я хочу власти над ними».
По его мнению, изнасилование — это не нападение на женщину, но форма мести, возмездия
за ранее нанесенную рану. Но кем?
Бенеке исследует этот очевидный парадокс, анализируя язык. Подумайте, какие слова
используются в нашей культуре при описании женской красоты и сексуальности — язык
насилия и агрессии. Красивая женщина — это «бомба», «нокаут», «роковая женщина». Она
«потрясно красива» и «до смерти хороша». Женская красота переживается мужчинами как акт
агрессии: красота вторгается в мужские мысли, некстати пробуждает желание и тоску,
заставляет мужчину чувствовать себя беспомощным, слабым, уязвимым. Совершив таким
образом агрессивное вторжение, женщина отвергает мужчину, отказываясь от секса, и тем
самым его оскорбляет. Изнасилование — это способ свести счеты, отомстить за отказ,
воздать. Бессилие и уверенность в обладании правом на женское тело, о которых говорили
осужденные насильники в интервью Дайане Скалли, дают в итоге гремучую смесь, которая и
обеспечивает позорно высокий уровень изнасилований в США.
Сочетание бессилия и правоты вносит свой вклад и в проблему домашнего насилия. Хотя
семья считается укрытием от внешних опасностей, «убежищем в бессердечном мире», дом
для женщин и детей может оказаться самым опасным в мире местом. Даже юридическая
